Признайся (ЛП) - Гувер Колин - Страница 7
- Предыдущая
- 7/57
- Следующая
- Эти исповеди являются названиями картин. Цены написаны на обороте. Все, что тебе необходимо сделать - записать покупку, дать им заполнить информационную карту для доставки картины и прикрепить признание к карте доставки. Так я буду знать, куда их отправить.
Она кивает и смотрит на карточку. Вижу ей хочется взглянуть поближе, так что я снимаю ее со стены и отдаю ей. Слежу, как она снова читает признание, прежде чем перевернуть карточку.
- Думаешь люди покупают свои собственные признания?
Я знаю, что они делают это. Люди признавались мне, что они - те, кто написал признание.
- Да, но я предпочитаю не знать об этом.
Она смотрит на меня, как на безумного, но с интересом, поэтому решаю не обращать внимания на взгляд.
- Почему ты не хочешь знать? - задает она вопрос.
Я пожимаю плечами, и ее глаза скользят к моим плечам, и кажется, задерживаются на моей шее. Это заставляет меня задаться вопросом, что она думает, когда она смотрит на меня вот так.
- Знаешь, бывает слышишь группу по радио, и представляешь их у себя голове? - начинаю объяснять я. - Но потом увидев их фотографию или видео с ними, понимаешь, что между твоим воображением и реальностью нет ничего общего? Не обязательно лучше или хуже, чем представлял себе, просто по-другому?
Она понимающе кивает.
- И здесь также, я заканчиваю картину, и кто-то говорит мне, что его признание вдохновило меня. Когда я пишу картину, я создаю свою историю в голове, представляю себе, что побудило человека на это признание и кто его прислал.
Она улыбается и смотрит на свои ноги.
- Есть такая песня, называется» Hold On « группы Alabama Shakes, - говорит она, объясняя причину ее пылающих щек.
- Я слушала эту песню больше месяца, прежде чем увидела видео и поняла, что певец - женщина. Это говоря о выносе мозга.
Я смеюсь. Она прекрасно понимает, о чем я говорю. Не могу перестать улыбаться, потому что знаю эту группу, и с трудом верю, что кто-то думает, что певец - мужчина.
- Она же называет свое имя в песне, разве нет?
Она пожимает плечами, и теперь, я смотрю на ее плечи.
- Я думала, он имел в виду кого-то другого, - бормочет она, все еще называя певицу «он», хотя теперь знает, что это - она.
Она отводит взгляд, и обойдя меня, направляется к стойке. Она по-прежнему держит признание в руке, и я позволяю ей унести его с собой.
- А ты думал о том, чтобы позволить людям покупать картины анонимно?
Я подхожу в противоположной стороне стойки и наклоняюсь вперед, ближе к ней.
- Не сказал бы, что размышлял над этим.
Она пробегает пальцами по прилавку, калькулятору, информационным картам, моим визитным карточкам. Берет одну. Перевернув ее, произносит:
- Тебе нужно печатать на обороте признания.
Как только эти слова покидают ее рот, она сжимает губы в тонкую линию. Она думает, что я оскорбился ее предложением, но это не так.
- Какая мне польза от того, что покупки станут анонимными?
- Ну, - рассуждает она, осторожно ступая, - если бы я была одной из тех людей, кто написал одно из них…
Она поднимает руку с признанием.
- Я была бы слишком смущена, чтобы купить его. Я бы побоялась, что ты узнаешь, что я была той, кто написал его.
- Думаю, редко те, кто пишут признания на самом деле приходят на выставку.
Она, наконец, протягивает мне признание, затем кладет руки на прилавок.
- Даже если бы я не писала признание, я была бы слишком смущена для покупки картины, боясь, что ты подумаешь, что это я написала его.
Хорошая точка зрения.
- Думаю, что признания добавляют элемент реалистичности твоим картинам, которой нет в другом виде искусства. Если люди идут в галерею и видят картину, с которой чувствуют единение, они могут купить ее. Но если человек приходит в галерею и видит картину и признание, которое их объединяет, они могут не захотеть устанавливать с ней контакт. Но им приходится это делать. Они смущены, что почувствовали связь с живописью о матери, признающейся, что она не может любить своего ребенка. И когда они отдают карточку с признанием тому, кто собирается оформить их приобретение, они по сути, говорят этому человеку: «Я связан с этим ужасным признанием вины».
