Идеальный вариант (сборник) - Райт Лариса - Страница 16
- Предыдущая
- 16/65
- Следующая
– О чем вы? – Нина растерянно вертела в руках железную связку.
– Это квартира твоего папы. Теперь твоя, стало быть.
– Папы? – Нина была ошарашена. – Я никогда не… Я думала, кроме этой, ничего нет. Почему мы ничего не знали?
– Ну… – дядя Миша замялся, – вам и не надо было знать, понимаешь?
– Нет.
– Ну, не надо было маме знать об этой квартире. Теперь понимаешь?
Она медленно кивнула. Во рту пересохло. Слипшимися, непослушными, какими-то чужими губами еле произнесла:
– Понимаю.
– Вот Максим так и говорил: «Не так за жену переживаю, как за дочь. Узнает – горевать будет». А ты не горюй. Что он там делал – в квартире этой? С кем встречался? Не твоего ума это дело. Тебе надобно знать, что квартира твоя. Владей, так сказать, и распоряжайся. Хочешь – продай, хочешь – сдавай, – и протянул свернутый листок бумаги. – Я тут адресок написал.
Через два часа Нина открывала ключами дверь квартиры по указанному адресу. Реальность превзошла все ожидания. Квартира оказалась трехкомнатной с отличным ремонтом и со всем необходимым оборудованием. В шкафу обнаружила несколько пар тапочек – одни мужские и несколько женских, – комплекты постельного белья и набор посуды, в баре бутылки французского вина и шампанского, в спальне на тумбочке свою фотографию (отец не хотел ни на секунду расставаться с любимой дочерью), а на кухонном столе письмо, адресованное ей. «Нинуле», – было написано на конверте уверенным, прямым почерком отца, и она вскрыла конверт:
Моя дорогая!
Не знаю, простишь ли меня за эту маленькую ложь… Поверь, для тебя она действительно маленькая. Ведь тебе, моя принцесса, я был верен всегда. Не грусти, королевишна, и будь счастлива.
Папа.
– Папа, папа, – Нина укоризненно покачала головой, а потом еще раз прошлась по квартире и почувствовала, как грусть и растерянность превращаются в радость и благодарность родному человеку, который продолжает заботиться о ней даже из небытия. – Папа, папа, – снова сказала Нина. – Спасибо.
Голодные времена откладывались. Она сдала квартиру. К тому же горький опыт научил: всегда должен быть запасной вариант. Постоянно существовать на блага, дарованные с небес, рискованно. В одно мгновение рискуешь остаться ни с чем. Нина стала искать работу и вскоре нашла: устроилась администратором в салон красоты. Во-первых, рядом с домом, во-вторых, удобный график – два через два, и можно как-то устроить детские занятия, в-третьих, хоть какая-то уверенность в завтрашнем дне. Ведь квартира может сгореть с таким же успехом, как и банковский вклад.
Нине исполнилось сорок. Ларочке – пятнадцать. Максиму – десять. Дети были достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно перемещаться в пространстве и не испытывать нужды в постоянной материнской опеке. Женщина вспомнила о себе. Новая работа была отличным стимулом совершенствовать собственную внешность. Персонал салона в свободные от наплыва клиентов часы оттачивал мастерство друг на друге и, конечно, на администраторах. У нее теперь всегда был отменный маникюр, великолепная укладка и отличный цвет лица. Появились и поклонники.
С одним просто кокетничала и всякий раз после встречи чувствовала, как поднимается настроение. Флирт делал свое дело. Со вторым несколько раз ходила в кино, но взаимный интерес быстро пропал. Кавалер начал раздражаться от того, что Нина могла ходить только на утренние сеансы (пока дети в школе), а ее стал раздражать сам кавалер. Третий дарил шикарные букеты и сыпал комплиментами, но она не воспринимала его всерьез.
А потом… Потом познакомилась с ним. Сергей был бывшим спортсменом, а теперь владел собственным клубом по обучению карате. В свои пятьдесят выглядел лет на десять моложе. Был строен, подтянут и, самое главное, совершенно свободен. Лет пять жил холостяком, оставив в бывшей семье мальчика – ровесника Ларочки. С ребенком, конечно, общался и все время показывал Нине его фотографии. Мужчина приходил в салон стричься. А после долго стоял у стойки администратора, болтал о всякой всячине, сыпал шутками и рассказывал, куда они с сыном ходили и что видели. Нина слушала с улыбкой и даже с небольшой завистью:
– У меня редко получается так выбираться. В нерабочие дни хлопочу по хозяйству.
