Футбольное поле - Амраева Аделия А. - Страница 19

• Предыдущая
• 19/23
• Следующая

Обучение в клубе бесплатное, но, чтобы пройти отбор, нужно, как сказала мама, показать себя.

Чуть в стороне от поля, на земле, ближе к зрительским местам, где расселись родители, расчерчен метраж. Как у нас в школе для прыжков в длину. Тут же один из тренеров отмеряет метры на большом расстоянии. Наверное, бег.

– Ребята, посмотрите на меня! – громко говорит молодой тренер. – Первое задание – прыжки в длину. Учитываться будет лучшая из трёх попыток. Те, кто отпрыгает, прошу сразу подойти к моему коллеге. Там бег на шестьдесят метров. После бега метание мяча, вам нужно пройти вон к той отметке на поле, – тренер показывает направление рукой. – Там тоже три попытки.

– А бежать тоже три раза? – спрашивает кто-то.

– Нет, бежать только один раз, – улыбается тренер. – Встаньте по выданной вам очерёдности.

У меня первый номер. Люблю быть первым. Я прыгаю, потом ещё и ещё. Третья попытка – 1 метр 76 сантиметров. Думаю, дальше не прыгнет никто. Иду к короткой дистанции. Бег для меня – пустяк. В классе я лучший по нормативам. Пробегаю за десять секунд. Мяч метать не очень люблю, но результат у меня и здесь не хромает. Кидаю на 38 метров.

Второй этап отбора, самый интересный, на следующий день. Я приезжаю с тётей Олей, потому что маме нужно на работу. Но она обещает позвонить.

Первое задание – жонглирование мячом. Обычно у меня получалось пятнадцать-шестнадцать раз, но тут мяч упал после счёта «11». Я начинаю переживать: вдруг не пройду? Мальчик за мной не ударил и шести раз. Я успокаиваюсь. Шансы всё-таки есть.

На следующем задании нужно провести мяч между кеглями и ударить по воротам сначала одной ногой, потом другой. Я не теряю мяч и не промахиваюсь ни разу.

На третьем задании тренер дважды кидает мне мяч, я его принимаю сначала грудью и останавливаю ногой, потом жонглирую головой и даю ему скатиться по плечу и ноге. Затем тренер предупреждает, что он назовёт ту часть тела, какой я должен буду принять мяч. Кидает и кричит:

– Колено!

Я повинуюсь, останавливаю мяч коленом, жонглирую, уменьшаю его скорость и прижимаю к земле стопой.

– Всё, – говорит тренер. – Молодец! В течение трёх дней мы сообщим результаты.

– Димочка, ты – умница! – восхищается тётя Оля. – Прямо настоящий футболист!

Я доволен. Очень. Вибрирует телефон.

– Как, Дима? – спрашивает мама. Она всё-таки позвонила!

– Хорошо, сказали, сообщат результаты в течение трёх дней.

– Ты умница, мой мальчик! Умница!

Странная штука. От горя сердце тарабанит, от счастья тоже. Оно вот-вот выпрыгнет и начнёт скакать, как мяч!

Из клуба звонят на следующий вечер. Приглашают на обучение… Я запрыгиваю маме на шею, и мама кружит меня по всей кухне. Потом готовит праздничный ужин, приглашает тётю Олю и предлагает отнести в больницу торт: хоть Ренату пока нельзя, но пусть и он, и все остальные за меня порадуются. Я сделал это! Я забил гол в ворота судьбы! Первый тайм окончен, начнём второй…

Ренат счастлив, он даже обнимает меня, хотя ему нельзя напрягаться и подниматься. Дядя Чингиз вышел на работу, и в больнице остались тётя Зарина, Тимка, а Дилярка не слезает с рук Марины. Пока мы все едим торт, Ренат пьёт бульон.

– Хуже пытки, – улыбается он. – Вы просто издеваетесь!

Ближе к обеду мы с мамой едем в клуб. Сегодня у меня первая тренировка.

Молодой тренер Григорий Рафикович показывает нам комплекс: конференц-зал, манеж – как школьный спортзал – затем проводит меня в раздевалку. Мама хочет посмотреть занятия. Ждёт меня. Я быстро переодеваюсь, и мы идём на поле. Григорий Рафикович встречает нас, зовёт кого-то:

– Вась, Вася! Маруняк!

К нам с поля подбегает высокий плотный мужчина в кепке.

