Остров чаек - Стэкпул Генри де Вер - Страница 3

• Предыдущая
• 3/20
• Следующая

Гаспар громко крикнул: «Золото!» Резкий возглас его прорезал тишину острова и вызвал в ответ неумолчные птичьи крики. Он взял монету из рук Ива, рассмотрел ее, попробовал на зуб, опять посмотрел. Он был точно ослеплен тем, что видел перед собой, как человек, вышедший на яркий свет после долгого пребывания в темноте.

Ив взял монету из рук Гаспара, положил ее вместе с другими обратно в карман, застегнул куртку и указал ногой на что-то в кустах.

– Смотри!

Кусты в этом месте росли немного реже, а почва между ними была слегка приподнята. На песке лежали разбросанные кости. Разбросал их Ив. Проходя через кустарник, он наткнулся ногой на что-то твердое и стал раскапывать песок. В песке оказались скелет и пояс, которые, вероятно, пролежали там не одно столетие.

Череп имел очень странную форму. Он был мал и уродлив, невероятно широк в скулах. Бедра были неравные даже для неопытного глаза моряков. Одно было значительно длиннее другого. Короткая нога была, по-видимому, повреждена или сломана, потому что на ней было утолщение.

– Должно быть, был красавец, – сказал Гаспар, опуская череп на землю. А это что такое, посмотри! – И он поднял старое дуло ружья, совсем изъеденное ржавчиной. Много лет нужно для того, чтобы ржавчина могла так разрушить металл. Ив равнодушно взглянул на находку товарища и повернулся, чтобы идти.

Когда они вернулись к южной бухте, Ив уселся под пальмой, высыпал сокровища на песок и начал чистить монеты. Гаспар стоял и молча смотрел на него. Ив пересчитал монеты. Их оказалось двадцать одна. Ив был разочарован: их казалось больше. Когда он снова начал их пересчитывать, Гаспар перебил его.

– Знаешь что, – сказал он, – половина денег, по справедливости, моя. Ты должен разделить находку.

Ив перестал считать и посмотрел на товарища. Его удивили не столько слова Гаспара, сколько неприятный, запальчивый тон.

– Твои? – повторил он. – А кто их нашел?

– Это все равно. Это простая случайность. Я также мог найти их, и, если бы нашел, то поделился бы…

Ив опять стал пересчитывать монеты и заговорил, точно обращаясь к ним:

– Это правда, я нашел их случайно. Но интересно знать, нашел ли бы я их, если бы валялся на песке или глазел целый день на море, как некоторые люди. Нет! Я собирал сухой хворост, я работал и, работая, набрел на находку:

– Ну, так и береги ее, – сказал Гаспар и, отвернувшись, пошел к морю. Пройдя несколько шагов вдоль берега, он остановился. Про монеты он сразу забыл, на в нем с новой силой ожила вражда к Иву из-за Ани-зетты. Потом он снова вспомнил про монеты и в душе его постепенно сложился чудовищный образ Ива, врага, которого он ненавидит и который ненавидит его.

Солнце было уже близко к закату, и чайки, умолкнув на время, снова подняли крик. Гаспару казалось, что они смеются над ним и кричат: «Ив! Ив! Ив!» Он повернулся и пошел в том направлении, где сидел его недавний друг. Стиснув зубы и заложив руки в карманы, Гаспар круто остановился перед счастливым соперником и, продолжая свои мысли вслух, сказал:

– Ты – вор! Дурак я, что связался с такой собакой!

Ив поднялся. Его трудно было вывести из себя, но в гневе он был страшен. Пояс с монетами лежал у его ног.

– Ты что сказал?

– Сказал, что сказал, – ответил Гаспар.

– Брось это! – крикнул Ив, видя, что Гаспар вынул нож из-за пояса.

Гаспар, казалось, обезумел от гнева и перестал владеть собой. Но это была высшая точка его гнева. Еще минута – и он спрятал бы нож и все обошлось бы мирно, если бы Ив не произнес в это время одного обидного слова, короткого односложного слова, которое часто говорится в шутку, но, сказанное в гневе, действует хуже удара.

Гаспар как ужаленный отскочил назад, потом в его руке сверкнул нож, и Ив упал на песок.

Нож попал прямо в яремную вену на шее. Это был смертельный удар. Обезумевший, ослепленный Гаспар ничего этого не знал и бросился на своего противника со сжатыми кулаками, ожидая, что тот вскочит и будет драться.

