Гончие Гавриила - Стюарт Мэри - Страница 46
- Предыдущая
- 46/58
- Следующая
– Я приобрела замечательный могильный камень.
– Что? – спросил Генри Графтон.
– Извините, не осознала, что сказала вслух. Вы правы, это то, что она хотела. И, по крайней мере, она с друзьями.
– Друзьями?
– В следующем саду. Собаки, я видела их могилы. – Я отвернулась, чувствуя себя все более усталой. Тяжелая, насыщенная запахами жара, жужжание пчел, а может, остатки действия инъекции и напряженный день тяжело давили на меня.
– Надо вам уйти с солнца. – Темные глаза так и ввинчивались в меня. – С вами все в порядке?
– Прекрасно. Немного все кружится, но это не неприятно. Это был только пентотал?
– И все. Вы заснули не надолго, и это совершенно безвредно. Пойдемте.
После раскаленного сада комната показалась прохладной. Я с облегчением села в лакированное кресло и откинулась назад. Углы комнаты утопали в тени. Генри Графтон поднял со стола стакан и налил в него воды.
– Выпейте это. Лучше? Еще одну сигарету, вам это поможет.
Я взяла ее автоматически, он дал мне прикурить и отодвинулся на своем стуле из столба солнечного света. Я положила ладони на ручки кресла. Почему-то изменился тон разговора, его докторская забота обо мне сразу сделала его главнее меня – пациентки. Через наплывающую усталость я попыталась снова атаковать и холодно обвинять.
– Хорошо, доктор Графтон. Первая часть расследования окончена. На какое-то время я принимаю вашу версию о естественной смерти бабушки и верю, что вы сделали все возможное. Теперь перейдем к тому, почему вам нужно было все это скрывать, устраивать маскарад и… делать то, что вы сделали со мной. Вам осталось объяснить еще очень многое. Продолжайте.
Минуту он разглядывал свои ладони, лежащие на коленях, потом поднял голову.
– Когда вы позвонили ко мне домой и узнали, что я уехал, вам что-нибудь рассказывали обо мне?
– Ничего конкретного, но выразительно молчали. Я подумала, что у вас неприятности.
– Действительно, они у меня были, поэтому я исчез, пока обстоятельства позволяли. Могу перечислить массу мест, которые предпочитаю ливанской тюрьме.
– Так плохо?
– Даже весьма. Маленькое дело о незаконной покупке и продаже медикаментов. Здесь к убийству относятся легче.
– Вас не могли просто депортировать?
– Вряд ли это помогло бы. Так получилось, что я гражданин Турции, а наказания там даже еще хуже. Поверьте мне на слово, я должен был исчезнуть, причем быстро, прежде, чем меня схватят. Но у меня в стране были вложены средства, и будь я проклят, если собирался уехать, не реализовав их. Естественно, я боялся, что однажды это может случиться, поэтому кое-что подготовил. Дар Ибрагим был моим центром и, можно сказать, складом уже какое-то время, а за последние несколько месяцев мне удалось заинтересовать Джона. Поэтому мое исчезновение прошло достаточно гладко. Я доехал до аэропорта, прошел таможенный контроль, потом кое-кто другой взял мой билет и улетел. Если вы видели здешний аэропорт, то представляете, что это может быть сделано. Джон ждал меня у аэропорта и сразу отвез сюда задней дорогой, по ней я и вас вез сегодня. Ваша бабушка ожидала меня. Естественно, я не сказал ей правды, преподнес какую-то историю про аборт и бесплатные лекарства для пациента из низшего класса. Как и женщина Стенхоуп, она крайне не одобряла законов этой страны, поэтому приняла меня и держала это в секрете. Она была слишком довольна появлением личного врача и так любила поговорить, что почти не задавала вопросов и не интересовалась другими людьми. Что касается слуг… Халида положила глаз на Джона, как на единственную возможность уехать из Салька, а ее брат уже работал на меня. Молчание Яссима практически не нужно покупать, нужна практика, чтобы понимать у него хотя бы одно слово из двенадцати, и в любом случае он слишком глуп, чтобы осознавать, что происходит. Поэтому я здесь очень мило устроился, с хорошей базой для работы и помощью Джона, как внешнего агента, и приступил к ликвидации своих вложений. Все шло как во сне, никаких подозрений, равномерно, как часы, предстояло появиться деньгам, а мне – окончательно уехать в конце лета…
Он остановился. Я наклонилась, чтобы стряхнуть пепел в блюдце, но промахнулась и добавила новый оттенок к имеющейся пыли.