– Звал, Бабаян? – спрашивает он густым басом.

– Да. Познакомься, твой новый ученик Дмитрий Арефьев, принимай, – отвечает Григорий Рафикович. – А это его мама, Татьяна Юрьевна. Дима, – обращается он ко мне, – это твой тренер, Василий Васильевич. У него высокая тренерская квалификация, лицензия UEFA «В», в этом году будет сдавать на «А».

Мама выглядит какой-то потерянной. Василий Васильевич встречается с ней глазами и замирает. Улыбка потерялась где-то в уголках рта.

– Таня? – голос этого великана становится странно мягким.

– Вася, ты? – мама, кажется, едва дышит.

– Вы знакомы? – удивляется Григорий Рафикович.

– Да, знакомы, – говорит Василий Васильевич. Я с недоумением смотрю то на него, то на маму.

– Отлично! Проводишь тогда Татьяну Юрьевну на трибуну, она хочет посмотреть тренировку, – улыбается Григорий Рафикович. – Я пойду, нужно результаты отбора готовить. – И он уходит.

Василий Васильевич и мама смотрят друг на друга молча. По-моему, это длится целую вечность. Я беру маму за руку.

– Сынок, это… Это Василий Маруняк. Друг твоего отца, – шепчет она.

Я молчу. Перевариваю.

– Отца? То есть это он и есть? – Василий Васильевич садится на корточки и треплет меня по волосам. – Совсем большой. Я ж тебя красным и страшненьким помню, из роддома прямо!

Я прижимаюсь к маме.

– Десять лет прошло, – говорит мама. – Ты переквалифицировался в тренеры?

– Да, травму получил, – Василий Васильевич поднимается. – Решил, что с футболом не расстанусь. Вот, – он делает круговое движение руками, – приехал сюда.

– Андрей в Германии? – тихо спрашивает мама.

– Да, приезжает иногда, мы с ним видимся в Москве. Тоже тренером стал, не выдержал конкуренции, – Василий Васильевич снова смотрит на меня, потом на маму. – Про тебя спрашивал. Так ты ж уехала, никому не сказала куда…

– Прямо-таки спрашивал? – мама прищуривается.

– Спрашивал, – Василий Васильевич оборачивается к полю. – Александр Петрович, – обращается он к старенькому тренеру, который возится с ребятами намного младше меня. – Не присмотрите за моими батырами[8]?

– Хорошо, – кричит тот в ответ.

– Танюш, я сейчас, – Василий Васильевич берёт меня за руку. – Давай поговорим, я только Диму отведу на поле. – Пойдём, – говорит он мне.

Сердце играет африканскую мелодию, в ушах вувузелы. Этот дядька – папин друг… О чём они будут говорить?

– Так, ребятки, постройтесь, – кричит нам тренер малышей. – Давайте разделимся на команды и будем играть в футбол.

Смотрю вслед Василию Васильевичу. Он берёт маму под руку и ведёт на трибуну. Впервые меня не интересует то, что происходит на поле. Меня интересует то, что происходит там. За полем…

Домой мы едем молча. Я не решаюсь заговорить с мамой, а она всё о чём-то думает.

Обращает на меня внимание лишь раз, когда я уступаю место старушке и та начинает меня хвалить. Я берусь за поручень возле мамы, и она обнимает меня, крепко обхватывает руками, словно боится, что я исчезну, испарюсь…

…Василий Васильевич вёл тренировку последние тридцать минут. Мы бегали змейкой с мячом, вели мяч с переменным ускорением, обучались ударам головой. С мамой они больше и словом не обмолвились. Только попрощались после тренировки.

Ужинаем тоже в тишине. Воздух вокруг будто сгустился, давит на плечи, мешает дышать. Мама берётся за мытьё посуды, и я ухожу в комнату. Звонит телефон.

– Что? Откуда ты узнал? – слышу я мамин крик. – Нет, и не надейся!

Мама вешает трубку. Я стою в дверях, и она меня замечает. Дрожит. Телефон звонит снова.

– Да? – мама говорит грубо, будто человек на том конце провода перед ней провинился. – Ты… Но ты… Нет! С чего ты взял? Он мой сын! – Я подхожу ближе. Мама опять вешает трубку и вырывает шнур телефона. Садится за стол, опускает голову на руки и начинает плакать. Я глажу её волосы, длинные, мягкие. Она хватает меня за плечи.

• Предыдущая
• 19/23
• Следующая