Дом шалунов - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 1

• 1/34
• Следующая

Когда-то среди читающей молодежи не было человека, не знакомого с именем Лидии Алексеевны Чарской (1875–1937). Ее сказки для малышей, детские рассказы, повести для юношества, романы для взрослых, стихи и пьесы мгновенно исчезали с прилавков магазинов. Она была самой популярной детской писательницей начала XX столетия.

Л. А. Чарская (псевдоним; настоящая фамилия – Чурилова, урожденная Воронова) родилась в Царском Селе. Семь лет она провела в Павловском женском институте в Петербурге, впечатления институтской жизни стали материалом для ее будущих книг. Окончив театральные курсы, Лидия поступила в Петербургский Александринский театр. Сценическим псевдонимом Чарская подписывала и свои литературные произведения.

В 1901 году журнал «Задушевное слово» напечатал первую ее повесть «Записки институтки», принесшую начинающей писательнице необычайный успех. С тех пор повести Чарской появлялись в этом журнале ежегодно.

В отчете одной популярной детской библиотеки в 1911 году сообщалось, что юные читатели требовали 790 раз книги Чарской и лишь 232 раза сочинения Жюля Верна. Один из литературных критиков того времени писал: «Чарская является властительницей дум и сердец современного поколения девочек всех возрастов… Ее книги всегда вызывают у детей восторженные отзывы и особое чувство умиления и благодарности…»

Повести Чарской заставляют детей сопереживать героям, учат не бояться страданий и в любой ситуации оставаться честными. Во всех ее книгах неизменна вера в то, что рано или поздно злые силы потерпят поражение, а добро победит. Писательницу постоянно упрекали за счастливые финалы, но в глазах юных читателей они были, безусловно, заслуженными.

После 1917 года книги некогда известной русской писательницы надолго были преданы забвению. Они стали переиздаваться в России лишь в конце 1990-х годов – и нашли своих читателей. Детей XXI века по-прежнему привлекают добрые книги, где «черное – черно, белое – белоснежно, а у короля – доброе сердце».

Сегодня мы знакомим читателей с малоизвестной повестью Лидии Чарской «Дом шалунов».

Малыш Ника потерялся и после долгих мытарств попадал в необычную школу-пансион, где перевоспитывают проказников из богатых семей. В «Доме шалунов» ни дня не проходит без розыгрышей и каверз. Добрый и отзывчивый мальчик покоряет сердца пансионеров и воспитателей и в конце концов находит свою семью.

Атмосферу того времени передают иллюстрации художника А. Бальдингера, сделанные к этой повести в 1912 году.

Молодая дама протянула бумажку, на которой было написано о пропаже мальчика, и подала ее сидевшему за конторкой[1] пожилому конторщику[2] в очках.

– Пожалуйста, нельзя ли напечатать это объявление в завтрашнем номере газеты? – сказала она дрожащим голосом.

Конторщик с удивлением взглянул на бледную молодую даму с заплаканными глазами, прочел внимательно поданную ею бумажку и спросил с участием:

– Это ваш сынок пропал, сударыня?

Молодая дама не в силах была ответить. Слезы душили горло, руки тряслись, она поминутно вздрагивала. Вместо ответа она закрыла лицо руками и глухо зарыдала.

В конторе газеты было много народа. Все окружили рыдавшую. Начались расспросы, советы, утешения. А молодая дама все плакала, плакала. Сквозь судорожные рыдания она могла только бессвязно пояснить, что пропал ее Ника, ее милый, маленький, дорогой мальчик, радость и утешение, пропал во время прогулки. Новые рыдания помешали говорить бедняжке.

Какая-то очень добрая на вид старушка протиснулась ближе всех к громко всхлипывавшей молодой даме и, дружески похлопывая ее по плечу, ласково проговорила:

– Не плачьте, голубушка… Отыщется ваш мальчик… Выпейте водички, успокойтесь и поезжайте с Богом домой… Завтра, как только люди прочтут в газете ваше объявление о пропаже мальчика, так те, которые нашли малютку, приведут его к вам… Наверняка приведут… Плакать не надо… От слез только заболеете, чего доброго… Выпейте-ка водички лучше, милушка моя!

Голос доброй старушки проникал в самое сердце молодой дамы, вселяя надежду, что ее ненаглядный мальчик в самом деле найдется. Она вытерла слезы, выпила воды и, поблагодарив добрую старушку, наскоро расплатилась за напечатание объявления в газете и вышла на улицу, где, взяв первого попавшегося извозчика, велела ему ехать на N-скую улицу.

Теперь почему-то казалось, что Ника уже найден и ждет ее дома. И она поминутно торопила извозчика ехать скорее, обещая хорошо заплатить за это. Извозчик немилосердно хлестал свою чахлую лошаденку, пролетка мягко подпрыгивала по ровным мощеным улицам, а сердце молодой дамы сильно билось в ожидании встречи с потерянным сынишкой…

– Не плачьте, голубушка… Отыщется ваш мальчик…

– Динь! Динь! Динь! – оглушительно звенел-заливался колокольчик. – Динь! Динь! Динь! Динь!

Находившаяся в комнате старушка только что поставила вариться манную кашку и мешала в кастрюле большой серебряной ложкой, как неожиданно раздавшийся звонок заставил ее задрожать с головы до пяток.

– Господи! Никак привели Никушку! – вырвалось радостно из груди старушки, и она кинулась в переднюю со всех ног.

Трах-тах-тах! И тяжелый крюк с грохотом отскочил от двери под трепещущей рукой старушки. Дверь широко распахнулась. На пороге стояла та самая молодая дама, которая только что отнесла в газету объявление о потерянном мальчике.

– Ну что, няня? Ника дома? Привели? – сорвалось с ее губ, и красивые печальные глаза впились в лицо няни.

– Не нашли нашего Никушку? – задала в свою очередь вопрос старушка-няня, ее морщинистые губы дрожали, а седая голова под темной наколкой заметно тряслась.

Рыдания снова подступили к горлу молодой дамы, и что-то забилось, заклокотало в ее груди… Сердце сжалось сильнее, мучительнее…

Вдруг быстро распахнулась дверь, и худенький, остриженный под гребенку мальчик стремительно вбежал в прихожую.

У мальчика было некрасивое личико, капризно оттопыренные, точно надутые, губы и темные глазенки, сердито глядевшие исподлобья. Ему было не больше пяти лет. Это был брат пропавшего Ники по имени Жоржик.

– Мамочка! Когда же наконец найдется Ника? – недовольным голосом заговорил мальчик, обращаясь к тихо рыдавшей молодой даме. – Мне не с кем играть без него. Мне скучно! Фроська все плачет, уткнувшись носом в угол, а няня занята на кухне и тоже плачет… Я отлично слышал, как она всхлипывала и сморкалась… А мне так хочется играть в солдатики, мама! Вели же Фроське перестать плакать и прикажи ей заниматься со мной!

Екатерина Александровна (так звали молодую даму) с грустью взглянула на мальчика. «Как может он играть и веселиться, когда такое горе постигло всю семью?» – с тоской подумала она, но тотчас же утешила себя тем, что Жоржик еще слишком мал, чтобы понять то, что случилось. И она тут же предложила сыну поиграть в солдатики. Жорж запрыгал от радости. Еще бы! Ведь маме, занятой службой, редко приходилось играть с ними, детьми.

• 1/34
• Следующая