Земля за Туманом - Мельников Руслан - Страница 29
- Предыдущая
- 29/63
- Следующая
Хрясь! Крепкий череп сотника ударил нукера с заклеенной щекой в подбородок. Голова русина дернулась вверх и назад. Дубинка выпала из-под мышки и укатилась под стол. Русин, взмахнув руками, повалился навзничь. Грохнулась об пол железная трубка, висевшая на плече. Русин упал на галтай гаахан, запутавшись рукой в ремне своего оружия.
Дэлгэр прыгнул на поверженного противника, словно дикая кошка.
Ни скованные за спиной руки, ни разбитая голова не помешали ему подмять под себя оглушенного русина, придавить и прижать к полу собственным весом и тяжестью доспехов. Дотянуться зубами до горла противника…
Давай, Дэлгэр! Загрызи его! Далаан прильнул к прутьям решетки.
Русин, почувствовав чужие зубы на своей шее, запаниковал, задергался. Но Дэлгэр уже сжал челюсти.
— «Сними-его-хан-сними-и-и!» — Далаану показалось, будто перепуганный русин взывает к какому-то хану. А впрочем, вряд ли: никаких ханов на харагууле не было. Здесь были только разбойники-нукеры.
На пару мгновений харагуульный толмач замер с раскрытым ртом. Видимо, случившееся ошеломило его не меньше, чем нукера, глотку которого грыз Дэлгэр.
— «Сними — и-и-на-а-х-мля-а-с-меня-а!»
Но второй русин все же быстро пришел в себя.
Перемахнул через стол. Прыгнул к Дэлгэру.
Автомата у Ханучаева не было. Дубинки — тоже. А ремень грачевского АКСУ — намотан на грачевскую же руку. И калаш — придавлен копошащимися телами. И дубинка Грача — где-то под столом. И некогда ее искать: счет идет на секунды.
Сержант извивался всем телом, визжал и пытался спихнуть с себя рычащего психа в доспехах. Увы, безрезультатно. Псих, вцепившийся зубами в шею Грача, висел на нем, как волк на медведе.
Кулаки Грачева колотили по чешуйчатой броне. Пальцы отчаянно царапали края плотно подогнанных панцирных пластин, но Грач лишь обдирал себе ногти.
Ханучаев слышал глухое звериное рычание и отчетливо видел крепкие желтые зубы, жамкающие воротник и кожу.
И — кровь. Кровь с разбитого лица монгола мешалась с кровью милиционера.
До артерии нападавший пока не добрался, но очень старался и скоро… совсем скоро…
«Загрызет ведь, нах-х!» — пронеслось в голове Ханучаева.
Он словно смотрел ужастик про вампиров. Нет, не смотрел — принимал в нем живейшее участие.
— Ё-о-оп-на-а-ах-х-ля-а-а! — орал в голос Грачев. Пока еще не хрипел, пока — орал.
— Отцепился, сука! — рявкнул Ханучаев, пытаясь стащить с сержанта озверевшего маньяка. — Живо!
Какое там! Тот держался мертвой хваткой и не думал разжимать зубов. Грачев вопил от боли и ужаса. Больше, наверное, от ужаса.
Ханучаев потянулся к кобуре…
— Назад!
Судорожно расстегнул ее.
— Мозги повышибаю, нах-х!
Его не слушали или не слышали. Или просто не понимали.
Ханучаев что было сил наподдал монгола ногой. Целя, по привычке, в правый бок, в печень. Без толку! Панцирь!
Он выматерился, рванул из кобуры пистолет. Передергивая затвор макара, пнул еще раз — в голову.
Удар не удался. Берц соскользнул. Голова психа дернулась в сторону. Зубы не разжались. Дико взвыл Грач. Кровь из его шеи потекла сильнее.
Ханучаев нагнулся. Нанес еще один удар. На этот раз — рукоятью пистолета. И снова — мимо, вскользь: псих мотал головой, разрывая жертве горло, а сам словно не чувствовал боли. Макар лишь содрал кусок скальпа.
Грачев сорвался на хрип. Больше медлить было нельзя. Ханучаев навалился на маньяка, ощущая острый запах крови и немытого тела.
Ствол — к виску. Он ткнул оружием с таким расчетом, чтоб пуля не задела Грача. Левой рукой машинально прикрыл лицо.
Палец вдавил спусковой крючок.
Бу-у-ухум-хум!
Выстрел в замкнутом пространстве громыхнул разорвавшейся бомбой. Череп задержанного лопнул, будто надувной шарик. Горячее, слизкое и липкое шмякнуло в левую ладонь, размазалось по растопыренным пальцам. Густая жижа попала и на лицо. Запах порохового дыма, крови и еще какой-то пакости вмиг забил все прочие запахи.
