Беру свои слова обратно - Суворов Виктор - Страница 12
- Предыдущая
- 12/115
- Следующая
С 3 октября 1940 года в Советском Союзе обучение в высших учебных заведениях и в старших классах обыкновенных школ стало платным. Вводилась эта мера в связи с тем, что благосостояние трудящихся ужасающе повысилось и деньги трудящимся все равно девать некуда. По просьбе этих самых трудящихся родное правительство им подарочек подбросило. Мгновенно школы опустели. Чтобы миллионы подростков зря по улицам не шатались, для них были открыты особые «учебные заведения». При военных заводах. В эти «учебные заведения» забирали, не спрашивая хотения. По мобилизации. Побег несовершеннолетних пацанов и девчонок из «учебных заведений» карался по всей строгости Уголовного кодекса. «Учебное заведение» давало профессию. Не ту, которая нравится, а ту, которая в данный момент требуется данному танковому или оружейному заводу. «Обучение» предусматривалось не простое, а «в сочетании с выполнением производственных норм». Потом за это «обучение» надо было с любимой Родиной расплатиться – четыре года отпахать на родном заводе без права выбора места, профессии и условий работы. Забирали в «учебные заведения» с 14 лет. Срок обучения 1-2 года. Значит, расплачиваться надо было начиная с 15-16 лет. А там и в армию загребут.
Вся эта система принудительного труда миллионов подростков именовалась термином «трудовые резервы». Править этой производственно-тюремной системой товарищ Сталин поставил товарища Москатова Петра Григорьевича. И, ясное дело, немедленно вызвал ночью на инструктаж...
На следующий день в сталинском кабинете снова нарком обороны, начальник Генерального штаба, его заместители, начальник Главного артиллерийского управления...
Но вот в мрачном военно-промышленном царстве блеснул светлый лучик. Товарищ Сталин думает и о прекрасном. 29 июня 1940 года в кабинете Сталина писательница Ванда Василевская. Разговор 45 минут без свидетелей. 8 октября – снова она. Разговор 2 часа 5 минут. Сначала присутствовал Хрущев. Затем разговор продолжался без свидетелей. Мы снова не знаем, о чем они говорили. Но интересно полистать газету «Правда» и почитать пламенные статьи Василевской о том, что буржуям-кровопийцам недолго пить рабочую кровь, что несчастным пролетариям Европы недолго осталось греметь цепями в капиталистическом рабстве. Если сравнить даты встреч Василевской со Сталиным и даты публикаций ее пылких статей, то четко проявляется причинно-следственная связь.
А вот в кабинете Сталина еще один писатель. Товарищ Шолохов. Присутствует Молотов. Разговор 1 час 10 минут. Но тут товарищ Сталин дал маху. Пустой номер. Тяжел на подъем был писатель Шолохов. Результатов встреч со Сталиным не ищите. Не разразился Шолохов ни серией страстных статей, ни памфлетом, ни басней. Переписать чужую рукопись – пожалуйста. А вот чтобы самому что-нибудь сообразить, так это увольте. «Великому писателю, нобелевскому лауреату М.А. Шолохову газетное дело давалось нелегко. „Особенно остро я ощущал это, – признавался он биографам, – во время Отечественной войны. По характеру не могу скоро писать. Никакой я не газетчик. Нет хлесткой фразы, нет оперативности, что так необходимо для мобильной газетной работы“. В „Красной Звезде“ полковой комиссар, а позднее полковник Шолохов никогда не получал конкретных заданий. Его просили писать о том, что на душу ляжет» («Красная звезда», 18 декабря 2003 г.). Но ничего на его душу так и не легло.
А в сталинском кабинете снова разведчики, наркомы судостроения, боеприпасов, конструкторы танков, пушек и гаубиц, маршалы, генералы, адмиралы.