И вдруг он увидел, что Ив умирает. Умирает неизвестно отчего, потому что нож лежал совершенно чистым, а на теле Ива не было никакой раны, если не считать царапины на шее, из которой толчками вытекала на песок кровь.

Гаспар не видел ничего, кроме лица Ива. Одну минуту он стоял, глядя на умирающего, потом упал на колени и начал трясти его за руку, умоляя проснуться, вернуться к жизни.

После первого порыва горя, похожего на горе ребенка, Гаспар поднялся на ноги. Солнце давно уже село, и синее небо было усеяно звездами. Волны с тихим плеском набегали на берег, где лежал Ив, как будто слушая говор моря. Могучий правый кулак Ива лежал на груди. На лице было такое выражение, как будто он в последнюю минуту жизни сразу увидел все – и небо, пылавшее огнями, и безграничное пространство вечно волнующего моря. Казалось, что он ударил себя в грудь, пораженный открывшимся ему великолепием, и неподвижный от удивления лежал, смотрел и слушал.

Когда первый порыв непосредственного горя прошел, вернулись мысли: «Кто виноват?» Он занес нож без намерения убить – какое право имел этот богатырь умирать от пустой царапины? А потом – зачем он сказал это обидное слово – последнее звено в целой цепи обид?!

Гаспар постоял задумчиво над распростертым телом, потом подошел к морю и обмыл лицо и руки в набегавших волнах. А потом ему показалось, что все события последних часов произошли когда-то давно, много лет назад. Вид трупа снова вернул его к действительности, и его опять охватило горе, вытеснившее из сердца всю злобу. Он стоял и смотрел на дело рук своих. Это была случайность, он не хотел убивать, он не помнил даже, как поднял нож. Он действовал в каком-то ослеплении, в безумии. И все равно, он убил Ива…

И он взялся за дело, которое надо было сделать. Поднял тело Ива за плечи и оттащил его в кусты.

Исполнив свою обязанность, он вернулся к месту несчастья и стал смотреть на море. Бухта была вся белая, и не было никаких следов преступления, кроме ножа, который лежал там, куда он его отбросил. Он поднял нож и вложил обратно в ножны. Пояс с золотыми монетами тоже лежал на песке. Он взял его почти бессознательно и пошел к палатке. Он почувствовал внезапно такую безмерную усталость, что, подойдя к палатке, шатался как пьяный. Через минуту он уже спал тяжелым сном рядом с поясом.

Когда Гаспар проснулся, было совсем светло. Он сразу все вспомнил. Вероятно, его мозг продолжал работать и во сне, потому что когда он открыл глаза, то сейчас же сказал, как будто продолжая разговор: «Да, и тем более, что я спас ему жизнь!»

Он выполз из палатки и, постояв несколько минут под сапфировым небом на ослепительно белом песке, пошел собирать сучья для костра, а когда разжег их, вдруг задумался. В повара он не годился. Это было дело Ива, который варил крабов, консервы и еще что-то такое в жестянке. Ив всегда работал за повара, а Гаспар только смотрел. Эта мысль пришла ему в голову впервые.

Ив спас большую часть пищевых запасов. Ив собирал сучья. Ив ловил крабов. Ив нашел ручей. Ив нашел парус. Ив поставил палатку. Ив нашел коралловый корабль в лагуне. Ив наконец нашел золото. Ив делал все с тех пор, как они очутились на острове, а он, Гаспар, только курил и мечтал.

Он не был бездельником, но чрезвычайно охотно, предоставлял всю работу белокурому великану, жаждавшему деятельности. Южная лень овладела им. Ив доказал, что он стоил большего, чем Гаспар, и продолжал это доказывать, лежа мертвым в кустарниках.

Гаспар разбросал костер и засыпал уголья песком, потом позавтракал сухарями и консервами, закурил трубку и пошел к морю. Заслонив глаза рукой от солнца, он окинул взглядом всю обширную гладь моря, – ни дымка, ни паруса. Ветер, дувший с юго-востока, приносил крики чаек. Он давно слышал их бессознательно, но сейчас чайки заинтересовали его. Он стал наблюдать, как они летают над морем, и внезапно тоска одиночества охватила его сердце.

• Предыдущая
• 3/20
• Следующая