Дом на городской окраине - Полачек Карел - Страница 99
- Предыдущая
- 99/116
- Следующая
Бухгалтер нервно доставал из кармана часы и каждый раз ужасался, как быстро бежит время. Но пан Кейдана ничего не замечал и все предавался раздумьям. Еще раз глянув на останки мотоцикла, он задал бухгалтеру вопрос:
— Это ваш мотоцикл?
Михелуп подтвердил.
Мастер покрутил головой, точно ответ ему не понравился. И заметил:
— Мотоцикл — не про вас. Мотоцикл хорош, когда надо побеситься, когда ты молод и у тебя есть девушка для любовных утех. Солидному человеку вашего возраста это не подходит. Вам бы приобрести что-нибудь посущественней, этакой подержанный автомобильчик… Я знаю один шестицилиндровик, вполне доступный…
Бухгалтер сказал, что не хочет никакого шестицилиндровика, с него и мотоцикла по горло хватает.
— Не говорите, уважаемый, — возразил мастер, — это машина точно создана для вас. Ничего лучше вы не найдете. Уж поверьте, у меня глаз наметанный. Наездила пятьдесят тысяч, а по ней не заметишь. Да сразу покупать и не нужно, только взглянуть, за погляденье денег не просят. Еще спасибо скажете… — Он замолчал, подмигнул бухгалтеру и с кривой усмешкой добавил: — Что, угадал, о чем вы подумали? На спор, угадал!
Михелуп не знал, о чем он подумал. Пан со взъерошенными усами объяснил:
— Подумали: это машина краденая. И здорово ошиблись. Карел Кейдана такими вещами не занимается. Карел не хочет лезть в подобные дела, потому как ничего путного от них не бывает. Можете спросить кого угодно, каждый вам скажет. Да, голубчик, я в таких вещах разбираюсь. Не хотелось бы снова влипнуть…
Бухгалтер прервал эти размышления и жалобно попросил, чтобы мастер принялся, наконец, за работу.
— Чего уж там… — проворчал тот. — Я как раз думал начинать…
Он встал, потянулся, разогнул спину и простонал:
— Черт возьми! Ольда! Втащи-ка эту штуку на верстак да пришпандорь покрепче. Видишь, я не могу нагнуться!
Подручный выполнил его приказание. Поднял мотоцикл домкратом и прикрепил к столу.
Мастер ходил вокруг и ворчал:
— Ей-ей, эта работенка не по мне! Сил нету! Сидел бы я лучше в канцелярии и глядел бы перед собой, как вы, уважаемый. Я создан для чего-нибудь более тонкого… — Он брал в руки одну деталь за другой и бормотал: — Посмотрим, посмотрим, чего эта штуковина хочет… Ага, ага… поршень забит… Так я и знал. И свеча вдрызг, вы ее порядком засвинячили…
— Ольда! — взорвался он. — Выпусти масло да подай мне керосин и помазок…
— Сейчас наведем порядочек, уважаемый, — утешал он бухгалтера. — Со мной лучше без спешки. Вот сменим сальники — и будет ваш мотоцикл, словно жених. Но повторяю: надо бы вам взглянуть на тот шестицилиндровик. Эта машина не для вас… Ольда! Подай француза!
Подручный принес французский ключ. Мастер глянул на инструмент и брезгливо его отбросил.
— Не то, — ворчал он. — Дай-ка пробойник, да поживее! Не то я тебе врежу, слышишь? И еще зубило… Да не болтайтесь у меня под ногами, уважаемый! — набросился он на бухгалтера. — Вы мне тут ни к чему. Когда сделаю, тогда и сделаю. Все должно идти своим чередом. И карбюратор у вас забит. Шли бы вы к чертям собачьим с такой развалюхой. Можете взять этот мотор домой, пускай супруга присобачит его к швейной машинке… Ольда, где у тебя пассатижи? Все я один должен помнить. Поганый мальчишка, убить тебя мало! Что за работники у меня… Извольте убираться, уважаемый, вы мне тут мешаете, не скажу, что вы мне так уж не нравитесь, но нельзя же смотреть человеку под руки…
Бухгалтер выбрался из мастерской. Обе старухи все еще стояли неподалеку от костела. Он незаметно приблизился и услышал, как бабушка рассказывает:
— Какая у меня, матушка, жизнь! Они бы с радостью меня извели, ей-ей, не лгу…
Деревенская приятельница отвечала:
— То же и у меня, милостивая пани. Мы все отдали молодым, да только я имею право на половину дома. А теперь боюсь, как бы мне не подсунули отравленную конфетку. С ними никогда не можешь быть спокойной.
