Ледокол - Суворов Виктор - Страница 45

• Предыдущая
• 45/87
• Следующая

Все остальное на первой странице: о жестокой войне, захватившей Европу, о страданиях трудящихся, об их стремлении к миру и надеждах на Красную Армию. В этом ключе вторая цитата дополняет первую.

Много говорит первая страница о советских усилиях сохранить мир, но в качестве примера соседа, с которым наконец установлены нормальные отношения, приводится Япония (ее час пока не пробил), а вот Германия среди хороших друзей уже не числится.

Конечно, согласно «Правде», враг — хитер и коварен, и мы ответим на его происки, но не в смысле защиты своей территории, а в смысле освобождения народов Европы от бедствий кровопролитной войны.

Вот в предвидении таких неожиданностей через пять дней после начала громовой кампании во всех советских газетах Сталин принял пост Главы правительства и произнес свою секретную речь, в которой назвал Германию главным противником.

В мае 1941 года Сталин принял государственную ответственность в предвидении «неожиданностей». В июне Гитлер напал, но это была такая «неожиданность», которая заставила Сталина интенсивно отбиваться от государственной ответственности.

Очевидно, что Сталин готовился не к германскому вторжению, а к «неожиданностям» противоположного характера.

В своей секретной речи 5 мая 1941 года Сталин заявил, что «война с Германией начнется не раньше 1942 года». Эта фраза — наиболее известный фрагмент сталинской секретной речи. С высоты нашего современного знания последующих событий сталинская ошибка очевидна. Но не будем спешить смеяться над сталинскими ошибками.

Обратим внимание вот на что. Сталин произносит секретную речь, которая никогда не публиковалась. Если речь секретна, то наверняка Сталин заинтересован секреты свои от противника утаить. Но в Кремле Сталина слушают ВСЕ выпускники ВСЕХ военных академий и ВСЕ преподаватели ВСЕХ военных академий, и высшее политическое руководство страны, и высшее военное руководство Красной Армии. Вдобавок ко всему содержание секретной сталинской речи было сообщено всем советским генералам и всем полковникам.

Генерал-майор Б. Трамм: «В середине мая 1941 года Председатель Центрального совета Осоавиахима генерал-майор авиации П. П. Кобелев собрал руководящий состав Центрального совета и довел до нас основные положения речи И. В. Сталина, произнесенной им на правительственном приеме выпускников военных академий в Кремле» (ВИЖ, 1980, N 6, с. 52).

С одной стороны — речь Сталина секретна, с другой — ее содержание знают тысячи людей. Есть ли объяснение такому парадоксу? Есть.

Из воспоминаний Адмирала Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова мы знаем, что после назначения Г. К. Жукова начальником Генерального штаба, была разработана «очень важная директива, нацеливающая командующих округов и флотов на Германию, как на самого вероятного противника в будущей войне» (Накануне. С. 313).

Два месяца директива находилась в Генеральном штабе, а 6 мая 1941 года была передана в штабы приграничных военных округов на исполнение. Есть много указаний, что она была в тот же день получена штабами. Об этом, например, говорит Маршал Советского Союза И. X. Баграмян. Советские маршалы об этой совершенно секретной директиве часто говорят, но не цитируют ее. За полвека в печать из всей этой совершенно секретной директивы просочилась одна лишь фраза: «…быть готовым по указанию Главного командования нанести стремительные удары для разгрома противника, перенесения боевых действий на его территорию и захвата важных рубежей» (В. А. Анфилов. Бессмертный подвиг. С. 171).

Будь в той директиве одно слово об обороне, маршалы и коммунистические историки не преминули бы его цитировать. Но весь остальной текст директивы от 5 мая для цитирования никак не подходит. Директива остается совершенно секретной даже через полвека после завершения войны.

Советская цензура пропустила только одну фразу, но и она одна вполне раскрывает смысл всего так тщательно скрываемого документа. Дело в том, что в оборонительную войну солдат вступает без приказа. Сотнями лет русский воин вступал в войны с агрессорами, не дожидаясь команд сверху. Противник переходит пограничную реку, и это означает для солдата начало войны. Границы России переходили огромные армии завоевателей, и каждый раз с доисторических времен русский воин, как и воин любой другой страны, знает, что переход границы противником означает войну, и действует, не дожидаясь приказов. Караульная служба на то и придумана, чтобы каждого солдата по много раз поставить в ситуацию, в которой от него требуется самостоятельное решение на применение оружия. Право и долг солдата — убивать каждого, кто пытается проникнуть на охраняемый объект. Советский закон особо охраняет право каждого солдата на самостоятельное применение оружия и тот же закон жестоко карает каждого солдата, который не воспользовался своим оружием в случае, когда этого требовали обстоятельства.

Солдат на государственной границе — это солдат на боевом посту. В оборонительной войне ему не нужны приказы и директивы.

Нормальное начало оборонительной войны — это ситуация, когда продрогший за ночь солдат уже было собрался завернуться в шинель и уснуть, предварительно ткнув ногой своего сменщика, но вдруг протер глаза и увидел противников, переходящих реку. Солдат открывает беглый огонь по супостату и шумом стрельбы поднимает тревогу. Просыпается командир отделения, ругается спросонья и, сообразив, что происходит, гонит остальных своих солдат в траншею. А по всей границе на сотни километров уже разгорелась стрельба. Появился командир взвода. Он координирует огонь своих отделений. Появляются другие командиры рангом постарше. Бой начинает принимать организованный характер. Летит донесение в штаб полка, а оттуда в штаб дивизии…

Так должна начинаться оборонительная война. А совершенно секретная директива от 5 мая 1941 года предусматривала вступление миллионов солдат Красной Армии в войну по единому приказу, который поступит от советского Главного командования. Полусонный солдат на границе может видеть нападение противника, а как товарищи в Кремле могут знать о начале войны?

Разве что они сами установили дату ее начала.

В оборонительную войну вступает сначала солдат, потом сержант, потом взводный командир. В наступательной войне все идет с обратной стороны. В нее сначала вступает Главнокомандующий, начальник Генерального штаба, затем командующий фронтами, флотами, армиями. Рядовой солдат узнает о начале агрессивной войны самым последним. В оборонительную войну миллионы солдат вступают каждый по одному, а агрессивную — все как один.

Солдаты Гитлера вступали на территорию противника все как один, час в час, минута в минуту. Солдаты Сталина тоже всегда так делали: и в Финляндии, и в Монголии, и в Бессарабии. Именно так они должны были вступить в войну и с Германией.

Директива от 5 мая отдана, но срок начала войны пока остается в полном секрете. Ждите сигнала и будьте готовы в любой момент, говорит директива советским генералам. Отдав директиву 5 мая, Сталин тут же занял пост Главы советского правительства, для того чтобы самому лично дать сигнал на выполнение директивы.

Гитлер дал своим войскам приказ на выполнение директивы немного раньше…

Мы не знаем и, по-видимому, никогда не узнаем содержания совершенно секретной директивы от 5 мая 1941 года; ясно, что это была директива о войне с Германией, но война должна была начаться не германским вторжением, а каким-то другим образом. Если бы среди различных вариантов был предусмотрен и вариант, в котором войну начинает Германия, то в этом случае 22 июня 1941 года советские лидеры в Кремле могли просто по телефону открытым текстом или любым другим самым примитивным способом сообщить командующим приграничными округами: «Откройте сейфы, возьмите директиву от 5 мая и делайте то, что в ней написано».

• Предыдущая
• 45/87
• Следующая