Клад под старым дубом (сборник) - Прокофьева Софья Леонидовна - Страница 13
- Предыдущая
- 13/31
- Следующая
Гришка повернулся и лениво зашагал к дому. Даже со спины было видно, что ему всё на свете противно.
Сашка попробовал губу языком и пальцами. Губа вздувалась всё больше и больше. Как будто под ней работал вулкан. Но Сашка тут же забыл о ней. Он вышел со двора, и ноги сами повели его знакомым путём – во двор к Кате.
Он ещё из-за забора увидел их обоих.
Катю и Борьку. Они сидели на рябой, облезлой за зиму скамейке.
«На кой они нужны, эти скамейки? – вдруг со злостью подумал Сашка. – Свезти их со всего города куда-нибудь на свалку и сжечь».
Катя и Борька сидели далеко друг от друга, на разных концах скамейки, но между ними на сухом местечке стояли их портфели, рядышком, прислонившись друг к другу.
Это почему-то показалось Сашке отвратительным, и, подходя к ним, он сбросил на землю Борькин портфель.
– Ну ты, полегче… – сказал Борька, как всегда наклоняя голову набок. Это она у него, наверно, от ума набок свешивалась.
– Что это у тебя с губой? – спросила Катя.
Чёрная с блеском чёлка падала Кате на самые глаза, и она, чуть выпятив нижнюю губу, ловко сдувала её в сторону.
– За Гришку зацепился, – небрежно ответил Сашка и сплюнул.
Катя усмехнулась и посмотрела на Сашку своими светлыми взрослыми глазами. Она в упор смотрела на его разбитую губу, рассматривала её… Будто в Сашке ничего другого интересного не было.
– Ха-ха-ха! – не засмеялся, а закричал Сашка. Ему совсем не было смешно. – А ты видела, что я с ним сделал? Отбивную котлету, компот! Он так! А я ему так! Он так! А я ему в нос!
Сашка прыгал и размахивал кулаками. Насмешка в глазах у Катьки угасла. Теперь она смотрела на него по-другому, внимательно и даже с интересом.
– А правда, мальчики, чего он задирается? Пройти нельзя. Вчера мою Лёльку-дуру в лужу пихнул.
– Теперь не попихается, – пообещал Сашка.
– А не врёшь? – спросила Катя.
– Очень надо. Не веришь – спроси у его тётки. Она из окна всё видела. Как выскочит, даже пальто не надела, и прямо на меня. А я от неё. А она за мной. Думал, на куски разорвёт.
– Точно. Она такая, – убеждённо сказала Катя.
– «Разбойник! – закричал Сашка тонким голосом, изображая Гришкину тётку. – Мальчику моему, Гришеньке, нос разбил! Всё равно изловлю!»
Из-под скамейки на брюхе выполз Борькин пёс, чёрный пудель Рекс, и с отвращением посмотрел на Сашку мудрыми, слезящимися глазами.
– Умный, – сказал Борька и погладил Рекса. – Поумней многих двуногих.
«Намекает, – обозлился Сашка. – Сам умный, так ему ещё умную собаку подавай».
– Катя, пошли на реку, – лениво сказал Борька, – говорят, церквушку на том берегу затопило.
Это было для него хоть бы что – позвать Катю на реку.
Сашке, конечно, он и не подумал предложить пойти с ними.
Сашка представил себе, как Борька и Катя идут по набережной. Рядом. А набережная такая длинная. Они будут весь день ходить. А потом на набережной зажгутся фонари. Они зажгутся длинной-длинной светлой цепочкой, которой тоже не будет конца. Нет, он не мог этого допустить.
– Ничего там уже нет, – соврал Сашка. – Я был на реке сегодня. Сошла вода.
– Когда это ты успел? Ты же в школе был? – сощурилась Катя.
– Значит, успел, – загадочно сказал Сашка.
– я же предлагал вчера, – сказал Борька. – Но у вас, мадам, не было настроения.
– Подумаешь, каждую весну половодье.
Катя нагнулась и стала гладить голову Рекса, пригибая её книзу.
– Умираю, собаку хочу, – сказала она. – Дома всем жизнь отравила. Когда я начинаю говорить о собаке, все просто уши затыкают. Мне нравится, когда идёт девчонка, а на поводке собака. Только не малявка какая-нибудь, а большая псина. Красиво.
– Дама с собачкой, – усмехнулся Борька.
– Но мама пока предлагает кошку, – вздохнула Катя.