Он продолжал.
– Потом всего две недели назад умерла леди Харриет. Бог мой, и вы еще думаете, что я ее убил! Я девять часов не отходил от ее кровати и бился за ее жизнь, как тигрица. Вот такая ситуация. Она умерла, ее смерть должна широко распахнуть двери и бросить меня в пасть львам. В конце концов мы решили не поднимать шума и держать ее смерть в секрете. Мы надеялись, что удастся растянуть это на несколько недель, необходимых, чтобы завершить начатую операцию. Я не надеялся на больший срок, риск слишком велик. Оставалось согласиться с неизбежными потерями и с бешеной скоростью подготовить план отступления, и нам это удалось. Но мы не рассчитывали на ваше появление. Ни одно слово вашей бабушки не заставляло предположить, что существует преданная семья, способная ломиться в двери. Но тут, в самый неподходящий момент, появились вы.
Солнце почти село, его последние лучи легли у моих ног. Шевелилась пыль. Я смотрела на нее лениво. Человек напротив казался странно далеким.
– Сначала мы думали, что вас легко отпугнуть, но вы оказались настойчивой девушкой и достаточно крутой. Вам удалось перепугать Джона, и мы боялись, что вы способны, если действительно начнете волноваться, высвистать для помощи самых разнообразных юристов, полицию, войска ООН и Бог знает что еще. Поэтому мы решили устроить маскарад, и если бы он удовлетворил вас, мы бы получили нужные нам несколько тихих дней. Отчаянная идея, но я думал, что несколько минут в темноте да еще в мужской одежде я осилю. Привычки леди Харриет и навели меня на эту мысль. Если бы мы вообще отказались впускать вас к бабушке, вы бы решили, что она больна, и Джон препятствует общению из собственных корыстных интересов. А если бы вы оказались достаточно подозрительной, чтобы привезти из Бейрута доктора и юриста, все бы пропало. Поэтому мы попробовали, и все сработало.
Я кивнула, вспоминая наш разговор. Хриплый шепот, скрывающий мужской голос, мелькание лысого черепа под тюрбаном, ввалившийся рот, из которого он, очевидно, вытащил нижние вставные зубы, напряженные черные глаза. Халида и Джон Летман нервничали совсем не по тем причинам, которые я вообразила.
– Теперь поняла, – сказала я. – Во время ужина Джон Летман выяснил о семье все, что мог, чтобы вы знали и то, что не рассказала вам бабушка Харриет. Вы знали, что я не видела ее с детства, и думали, что легко сможете меня обдурить, а Чарльз общался с ней недавно, поэтому, естественно, бабушка Харриет его принимать не захотела. Да, неплохо придумано, доктор Графтон. – Я выпустила большое облако дыма в воздух между нами. – А между прочим, вы ведь получили от этого удовольствие, правда? Джон Летман пытался меня выпроводить и, видит Бог, я ушла бы, но вы меня не отпускали, вам нравилось делать из меня дурочку.
Он улыбался лицом бабушки Харриет, еле заметным за облаками дыма и летающей в солнечных лучах пылью, так далеко, будто я смотрела через перевернутый бинокль. Я сказала:
– Хорошо, все сработало. Вы обдурили меня и прогнали Чарльза вполне успешно. После моего ухода все у вас стало в порядке, так зачем было тащить меня обратно? Я удалилась, правда ведь, совсем удовлетворенная. Зачем было так меня сюда волочь?
– Потому что мы вовсе не прогнали вашего кузена, и вы это прекрасно знаете. Ой, не изображайте мне абсолютную невинность, этот образ вам не подходит. Рассказать, что случилось? Когда вы первый раз отсюда ушли, вы встретились не с водителем, а с кузеном, и вместе разработали план впустить его ночью. Он пришел, и вы обследовали дворец. Да, дорогая, теперь вы выглядите более естественно.
– Как вы это узнали?
– Ваш драгоценный кузен рассказал мне об этом сам.
Я потеряла дар речи, просто смотрела. И не совсем четко воспринимала слова. Комната кружилась вокруг в дыму и пыльном тумане.
- Предыдущая
- 46/58
- Следующая
