Профессорская дружка - Ардмир Мари - Страница 5
- Предыдущая
- 5/68
- Следующая
— Ирэна Лесски, это что, засос?!
Сухопарая древянистка, преподающая у нас основы растительной механики, вопросительно вскинула бровь и растянула губы в ехидной улыбке.
Н-да, субботнее утро началось «прекрасно», просто лучше не бывает. Вначале Дейр и вечнозеленый долго спорили о том, что питомец с моей шеи съезжает не в мой корсет, а в сумку. А затем уже я долго ругалась со взбрыком из-за земли, которую он хотел взять с собой. Убедить я его убедила, но на лекции явилась с опозданием, вследствие чего стала предметом пристального внимания со стороны Эфки Нэфки Трумс.
Вначале меня отчитали за несерьезное отношение к учебе, затем за неподобающий вид, шарфик сбился в сторону, а после за то, что я села на задней парте, подтверждая свою умственную отсталость. Впору было обрадоваться тому, что профессор не видела моего перехода из дома в академию.
Тихо вздохнув, я прекратила зачитывать свой доклад и повернулась к преподавателю-древянистке. Интересно, и с каких пор затемнения на моей шее стали темой лекции?
— Я Адаллиер. Лесски — фамилия моего жениха.
— Как же, наслышаны… — фыркнула магиана и вновь указала на мою шею пальцем. — И раз Лесски жених, то это определенно засос.
Так-так, кажется, это намек на несдержанность девятого. И откуда этой мадам известно о бушующих в нем страстях? Я нахмурилась.
— Его темперамент здесь ни при чем, это подарок от императорского взбрыка.
— Не похоже, чтобы вы были отравлены, — хмыкнула профессор. — Он что, вас укусил, ущипнул, треснул побегом?
— Поцеловал, но это к лекции не относится, — ответила тихо то же самое, в чем меня Дейр с утра убеждал с самым честным видом. И пусть я ему не поверила, но сейчас иного ответа подобрать не смогла.
— Хм, какое наглое заявление. Растение — и поцеловало! — повторила она мои слова на всю аудиторию. — Вы еще скажите, что оно поклялось вам в верности и, как пес, сопровождает!
С улыбкой вспомнила Алтаю Турмалинскую из приемной комиссии и ее такой же нездоровый скептицизм. Быть может, для магов-древянистов эта черта характера обязательна, помогает не погрязнуть в величии природы? И самое неприятное с такими — не отстанут, пока не осадишь.
— Могу сказать и так, но разве вы поверите?
— Предпочту увидеть собственными глазами. — Ее голос с резкими нотками облетел всю аудиторию.
— Всенепременно после лекции, — тут же согласилась я и указала на свой доклад, — мне продолжать?
— Нет, — холодная учтивость и прищуренный взгляд, — садитесь.
Я вернулась к своему месту и, заняв его, с удивлением обнаружила несколько записок. Потянулась открыть послания, но вовремя себя остановила и, потерев чернильницу, вызвала из нее шесть ажурных мотыльков. Дейр мне их вручил перед самым моим отбытием из дома, строго-настрого велев проверять все: письма, записки, открытки, журналы, книги и тетради, а также рисунки и методички, к которым я прикасаюсь. И даже свои канцелярские предметы на случай, если кто-то, совсем бессовестный, позволит себе пакость на лекции.
Когда мотыльки стали вспыхивать один за другим, я поняла, что совести у студиозов Академии МагФорм чрезвычайно мало. Сгорели две записки от мага-воздушника, одна от земляника и одна от водника. Затем вспыхнула моя тетрадь, что лежала раскрытой на столе, — в нее какой-то огневик успел подсунуть свой подарок, а следом за тетрадью во вспышке моего доклада пал смертью храбрых деревянный мотылек. Вот это наглость!
Я не обратила внимания на притихшую группу, на стол, покрытый тонким слоем пепла, на единственную несгоревшую записку от металлиста, я смотрела на профессора Трумс, выражающую всем своим видом брезгливое презрение. Высокая дама с пепельным водопадом длинных волос кривила в злости губы и морщила нос, но как ни в чем не бывало продолжала вести лекцию.
Что ж, последую ее примеру, решила я и воздушным потоком смахнула пепел со стола. Затем открыла записку от Эви и с улыбкой прочитала предостережение: «Осторожно, завистница».