Я преклоняюсь перед ней, поэтому стараюсь не смотреть на нее с таким очевидным восхищением.
Я выпрямляюсь, но не могу стряхнуть внезапное желание поселиться в ее голове. Побродить в ее мыслях.
- Ты хорошо дискутируешь.
Она улыбается мне.
- А кто здесь дискутирует?
Не мы. Определенно не мы.
- Так давай сделаем это, итак…, - решаю я. - ... Мы разместим номера под каждой картиной, и люди смогут принести тебе номер, а не карточку с исповедью. Это даст им чувство анонимности.
Обходя стойку, я подхожу к ней и замечаю каждую крошечную деталь ее реакции. Она стала немного выше и сделала небольшой вдох.
Приблизившись к ней, забираю бумажку, затем тянусь через нее за ножницами. Пока я совершаю эти манипуляции, не смотрю на нее, но чувствую ее взгляд и ее желание установить со мной зрительный контакт.
Оглядываю комнату и начинаю считать картины. Тут она прерывает меня и произносит:
- Двадцать две.
Ей кажется неудобно, что она знает количество картин, потому что она отводит глаза в сторону и прочищает горло.
- Я посчитала их раньше... пока ты был в душе.
Она берет ножницы из моих рук и начинает резать бумагу.
- У тебя есть черный маркер?
Я достаю один и кладу на прилавок.
- Почему ты думаешь, мне нужно напечатать признания на визитных карточках?
Она продолжает скрупулезно вырезать квадраты, отвечая мне.
- Признания привлекают внимание. Они выделяют твою студию из всех остальных. Если на визитных карточках будут признания - это пробудит интерес.
Она снова права. Не могу поверить, что еще не додумался до этого. Она должна быть акулой бизнеса.
- А чем ты занимаешься по жизни, Оберн?
- Я стригу волосы в салоне, в нескольких кварталах отсюда.
В ее ответе не хватает гордости. Мне становится грустно за нее.
- Ты рождена управлять бизнесом.
Она не отвечает, и я боюсь, что, возможно, только что оскорбил ее профессию.
- Не то чтобы ты не должна гордиться тем, что стрижешь волосы, - добавляю я. - Я просто думаю твой мозг предназначен для бизнеса.
Я беру черный маркер и начинаю писать цифры на квадратных листках, от одного до двадцати двух, потому что она сказала сколько картин здесь висит, а я достаточно ей доверяю, чтобы не пересчитывать их.
- Как часто ты открываешься?
Она полностью игнорирует мое оскорбление/комплимент по поводу ее профессии.
- В первый четверг каждого месяца.
Она смотрит на меня озадаченно.
- Всего один раз в месяц?
Я киваю.
- Я говорил тебе, это на самом деле не художественная галерея. Я не выставляю других художников, поэтому редко открываюсь. Это просто то, чем я начал заниматься несколько лет назад, и это работает, особенно после того как я оказался на первой странице Dallas Morning News в прошлом году. Я достаточно хорош, чтобы открываться лишь на одну ночь и мне хватает на жизнь.
- Молодец, - восхищается она, действительно впечатленная.
На самом деле, я не пытался быть впечатляющим, но она заставляет меня немного гордится собой.
- И у тебя всегда достаточное количество картин?
Мне не нравится, что она интересуется.
- Нет. Один раз, около трех месяцев назад, я открылся с одной-единственной картиной.
Она поворачивается и таращится на меня.
- Почему только одна?
Я в ответ пожимаю плечами.
- В тот месяц не было вдохновения.
Это не совсем правда. Это было, когда я впервые увлекся Палиндромом Ханной, и большую часть своего времени в том месяце потратил на то, чтобы быть внутри нее, пытаясь сосредоточиться на ее теле, игнорируя тот факт, что у нас нет никакого умственного контакта.
Оберн не нужно знать этого.
- Какое было признание?
- Предыдущая
- 7/57
- Следующая