Задержанный дернулся в агонии. Соскользнул с сержанта.
Грачев, с ног до головы перепачканный своей и чужой кровью, отпихнул мертвеца и сам торопливо отполз в сторону. Весь пол был заляпан красными пятнами и желтоватой слизью. Из погрызенной шеи сержанта текло. Несильно, впрочем: сонную артерию псих в доспехах перекусить не успел. А рана так себе: промыть хорошенько да забинтовать — и Грач станет как новенький. Когда успокоится, конечно.
— В-в-видал, а Хан?! — заикаясь, с нервным полусмехом-полуплачем, проскулил Грачев. Грач был бел, как пластырь на его щеке. — Не, ты в-в-видал, а?! Вот с-с-сука! 3-з-зубами — в горло. Нах-х-ля-ёп-ля-мать-ля! 3-з-загрызть хотел. 3-з-зверьё!
Он то прижимал руки к шее, пытаясь прикрыть рану, то отводил их, растерянно пялясь на окровавленные ладони.
У Грачева дрожал голос и дрожали руки. Сейчас он был в глубоком отходняке. В шоке, в жопе. Кто там вякал о сопротивлении при исполнении? Вот, пожалуйста, накаркал на свою голову…
— Эй, что тут у вас?! — растолкав толпившихся на пороге подчиненных, в комнату для допросов вбежал Косов. — Кто стре…
Капитан увидел труп и кровь. Осекся на полуслове:
— Ё-о-оп-с-с! Грачев?! Ханучаев?!
Сержант лишь издал очередной нервный смешок.
— Сопротивление, мля! — буркнул Ханучаев. — При исполнении, мля! Пришлось применить оружие, нах-х!
На харагууле царил переполох. Русинский унбаши что-то кричал, бранился и сыпал приказами. Суетились простые воины. Раненому русину замотали шею белой повязкой и куда-то увели. Ушел и русинский толмач, снесший Дэлгэру полчерепа.
Самого юзбаши с головой, похожей на разбитый глиняный горшок, оставили, словно падаль, валяться в луже крови на полу. С рук Дэлгэра даже не сняли кандальных колец. Да и вообще к трупу никто старался не подходить. Русины непочтительно относились даже к мертвым врагам, и это не делало им чести.
Далаан молча наблюдал за суетой русинов и прислушивался к каждому их слову, стараясь разгадать замысел харагуульных воинов. Многое бы он отдал за возможность понимать русинскую речь.
— «Там-за-задержанными-приехали-товарищ-капитан», — сообщил русинскому унбаши один из нукеров.
— «Ну-наконец-то! — отозвался начальник харагуульной стражи и кивнул на клетку. — Выводить-по-одному. Наручников-не-снимать. И-поосторожнее-с-этими-уродами!»
Русины обступили клетку, держа наготове дубинки и огненные трубки. М-да, трубки… Это невзрачное на вид оружие, как оказалось, способно было не только сотрясать воздух. Разбивать черепа оно может тоже.
Лязгнул замок.
Далаан напрягся. Кажется, их собираются куда-то вести. Куда? На казнь — куда же еще? Разве теперь могут быть какие-то сомнения?
Открылась дверь. Далаан шагнул вперед.
— Не спешить, — сквозь зубы приказал он воинам. — Сначала выйдем из клетки все, а уж потом…
Кто знает, если навалиться одновременно, может, кому-нибудь да повезет. Может, кто-то и сможет выскользнуть с харагуула. Хотя, наверное, это будет непросто. Со скованными-то руками.
Его выдернули из узилища первым. Дверь клетки с грохотом захлопнулась. Проклятье! Русины не позволили выйти всем сразу.
— «Пшел-кзел!»
Далаана ткнули в шею и погнали по узкому коридору. Руки по-прежнему за спиной, а так не очень-то и подерешься. К тому же после случая с Дэлгэром русины были начеку. Хорошо, хоть ноги не связали.
Ага, вот и выход из харагуульного гэра. Далаан осмотрелся.
На огороженной площадке стоят уже не две железные колесницы, а добрых полдюжины. Одна, вон, не поместилась и жмется к самому краю заставы.
В повозках и возле них ждут русины, которых раньше здесь не было. Наверное, недавно приехали. Неподалеку, под насыпью чулуум дзам, пасутся оседланные кони. Их кони, посольские — других не видать.
Далаан сразу приметил Хуурмага. Хорошо, очень хорошо! Вороной, еще в раннем жеребячьем возрасте прозванный Лживым, дабы ввести в заблуждение злых духов, на самом деле был верным и преданным другом. И смышленым, что тоже немаловажно. Если позвать — Хуурмаг придет на помощь.
- Предыдущая
- 29/63
- Следующая
