Вакуумные цветы - Суэнвик Майкл - Страница 39
- Предыдущая
- 39/66
- Следующая
— Не понимаю, какая польза делать планету похожей на Землю, — с сомнением в голосе проговорила Ребел. — Затраченных вами усилий хватило бы на то, чтобы построить тысячи контейнерных городов, засеять огромное количество комет.
— Поверхность планеты — лучшее место для развития постиндустриальной культуры. Во-первых, бесплатный воздух. Во-вторых, при такой большой территории нет смысла брать плату за пользование землей. Можно жить где угодно. Пахотные земли в действующей экосфере самоосушаются и самоудобряются. В общем, на поверхности планеты любая деятельность требует гораздо меньше труда. — Розовый Бутон выложила на стол еще несколько карточек. — Вот так будут выглядеть пахотные угодья. А вот леса. Вот одно из крупных озер. Оно такое большое, что противоположный берег еле виден. В озере будет водиться рыба, угри, мидии. По берегам будет расти рис, пшеница, клюква. Вот парки…
— Это крайне примитивная структура, — сказал Фрибой. — Понимаете, вы полностью переносите на другую планету земные экосистемы. Но немного подумав, можно приспособить к местным условиям океанскую рыбу, моллюсков, может быть, вновь превратить в водоросли некоторые наземные растения, соорудить на поверхности мостик из лишайника, и не успеете оглянуться, как у вас возникнет гораздо более интересная и сложная система. Почему бы вашим биологам не создать что-нибудь такое?
— Посмотрите вокруг, — возразила Розовый Бутон. — Вы видите какие-нибудь растения? Мы не можем себе позволить тратить ресурсы на вспомогательные отрасли, без которых невозможно становление биоинженерии. И все же, как вы отметили, потребность в биотехнологиях велика. Вы найдете что делать, когда примете гражданство.
— Нет, нет, чур не я! — Фрибой рассмеялся и поднял руки. — Я возвращаюсь в Гибразиль с жалованьем, полученным за наше турне по Системе, и еще кое с какой мелочью. По правде говоря, я сегодня заработал кучу денег на валютной бирже.
— Неужели вы обменяли валюту на Народные кредитки? — У Борса сделался озабоченный вид.
— А что? — спросил Фрибой, улыбка слетела с его лица.
— Наша общественная система построена так, чтобы прививать идеал самоотверженного гражданина, коллективиста, — разъяснила Розовый Бутон. — Поскольку личное обогащение гибельно для самой личности, мы нашли средства его предотвращать. В частности, мы каждый день переселяемся в другие ниши. Если вам приходится ежедневно переезжать со всем нажитым имуществом, вы оставляете себе только то, что имеет истинную ценность. Таким же образом в нашей экономике установлен темп инфляции десять тысяч процентов в день. Фрибой повернулся к Борсу:
— Что это значит?
— Это значит, что Народные кредитки надо тратить мгновенно. А то они пропадут. Если вы подержите их в течение часа, они уже ничего не будут стоить.
Фрибой поднялся, бледный от возмущения.
— Я… — Он погрозил пальцем Уайету. — Сколько я пережил, работая на вас! И.., я… — Он чуть не задохнулся от обиды, повернулся и убежал.
Выкладывая следующую карточку. Розовый Бутон сказала:
— Это вид наших общежитий в новой цивилизации.
Уайет прикрыл карточки ладонью:
— Я хотел бы узнать, как вы относитесь к комбинам. Я понаблюдал, и мне стало ясно, что вы не принимаете против них должных мер предосторожности. Я даже видел, как они пользуются вашими справочными окнами. Вы определенно недооцениваете, насколько они опасны.
— Народу не может угрожать опасность, так как Народ нельзя подкупить, — изрекла Розовый Бутон. Она сгребла в кучу голограммы и встала. — Однако я вижу, что никто из вас еще по-настоящему не желает стать гражданином. Мы обсудим этот вопрос снова, в другое время.
Она ушла, но подошли двое других граждан: один сел на ее место, другой рядом.
— Вы уже пользовались здешними удобствами? — улыбаясь, спросил Борс у Ребел.
— О Боже! Только я села на унитаз, подошел мужчина и сел около меня. Я чуть не умерла. Он увидел, что я покраснела, и спросил, что со мной.
Ребел засмеялась, Борс и Уайет тоже.