– Да-да. Муж, дети.
– Мужа нет. – Нина густо покраснела. – А детей двое.
– Двое?
Краска спала с лица. Ей было нечего стесняться. Дети – это счастье. И если Сергея пугает эта новость, что ж…
– Двое – это прекрасно! – И без того добродушное мужское лицо расплылось в улыбке. – Давайте сходим куда-нибудь вместе. Мой и ваши. Хорошая компания.
Нина ушам не верила. Впервые в жизни встретился мужчина, который проявлял интерес к ее детям. Даже Ларочкин папа, приезжая в Москву, уделял девушке часа два-три, во время которых больше рассказывал о себе, чем слушал собственную дочь. Все имевшиеся поклонники думали прежде всего о себе. Потом тоже о себе, снова о себе, затем о себе и после опять о себе, и уже напоследок, может быть, походя, о ней – о Нине. О детях никто не вспоминал. «При чем тут дети? – удивлялись они. – Есть мужчина и женщина, и этого достаточно». А ей этого мало. И вдруг выяснилось, что на свете есть человек, которому дети не кажутся помехой личному счастью, а являются его естественным продолжением. Такие люди почему-то не встречались. Но такой была она сама. И таким был любимый папа. Нина была счастлива.
– Давайте сходим, – согласилась женщина. – А куда?
Сергей посмотрел многозначительно, наклонился к самому уху и сказал:
– Куда пожелает моя принцесса.
И снова в лицо ударила краска. Он, конечно, заметил, но сделал вид, что ничего не произошло, только добавил:
– Хотя вы вовсе не принцесса.
Хотела согласиться, сказать, что, конечно же, не принцесса, а самая обычная, обыкновенная, совсем не юная и перегруженная заботами одинокая женщина, как вдруг услышала:
– Вы – королевишна.
И пропала окончательно.
В следующие несколько месяцев они вместе с детьми катались на роликах и коньках, играли в боулинг, ездили на скалодром и ипподром, ходили в кино, театры, музеи и рестораны. В общем, вели активный образ жизни полной счастливой семьи. А летом отдыхать поехали вместе. Нина жила в номере с Ларочкой, Сергей с обоими мальчишками. Хотелось бы, чтобы было по-другому, но взрослые решили соблюсти приличия, а детей все устраивало.
– Вернемся – будем жить вместе, – озвучил мужчина обоюдное решение.
Съехались быстро, зажили дружно. Никакой притирки, никакого столкновения характеров. Будто были созданы друг для друга, только встреча почему-то долго откладывалась кем-то наверху. Через месяц расписались, через два Нина положила перед мужем справку о беременности в шесть недель. Он кружил ее по комнате и повторял:
– Спасибо, спасибо, родная.
Она смеялась:
– За что спасибо? Шесть недель всего.
– Шесть недель уже. – И новое объятие, и очередной поцелуй.
– Детям не говори пока, – попросила смущенно.
– Почему?
– Засмеют.
– Еще чего!
– Нет, правда, Сереж, я ведь не девочка уже. Все это нелегко в моем возрасте. Всякое может быть. Ни к чему им эти переживания. Ларке к поступлению надо готовиться, а не к рождению младенца.
– Ладно, как хочешь. Все, как ты хочешь, принцесса. – Он широко улыбнулся, но улыбка тут же сменилась неподдельным волнением: – А что, это действительно так опасно рожать в твоем возрасте? – На лице было столько беспокойства, в глазах столько заботы, что Нине ничего не оставалось делать, как обнадеживающе улыбнуться, погладить его по щеке и уверенно сказать:
– Прорвемся, малыш!
Нина как раз прорывалась к четвертому месяцу беременности, когда стала замечать, что с дочерью происходит что-то неладное. Ларочка похудела, жаловалась на тошноту и головокружение, была вялая, вареная и постоянно хотела спать. Все то же самое творилось с самой Ниной, но ей и в голову не могло прийти, что девочка ждет ребенка. Какое-то время она списывала затянувшееся недомогание на авитаминоз и усталость от занятий с репетиторами, да и нервотрепка с грядущим поступлением в вуз тоже не могла проходить бесследно.
- Предыдущая
- 16/65
- Следующая
