Выбери любимый жанр

День гнева (Недобрый день) - Стюарт Мэри - Страница 54


Изменить размер шрифта:

54

— Но она знала? — Как всегда проницательный, Мордред ухватился за то, что осталось недосказанным.

— Думаю, да. Но даже мое неведение не может извинить того греха. Это я знаю. Совершив то, что я совершил, я причинил вред тебе, Мордред. Так что зло продолжает жить.

— Но чем? Ты искал меня и приказал привезти меня сюда. Ты мог и не делать этого. Почему ты это сделал?

— Когда я приказал Моргаузе явиться сюда, я считал ее повинной в смерти Мерлина, который был… который есть лучший из людей этого королевства, человек, который мне всех дороже. Она все еще виновна. Мерлин состарился до срока и носит в себе частицу того яда, что она поднесла ему. Мерлин знал, что она отравила его, но ради ее сыновей не сказал мне об этом ни слова. Он рассудил, что она должна жить — пока остается в изгнании, где никому не в силах причинить вред, — чтобы вырастить сыновей к тому дню, когда они смогут послужить мне. О яде я узнал лишь, когда он, как мы полагали, лежал при смерти и в бреду упомянул о нем: он говорил о неоднократных попытках Моргаузы расправиться с ним при помощи яда или колдовства. Так что после того, как мы запечатали его гробницу, я послал за Моргаузой, чтобы призвать ее к ответу за преступленье, рассудив при этом, что пришло время, когда ее сыновьям следует оставить ее юбки и перейти на мое попеченье.

— Все пятеро. Это всех изумило. Ты сказал, тебе присылали сведенья, государь. Кто рассказал тебе обо мне?

— У меня был лазутчик в вашем дворце. — Артур улыбнулся: — Человек золотых дел мастера, Кассо. Он мне писал.

— Раб? Он умеет писать? Он ничем не дал этого понять. Он немой, и мы думали, нет никакого способа с ним договориться. Король кивнул.

— Вот почему он так ценен. Люди без стесненья говорят при рабе, особенно если этот раб нем. Это Мерлин научил его писать. Иногда мне думается, даже самые незначительные из его деяний продиктованы предвиденьем. Так вот, Кассо многое видел и слышал во время своего пребывания в доме Моргаузы. Он писал мне, что “Мордред”, который находился тогда во дворце, должно быть, тот самый.

Мордред порылся в памяти.

— Думаю, я видел, как он отправлял свое посланье. У пристани стояло торговое судно; с него разгружали шерсть. Я видел, как он поднялся по сходням на борт и. как кто-то дал ему денег. Я тогда решил, что он берет заказы на стороне без ведома своего хозяина-ювелира. Это тогда он послал тебе доклад?

— Вполне вероятно.

Из глубин памяти всплыли и другие мелочи: загадочная улыбка Моргаузы, которая возникала всякий раз, когда он говорил о своей “матери”. Ее испытание, каким она желала проверить, не передала ли сыну свой дар Виденья. И Сула… Суда, наверное, знала, что настанет день и мальчика у нее отберут. Она боялась. Неужели уже тогда она подозревала, что может однажды случиться?

— Она и вправду приказала Габрану убить их? — внезапно спросил он.

— Если он сказал так, зная, что умирает, можешь быть в этом уверен, — ответил король. — Она задумывалась об этом не больше, чем о том, спустить ей сокола на зайца или нет. В Дунпельдире она приказала умертвить твою первую кормилицу, Мачу, а сама подстрекнула Лота убить ребенка Мачи, который занял твое место в королевской колыбели. И хотя приказ отдал Лот, это Моргауза стояла за избиением младенцев. Это нам известно наверняка. Тому был свидетель. На ее совести немало смертей, Мордред, и ни одна из них не была чистой.

— Столько смертей и все из-за меня. Но почему? — Единственную зацепку, какая была ему дадена столько лет назад, он забыл, как забыл о ней и король в пьянящем предвкушении этой встречи. — Почему она сохранила мне жизнь? Зачем потратила столько трудов, чтобы все эти годы сохранять меня в тайне?

— Чтобы использовать как орудие, как пешку, сам решай, как что. — Если король и вспомнил тогда о пророчестве, то решил не отягощать им юношу. — Возможно, как заложника на случай, если мне станет известно, что это она убила Мерлина. Лишь после того, как она сочла, что ей ничто не угрожает, она вызвала тебя во дворец, но и тогда личины, что она измыслила для тебя — незаконнорожденный сын Лота, — оказалось достаточно, чтобы тебя спрятать. Но в остальном я не могу догадаться о ее побужденьях. Мне не хватает ее изворотливости и коварства. — И добавил в ответ на невысказанную мольбу в напряженном взоре мальчика: — Это идет не от общей у нас с ней крови, Мордред. Я многих убил в свое время, Мордред, но иными путями и по иным причинам. Мать Моргаузы была бретонка, знахарка, как говорят. Такие веши передаются от матери дочери. Тебе не нужно бояться, что и в тебе сокрыты те же темные силы.

— Этого я не боюсь, — быстро отозвался Мордред. — У меня нет Виденья, нет дара волшебства, она сама мне так сказала. Однажды она пыталась это проверить. Теперь мне думается, она боялась, что я могу “увидеть”, что на самом деле случилось с моими приемными родителями. И потому она отвела меня в свое подземелье, туда, где она прячет волшебное озерцо-омут, и приказала смотреть на него и ждать видений.

— И что ты видел?

— Ничего. Я видел в омуте миногу. Но королева говорила, что виденья там есть. Она их видела. Артур улыбнулся.

— Я же сказал тебе, что ты взял больше от меня, чем от нее. Для меня вода всегда остается водой, хотя я и видел волшебный огонь, который Мерлин умеет призывать с небес, и многие другие чудеса, но всегда это были чудеса света. Моргауза показывала тебе что-нибудь из своего колдовства?

— Нет, господин. Она отвела меня в подземный покой, где готовит свои заклинанья и смешивает колдовские составы…

— В чем дело? Продолжай…

— Ничего. В самом деле, ничего. Просто кое-что, что случилось там. — Он отвел взгляд к огню в очаге, заново переживая мгновения в подземелье, хватку, поцелуй, королевины слова. И медленно, сделав открытие, словно самому себе добавил: — И все это время она знала, что я ее сын.

Артур, наблюдая за ним, догадался — и безошибочно. Прилив гнева, который он испытал при этом, потряс его. Превозмогая гнев, король очень мягко произнес:

— И ты тоже, Мордред?

— Не было ничего, — поспешно сказал юноша, словно желая отмахнуться от происшедшего. — В самом деле ничего.

54
Перейти на страницу:
Мир литературы