Письма крови - Агамальянц Александр - Страница 24

• Предыдущая
• 24/39
• Следующая

Михаэль замешкался, потом бросился мне вслед.

Он догнал меня почти что на пороге, буквально затянув назад.

«Подожди немного. У меня есть еще кое-что для тебя».

Я остановился. Пастор торопливо удалился. Спустя несколько минут он вернулся… ведя за руку мальчика лет двенадцати. Поверьте, душа моя, если бы он вернулся со всеми легионами ада, я бы удивился меньше. В недоумении я пожал плечами, на что Михаэль ответил, подталкивая ко мне дитя: «Он сирота. И блаженный… Видимо, Господь уготовал ему участь взойти на заклание, подобно агнцу, чтобы спасти остальных добрых людей». Я протянул руку навстречу мальчику и тот охотно взялся за нее. Славный мальчуган, слегка худоватый для своих лет. Если бы не совершенно бессмысленный взгляд, то невозможно было бы сказать, что с ним что-то не так. Пастор указал мне на дверь, ведущую к кладбищу: «Сюда, будьте добры. Хоть я и отдаю тебе его тело и кровь, но душу оставь мне и Господу». Мне было все равно, я не питаюсь душами. Мы вышли из церкви, и подошли к заботливо приготовленной могиле. В тот момент я почувствовал себя каким-то мрачным языческим богом, которого задабривают жертвами не из любви, а от страха. Михаэль же чувствовал себя не иначе, как Авраамом, ведущим Исаака к жертвеннику.

Только я не был его милосердным Богом, отвращающим нож в последний миг.

Я закрыл мальчику глаза и впился в шею, стараясь не упустить ни капли.

Господи, какой же вкусной была его кровь!

Закончив, я бережно положил тело несчастного сироты на землю и предоставил священнику возможность заняться им. Пастор опустился на колени и попытался прочесть молитву, однако, не выдержал и разрыдался, прижав к себе бездыханное дитя. «Что же я наделал?! – причитал он. – Господи, почему ты не указал мне иного пути?!». «Ты вполне представлял, чем все закончится, когда вел его сюда. – безучастно произнес я. – Если это тебя хоть немного утешит, то я очень благодарен. Его кровь действительно восстановила мои силы, и теперь я более чем готов встретить наших общих врагов». Не дожидаясь ответа, я зашагал в сторону леса напрямик через кладбище, по привычке перемахнув через невысокий забор. У меня не было ни времени, ни желания успокаивать старика, как бы жестоко это ни звучало. Мы должны быть готовы принимать последствия наших решений, которые возникают всегда и зачастую могут быть весьма печальны. Иначе теряется смысл свободы воли. Иначе ты становишься неотличим от скота, который ты разводишь, чтобы утолять голод его плотью. Иначе ты сам годишься только на то, чтобы твоей плотью утоляли голод.

Стоя на опушке леса, я не удержался и обернулся к церкви. С места, где я стоял, совершенно не было видно Михаэля, да и расстояние было уже немалым. Однако никакого беспокойства или опасности не ощущалось вокруг здания – церковь по-прежнему нависала над окрестностями, осененная гнетущей безмятежностью. Оставалось надеяться, что священник не наложит на себя руки в приступе праведного покаяния. Тем временем где-то в глубине леса меня уже заждались. Запах мертвечины, исходивший от упырей, не выветрился почти за сутки и послужил отличным указателем пути на ближайшие несколько сотен шагов. Потом начали появляться другие указатели. Некоторые едва заметные и понятные только посвященному, вроде странных знаков на деревьях, которые бы человеческий глаз вряд ли заметил бы даже днем. Другие – более, чем видимые, я бы даже сказал, бросающиеся в глаза. Все чаще стали появляться человеческие скальпы и сердца, прибитые к стволам деревьев. И чему я был совершенно не удивлен, так это тому, что направление, которого я придерживался, очень сильно совпадало с направлением, в котором должна была находиться стоянка лесорубов – несколько простых хижин, сарай и колодец, не ахти какая роскошь, но вполне достаточно, чтобы работать, не задумываясь о крове над головой.

31

Около полуночи я достиг искомой поляны. Она напоминала что угодно, но приют простых работяг – вдоль границы с лесом через каждые несколько шагов были воткнуты деревянные столбы примерно мне по грудь высотой. На столбы были насажены весьма грубо выполненные плоские светильники из глины или похожего материала, в которые было налито густое черное масло в качестве топлива, дававшего гораздо больше света и тепла, чем привычные для меня факелы. Я постоял пару минут на стыке света и тьмы, подождав, пока глаза привыкнут после беспросветной черноты ночного леса. Затем, я решительно переступил границу, обозначенную этими первобытными фонарями, прошел несколько шагов вглубь поляны и осмотрелся. Каждый из фонарей был богато украшен гирляндами из человеческих ушей, пальцев и скальпов. От хижин не осталось и следа. Видимо, их разобрали на доски, а остатки просто сожгли. Из досок же и прочего материала были собраны в большом количестве рамы, похожие на те, что используются для просушки шкур, снятых со свежеубитых животных. Только сушили на них человеческую кожу.

Всюду на земле валялись останки тел и внутренности.

Вонь стояла невыносимая.

Целый букет разномастных запахов. И все говорили об одном.

О смерти и разложении.

Недалеко от центра поляны находился колодец, судя по всему, служивший хранилищем для тех частей трупов, которые не годились на украшения. А прямо по центру этого скорбного капища, в окружении таких же светильников, какие стояли на краю поляны, высился огромный трон из дерева, обтянутый человеческой кожей и увешанный отрубленными головами и конечностями, будто рождественская елка гирляндами. Тот самый трон, который я видел во сне. Вокруг него все свободное место было заполнено знакомыми уже мне упырями, некоторые из которых были заняты разделыванием и перетаскиванием тел, некоторые копошились на земле, пожирая ошметки плоти, а некоторые просто стояли, всматриваясь в пустоту. Тропа, по которой я пришел, вывела меня ровно сзади трона, и мне пришлось потратить некоторое время, обходя его, однако, ни один из нежити не обратил на меня внимания. Как бы мне ни хотелось, я не позволил себе поддаться искушению легкой расправы над упырями – было очень похоже, что они просто ждут чьего-то приказа, чтобы наброситься на меня всей стаей. Наконец, я обошел трон и встал лицом к лицу с восседавшим на нем.

Признаюсь, рассмотрев подробнее нависавшее надо мной сооружение, я оценил его своеобразную красоту. Каким бы отвратительными и противоестественными ни являлись декорации, нельзя было сказать, что они навешаны бессмысленно или безвкусно. Во всем этом явно была определенная система, замысел или символизм, если угодно. Чуждый и непонятный мне символизм, но четко прослеживающийся в асимметричности «архитектуры» трона, его расположении на поляне и обустройстве поляны в целом. Размеры трона говорили, что предназначен он для существа гораздо большего по размерам, нежели человек, поэтому, я слегка удивился, увидев на не существо вполне даже человеческой комплекции. На троне полулежа, закинув одну ногу на подлокотник, сидела… Да, я бы назвал это женщиной. Причем, довольно красивой женщиной – существо было обнажено. Но птичьи лапы вместо стоп, длинные когтевидные пальцы и перьеобразная растительность на голове, в сочетании с птичьего же вида грязно-белым пушком над грудями, на животе и лобке (и, вероятно, на спине тоже), достаточно однозначно говорили о демоническом происхождении.

Хотя, даже в таком обличии существо привлекало меня как мужчину.

• Предыдущая
• 24/39
• Следующая