Выходит, Эфка Нэфка Трумс не является бывшей дейровской лю… Уже хорошо.
По окончании лекции я как примерный студиоз осталась в аудитории, дабы развеять сомнения магианы на свой счет. И каково же было мое удивление, когда она, собрав вещи, решительно направилась к двери.
— Простите, профессор! — Я заступила ей дорогу и с невинным взглядом спросила: — Вы разве не хотите посмотреть на взбрыка?
— Не имею желания, — процедила она сквозь зубы.
— В таком случае назначьте дату и время встречи, мы придем.
— Несомненно, ведь вы и ваша шизофрения не разлей вода! — обозленно заявила магиана.
— А это уже оскорбление, нарушение профессиональной этики и простая зависть, — констатировала сухо и обогнула ее по дуге. С такими дамами говорить бессмысленно, вот и я на ее глупость времени тратить не собиралась. — Уж простите, но если вам не удалось заполучить в друзья взбрыка, это еще не значит, что остальные такие же…
Слово «неумехи» было подходящим, но очень грубым, я не позволила ему сорваться с губ и просто тихо закрыла за собой двери. Раздражение на профессора Трумс вспыхнуло и погасло, хорошо, что по ее предмету меня ожидает простой зачет, а не серия лабораторных и экзамен. Справлюсь.
— Взбрык, — возмущенно обратилась к неожиданно притихшему пятилапу, — представляешь, какая неприятная и заносчивая особа, в тебя не верит, а познакомиться боится. Если вдуматься, то шизофрения развилась явно не у меня. Может, направить к ней доктора, как думаешь, ему она обрадуется?
Но в ответ я не услышала знакомого шелеста, он даже лапку к моему плечу из сумки не протянул, как делал это на лекции, чтобы утешить.
— Вечнозеленый? — позвала я и потянулась открыть сумку: — Ты где?
Но ответом мне было молчание, а затем мычание, до странности громко раздающееся из аудитории, в которой я только что была. И звук этот был странный, сдавленный.
Всевышний, только не это!
Я стремительно преодолела пройденное расстояние назад, рывком распахнула двери и обомлела.
— Перестань! — Мой возмущенный голос разнесся по аудитории и остановил маленького рецидивиста и его произвол.
Магиана с повязкой на глазах, кляпом во рту и выкрученными назад руками громко замычала, услышав меня. Закованная в люстре вверх тормашками, она не могла определиться с местоположением нападающего и попросту зря растрачивала силы, переворачивая парты и прощупывая стулья, коих в аудитории было множество.
— Ты что творишь?! — выдохнула я, глядя на питомца.
Вечнозеленый монстр, сидящий на плече профессора, развел лапками, как руками, словно бы спрашивая: «А что, не видно?» Видно, конечно, и оттого страшно. Взбрык был более чем разумен и определенно опасен. Он зашторил окна, чтобы уберечь себя от света, лишил древянистку ориентации в пространстве и в борьбе с магом использовал неподвластный ей материал — железо.
— Немедленно спускайся! — потребовала я.
А этот неслух, быстро помотав листиком из стороны в сторону, указал на непрекращающую мычать Эфку Нэфку Трумс, затем на себя и под конец пантомимы изобразил дрожь.
Выдохся, просто прекрасное сообщение, и как мы магиану теперь освободим?
— Очень рада слышать… — произнесла иронично. — Ты хоть путы снять можешь? У нас пять минут до лекции.
И еще один отрицательный ответ.
Нахмурилась. Кажется, моя оценка его разумности была преждевременной: питомцу сто лет, а он собственные силы рассчитать не может.
— Ясно. — Я закрыла двери аудитории на защелку и направилась к кладовой. — Жди здесь, сейчас буду. А вы, профессор, лучше не двигайтесь.
На построение перехода в кабинет Эвении, разъяснения небольшой загвоздки и возврат обратно вместе с ней от силы ушла пара минут. Всего лишь пара, но за это время аудитория превратилась в поле боя, а путы Нэфки — в железный саркофаг, свернутый из прутьев люстры.
Я оторопело остановилась.
Всевышний!
— Действительно, креативист, — усмехнулась металлистка, оглядывая разрушения, — и, надо заметить, весьма талантливый.
- Предыдущая
- 5/68
- Следующая