Подойдя к старухам, Михелуп сказал:
— Бабушка, собирайтесь, скоро поедем.
Старая дама смерила его угрюмым взглядом:
— Оставьте нас в покое! Никто вас не звал! Мы тут так хорошо разговариваем…
Бухгалтер пожал плечами и удалился. Он слышал еще, как бабушка говорит приятельнице:
— А этот всех хуже. Этот рад бы видеть меня в гробу…
Вернувшись в мастерскую, бухгалтер с облегчением увидел, что работа закончена. Возле мотоцикла стоял учащийся Гарри Пох, с руками в карманах и с прилипшей к нижней губе сигаретой. Михелуп на него напустился:
— Где вы были все это время? Я вас не видел…
Покачивая боками, молодой человек дерзко ответил:
— Где был, там и был.
— Смотрите у меня! — пригрозил бухгалтер. — Вы хорошенькая штучка! Когда будете от меня уходить, уж не знаю, какую я вам дам характеристику…
Молодой человек даже не потрудился ответить.
— Дело сделано, — сказал мастер Кейдана, потом пощупал шины и добавил: — В шинах нет и пол-атмосферы. Точно вареные. Ольда! Накачать или я схвачу что ни попадя и кончится это плохо…
Все это время бухгалтер получал много почты. В почтовом ящике он обнаруживал не только печатные издания, но и письма, написанные то на машинке, то от руки, даже написанные чернилами обыкновенные замызганные открытки. Но теперь он не испытывал сладкого оцепенения, ожидая почтальона в синей пелерине: напротив, всякий раз, услышав его резкий звонок, приходил в уныние. Бухгалтер знал, что ни одно из писем не сулит приятных вестей, которые могут его духовно возвысить и освежить. Теперь каждая новая весть принимала облик строгой придирчивой дамы, отчитывающей нерадивого должника.
Михелуп обтрепался, посерел. Это уже был не тот чистоплотный немного шумный человечек, который любил общество и старался обратить на себя внимание, чтобы каждый его видел и слышал. Куда делись все выгоды и скидки, где теперь прежние полезные знакомства? Непредвиденные расходы разрастались как сорняки, знакомства возникали отнюдь не желательные. Бухгалтер притих, и на его лице угнездилась виноватая улыбка, в старые времена метившая лица банкротов. Друзья избегали его, чутьем понимая, что он бедняк и, очевидно, не желая давать в долг. Впрочем, и сам Михелуп не искал встречи и был рад, если проходил по улице, не повстречав никого из знакомых.
Однажды, когда с головой склоненной и отягощенной грустными думами Михелуп возвращался со службы, он столкнулся с супругами Гаеками, которые под руку совершали свой непременный моцион. Избежать встречи было уже невозможно. На их крупных розовых лицах светилась неизменная улыбка. Гаеки приветливо расспросили его о здоровье, о том, о сем, как, мол, ему живется, что поделывает семейство. Глядя в сторону, бухгалтер бормотал, что, слава Богу, здоровье у него в порядке и в остальном все по-старому. Супруги дружно закивали в знак того, что рады это слышать.
Бухгалтер нетерпеливо ждал, когда они распрощаются, чтобы вновь предаться печальным размышлениям. Но розовые лица не собирались уходить и добивались мнения бухгалтера о нынешней погоде.
— Погода прекрасная, — неохотно промямлил бухгалтер.
— Да, да, просто чудесная! — согласился пан Гаек.
— Давненько не было такой прекрасной погоды, — вторила мужу пани Гайкова.
Михелупу больше нечего было добавить, предмет разговора был исчерпан. Наступило молчание. Тем не менее супруги все не уходили: казалось, они хотят еще что-то сказать.
— Простите, я тороплюсь, — прервал молчание бухгалтер.
— Пан Михелуп, я… мы… — неуверенно начал пан Гаек и посмотрел на жену.
— Мы бы, и правда, весьма охотно… — подхватила пани Гайкова.
Михелуп поднял голову.
— То есть… по старому знакомству… — пан Гаек закашлялся, не зная, как продолжать.
— Мы ведь старые друзья… — вставила жена.
Бухгалтер испытующе всмотрелся в розовые лица.
— Если бы случайно… — снова начал Макс Гаек, — ведь бывает же так… если случайно…
— Если бы вы случайно нуждались в какой-нибудь помощи… — добавила супруга.
- Предыдущая
- 99/116
- Следующая