– А ты попроси лошадь, – посоветовал Борька. – И тебе купят собаку.
Катя негромко рассмеялась, искоса посмотрела на Борьку.
Нет, у них была своя жизнь. Как будто невидимая стена стояла между ними и Сашкой. Они находились по одну сторону, а Сашка по другую. И он больно ощущал это.
– Подумаешь, кошки, собаки! – захохотал Сашка, стараясь разрушить эту стену словами, хохотом, развязными движениями. – А у меня дома медведи, обезьяны… попугаи! Вот!
– Врёшь, – не очень уверенно сказала Катя.
– А вот и нет. – Сашка шёл напролом. Назад пути уже не было. – У меня дядя укротитель. Он по всему миру ездит. А сейчас к нам приехал.
– Со всеми зверями? И прямо к вам? – в притворном ужасе вытаращил глаза Борька.
– Много ты знаешь! В цирке места нет. Карантин какой-то. У всех зверей температура. Коклюш звериный, что ли. Ну, почём я знаю. Болезнь какая-то объявилась новая. Вот он и к нам.
Одного он добился. Катины глаза были прикованы к нему. Жадно, с интересом. И он не мог упустить эти глаза.
– А ещё он мне привёз в подарок двустволку настоящую! – захлёбывался Сашка. Он словно летел куда-то. – И патроны… И патронташ. Она у нас на стенке висит. Заряженная. Настреляемся теперь. Вволю… сколько хочешь… А ещё… А ещё у нас дома…
Сашка мучительно напрягся, но всё равно ничего не мог так быстро придумать.
– А ещё… Вот такой большой… С ушами… С мотором… Придёшь, сама увидишь.
Перед глазами Сашки, застилая всё небо, пролетел дирижабль похожий на огромный серебряный огурец. Высоко подпрыгивая, проскакал кенгуру, пронеслась пушка, изрыгая огонь.
– Миномёт… Самолёт… Кенгурёт… – задыхаясь, выкрикивал Сашка.
– Заврался, – вдруг трезво сказал Борька. – Так-таки миномёт? Признайся, что атомная пушка.
– И не заврался! – закричал Сашка. – Мой дядя…
И тут он увидел своего папу.
Папа шёл по улице очень быстро, деловито, не глядя по сторонам.
– я мигом… – сказал Сашка и побежал за папой.
Вообще-то сейчас папа был ему совершенно ни к чему. Просто он хотел выгадать время и придумать, что бы такое соврать поинтересней.
Сашка догнал папу и придержал его за рукав.
– Ты куда? – спросил Сашка. – А дядя Сёма?
– Неприятности… – рассеянно сказал папа. Он не замедлил шага.
Сашке пришлось почти бежать с ним рядом, чтобы не выпустить его рукав. При слове «неприятности» сердце Сашки странно и нехорошо ёкнуло.
Что-то знакомое было в этом слове, но что, Сашка сейчас не мог вспомнить.
– «Степан Разин» куда-то подевался. Вышел с базы и пропал. Чёрт знает, где его носит! Час назад должен был быть в порту на погрузке, – сказал папа как-то не Сашке, а самому себе.
Из-за угла, переваливаясь, выехало такси, обдавая тротуар плоскими веерами брызг.
Такси окатило старушку в длинном пальто и маленькую девочку в розовом капоре. Девочка обрадовалась и засмеялась. А старушка что-то сердито закричала шофёру, грозя маленьким кулачком, жёлтым, как лимон.
– Такси! Такси! – как сумасшедший закричал папа и бросился через улицу прямо по лужам, размахивая портфелем.
Старушка перестала сердиться и тоже засмеялась.
Сашке всё это ужасно не понравилось. И что его папа бежит прямо по лужам и обрызгал сзади серые брюки грязными кляксами, и что над ним все смеются.
Резко хлопнула дверца такси. Папа даже не оглянулся. Такси укатило.
Неприятности… У папы неприятности…
Ох! Да ведь это он сам наврал их папе, когда ещё с Анной Семёновной говорил. Но ведь он же тогда не знал, что его враньё волшебное. Он просто так соврал. А может, ничего такого? Ну, опоздал немного «Степан Разин». Подумаешь. Река разлилась. Может, от этого путь удлинился?
Сашка медленно побрёл назад.
На скамейке никого не было. Это была самая пустая скамейка на свете. Просто необитаемая скамейка. Как будто на ней никто никогда не сидел, ни один человек.
- Предыдущая
- 13/31
- Следующая