Граждане пришли в недоумение.
— Я не понял, — сказал один и, когда Ребел попробовала объяснить, спросил:
— А что тут смешного?
Ребел только покачала головой.
Через несколько минут граждане забрали свои подносы и ушли.
— Люди здесь так быстро едят, — удивилась Ребел.
— Это потому, что они могут общаться лишь в обеденный перерыв, — внес ясность Борс. — Весь день они чем-нибудь заняты. Если не работают, значит, учатся. Если не работают и не учатся, значит, спят. Это единственная для них возможность просто поговорить.
— Вы, кажется, хорошо знаете местные обычаи.
— Да, — с довольным видом ответил Борс.
Когда Ребел вернулась с Уайетом в Синий ромб No17, он мельком взглянул на коробки и сказал:
— Уютно, правда? — И потом продолжил голосом воина:
— Послушай, я хочу немного поразнюхать, насколько комбины внедрились в общедоступный банк данных. Подождешь меня здесь? Я скоро.
У Ребел хватало ума не спорить с Уайетом-воином. Она села на вырубленную в скале лежанку. Делать было нечего, оставалось только слушать неумолчное шарканье граждан по коридору. Через десять минут Ребел стала понимать, какой мощной мотивационной силой является скука. Сейчас она бы с радостью вызвалась собирать вакуумные цветы, только бы не сидеть без дела.
На пороге появилась Розовый Бутон. Она молча стояла в распахнутой накидке.
— Уайета нет, — угрюмо сказала Ребел. — И в любом случае вы его не получите.
Розовый Бутон сбросила накидку и вошла. Она оставила обувь у двери и села подле Ребел.
— Я пришла не за ним. — Она положила руку на колено Ребел. — Ставка очень беспокоится за вас. Я доложила, что вас воспитала отступница, и они волнуются, что вы выросли противницей секса, собственницей и дикаркой.
Ее рука скользнула вверх по бедру Ребел. Розовый Бутон говорила так сухо, что, только когда она начала снимать с Ребел трусики, та поняла, о чем речь. С испуганным криком Ребел отшатнулась от женщины, рывком натянула трусы и подняла колени к подбородку: это была преграда между Розовым Бутоном и ней.
— Эй! Минутку, я не такая…
— Мы можем поговорить, — сказала Розовый Бутон. — Это одна из причин, почему к вам прислали женщину. Чтобы помочь вам исцелиться. Вы без нужды лишаете себя многих удовольствий.
— Да, хорошо, сейчас придет Уайет, так что, наверно, вам лучше уйти.
— Для него хватит места тоже. Возможно, это лучший способ избавить вас от собственнических инстинктов. — Она подняла ногу, нежно провела пяткой по телу Ребел, зажала мочку ее уха между пальцами ноги: и ласково потрепала. — Наслаждение — достояние общее. Расслабьтесь. Получите удовольствие.
— Не нужны мне удовольствия! — крикнула Ребел. — Такие удовольствия! Мне никто не нужен, кроме Уайета, и.., и…
— А какой вам от него толк? — презрительно спросила Розовый Бутон. — Посмотрите на себя. Вы боитесь. Вы что думаете, я возьму вас силой? Позвольте вам кое-что сказать. Я вижу, как вы глумитесь над великой мечтой терраформации Марса, как вы глумитесь над Народом. Вы считаете, что наша жизнь обеднена, но она гораздо богаче вашей. Программа делает граждан полноценными человеческими существами. Гражданин знает, что такое долг, секс, работа, удовольствие, дружба и жертвенность, и с радостью пользуется своими правами. Я пять раз летала на поверхность Марса, это очень опасное место. Я видела смерть так же близко, как вижу сейчас вас, но никогда я не проявляла страха. Вы потешаетесь над Народом, потому что мы все одинаковые. Но мы все герои, каждый из нас. И я тоже, и я это знаю!
Она натянула сапоги и ушла.
Когда вернулся Уайет, они занялись любовью. Этим страстным, лихорадочным объятиям Ребел отдалась целиком. «Я не боюсь, — говорила она себе, — и не упускаю никаких удовольствий». В мгновение оргазма, когда она крепко сжала Уайета внутри себя и так глубоко вонзила ногти ему в спину, что выступила кровь, он прошептал ей в ухо:
- Предыдущая
- 39/66
- Следующая