И сам Жуков это подтверждает: «И.В. Сталин всегда много занимался вопросами вооружения и боевой техники. Он часто вызывал к себе главных авиационных, артиллерийских и танковых конструкторов и подробно расспрашивал их о деталях конструирования этих видов боевой техники у нас и за рубежом. Надо отдать ему должное, он неплохо разбирался в качествах основных видов вооружения. От главных конструкторов, директоров военных заводов, многих из которых он знал лично, И.В. Сталин требовал производства образцов самолетов, танков, артиллерии и другой важнейшей техники в установленные сроки и таким образом, чтобы они по качеству были не только на уровне зарубежных, но и превосходили их» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 296).
Журнал свидетельствует: Сталин работал на износ. И всех заставлял работать.
Несмотря на загруженность, умел товарищ Сталин выкраивать время и для наркома обороны, и для начальника Генерального штаба, для их заместителей, для старших авиационных, танковых, артиллерийских, флотских начальников. Вот только для примера – июнь 1940 года. В этом месяце нарком обороны Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко провел в кабинете Сталина в общей сложности 22 часа 35 минут, начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников – 17 часов 20 минут.
Часто в кабинете Сталина вместе с начальником Генерального штаба находились его заместители генерал-лейтенанты Н.Ф. Ватутин и И.В. Смородинов.
Смородинов – начальник Мобилизационного управления Генерального штаба, Ватутин – Оперативного. Смородинов планировал и направлял мобилизацию природных, людских, интеллектуальных, производственных, транспортных и прочих ресурсов страны на нужды грядущей войны, а Ватутин планировал использование уже отмобилизованных масс в войне.
Все, кто бывал в кабинете Сталина, единогласно утверждают: там зря языком не болтали. В кабинет Сталина приглашали только того, чье присутствие было действительно необходимо в данный момент. Сам Сталин практически все время молчал. Своего мнения не навязывал. Он давал слово каждому и внимательно слушал. Более того, Сталин просил каждого высказаться, не проявляя до поры своей точки зрения. В этом и заключалась его сила руководителя. Сталин требовал докладов кратких, ясных, правдивых, четких, по существу.
Уж за 17 часов, тем более за 22, нарком обороны и начальник Генерального штаба в общих чертах стратегическую обстановку могли обрисовать.
И не надо забывать, что речь идет только о зафиксированных встречах в кабинете Сталина. Но эти встречи происходили и в других местах – на Старой площади, в наркомате обороны, в Генеральном штабе, на кремлевской квартире и на дачах Сталина. Особо следует помнить о сталинских дачах. Именно там обсуждались самые важные вопросы, именно там принимались основные решения. Начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников был частым гостем на дачах Сталина. Вспомним, он был единственным человеком, кого Сталин называл по имени и отчеству. Этой чести не удостоились ни Берия, ни Жуков, ни Ежов, ни Василевский, ни Тимошенко, ни Жданов, ни Маленков, никто другой. Сталин уважал Бориса Михайловича и ценил его мнение. У Шапошникова было достаточно времени, чтобы подробно доложить Сталину о состоянии дел.
Но ведь и это не все. Основные контакты – по телефону. Если в данный день журнал не фиксирует присутствия наркома обороны, начальника Генерального штаба и их заместителей в кабинете Сталина, из этого вовсе не следует, что в тот день не было между ними контактов. Просто они говорили по телефону.
Подозрительные спросят: может быть, июнь 1940 года был особым месяцем? Нет. Был он самым обычным. В июле того же года нарком обороны провел в кабинете Сталина 21 час 57 минут, а начальник Генерального штаба – 14 часов 20 минут.
И каждый месяц так же. Если не насыщеннее.
Возразят, что в августе вместо Шапошникова начальником Генерального штаба был назначен генерал армии К.А. Мерецков, он-то не имел особых отношений со Сталиным, и уж явно у него не было возможности изложить свои соображения.
Возражения отметаем. Вот на выбор – октябрь 1940 года. Нарком обороны маршал Тимошенко провел в кабинете Сталина 25 часов 40 минут, а начальник Генерального штаба генерал армии Мерецков – 30 часов 30 минут.
- Предыдущая
- 12/115
- Следующая
