Драконы мага песочных часов - Уэйс Маргарет - Страница 9

— Я действительно узнала ее тайны, — мягко сказала Ладонна. Она некоторое время разглядывала свои руки — все еще тонкие и изящные, хотя кожа покраснела и обветрилась, туго обтянув кости. — Да, я в опасности. Мы все в опасности. Именно поэтому я, рискуя жизнью, вернулась, чтобы предупредить вас всех…

Пар-Салиан обменялся с Юстариусом встревоженными взглядами. Они оба знали Ладонну много лет. Видели ее в самом расцвете власти. Наблюдали, как она бушует в гневе. Один из них видел ее мягкой и любящей. Ладонна была воителем. Она прокладывала свой путь к вершине Ложи Черных Мантий, без всякой жалости убивая в магическом поединке тех, кто бросал ей вызов. Ладонна всегда оставалась храбрым и уважаемым противником. Никто из людей не видел, чтобы эта могущественная женщина выказывала страх или слабость. Никто не видел ее такой, какой она сейчас сидела перед ними, — сотрясаемой дрожью, перепуганной.

— В Нераке есть здание, называемое Красный Дворец. Ариакас живет в нем, когда останавливается в городе. В этом дворце находится святилище Такхизис. Оно не так велико, как Храм, но намного более секретно и уединенно. Попасть туда могут лишь Ариакас и его приближенные вроде Китиары, моего бывшего ученика да его любовницы, ведьмы Иоланты. — Ладонна помолчала. — Если быть краткой, несколько чародеев погибли ужасной смертью. Испугавшись, что стану следующей, я отправилась в святилище, чтобы лично переговорить с Королевой Такхизис.

Юстариус пробормотал что-то.

— Знаю я, — сказала Ладонна; ее рука дернулась, вино расплескалось. — Знаю. Но я была одна, и положение стало отчаянным.

Пар-Салиан потянулся и накрыл ее ладонь своей. Все еще дрожа, Ладонна улыбнулась и сжала его пальцы. Архимаг был поражен, заметив слезы в ее глазах. Он никогда не видел Ладонну плачущей.

— Когда я собралась войти в святилище, то поняла, что там уже кто-то есть. Повелительница Драконов Китиара разговаривала с Ариакасом. Я, использовав магию, стала невидимой и подслушала разговор. Слышали вы о человеке по имени Берем, которого разыскивает Такхизис? Он известен как Вечный или Человек Зеленого Камня.

— Во всех частях Армии Драконов есть приказы о его поиске. Нас очень интересовало, из-за чего весь этот шум, — сказал Пар-Салиан. — Почему Берем так важен для Такхизис?

— Я скажу почему, — продолжила Ладонна. — Если Такхизис найдет Берема, она победит. Она сможет войти в наш мир со всей мощью и силой. Никто, даже Боги, не сможет противостоять ей.

Ладонна рассказала о Вечном, и оба архимага с удивлением и горечью выслушали трагическую историю Джеслы и Берема — повествование об убийстве и прощении, надежде и выкупе.

Пар-Салиан и Юстариус молча сидели, обдумывая услышанное. Ладонна откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Потом Пар-Салиан поднялся и налил ей еще вина в бокал.

— Спасибо тебе, дорогой друг, — проговорила она, — но если я выпью еще, то засну прямо здесь. Скажите лучше, что вы думаете об услышанном.

— Думаю, надо действовать, — сказал Пар-Салиан.

— Я хотел бы провести собственное расследование, — решительно бросил Юстариус. — Госпожа Ладонна должна простить меня за то, что я ей не полностью доверяю.

— Расследуй, как тебе угодно, — согласилась Ладонна, — и ты узнаешь, что я говорю правду. Я слишком истощена, чтобы изыскивать силы для лжи. А теперь, если вы меня извините… — Ладонна поднялась, и ее шатнуло, так что она вынуждена была ухватиться за спинку кресла, чтобы устоять. — Сегодня ночью я не смогу путешествовать. Если для меня найдется одеяло и угол в одной из комнат для новичков…

— Ерунда какая! — решительно прервал ее Пар-Салиан. — Ты будешь ночевать в своих покоях, как обычно. Там все осталось нетронутым с тех пор, как ты ушла. Я лично проследил, так что ты даже найдешь уже растопленный камин.

Ладонна склонила гордую голову, потом взяла Пар-Салиана за руку:

— Спасибо, старый друг. Я совершила ошибку, признаю. Если есть возможность искупить вину, я с удовольствием уплачу любую цену.

Юстариус тяжело поднялся со своего места — долгая неподвижность заставила затечь его больную ногу.

— Ты также останешься ночевать, друг мой? — спросил его Пар-Салиан.

Юстариус покачал головой:

— Мне необходимо вернуться назад, в Палантас. Узнаю больше новостей. И, Ладонна, если у тебя есть еще мгновение, послушай, тебе будет интересно. На двадцать шестой день Ранмонта Рейстлина Маджере, едва живого, нашли на ступенях Великой Библиотеки. Один из моих учеников случайно оказался рядом и стал свидетелем случившегося. Он не знал, кто это, но отметил, что найденный был магом в красной мантии моей Ложи.

Юстариус помолчал.

— Кроме того, как я понимаю, Рейстлин недолго останется в рядах красных мантий. Сегодня один из красильщиков принес мне известие, что означенный молодой человек, посетив их заведение, сделал заказ на перекраску мантии. В черный цвет. Кажется, в твоем «мече», Пар-Салиан, обнаружился серьезный изъян.

Пар-Салиан выглядел серьезно обеспокоенным.

— Ты уверен, что это Рейстлин Маджере?

— Юноша назвался вымышленным именем, но на Кринне нет другого человека с золотистой кожей и зрачками в форме песочных часов. Однако, чтобы удостовериться, я переговорил с Астинусом. Он подтвердил: этот юноша именно Рейстлин. Он выбирает Черные Мантии и делает это, не посоветовавшись с Конклавом, как подобает.

— Рейстлин стал ренегатом, — пожала плечами Ладонна. — Ты потерял его, Пар-Салиан. Кажется, я не единственная, кто совершает ошибки.

— Мне не нравится приносить подобные известия, — мрачно сказал Юстариус, — но я их принес.

Ладонна удалилась в свои покои. Юстариус вернулся в Палантас с помощью коридоров магии. Пар-Салиан вновь остался в одиночестве.

Архимаг медленно уселся в свое кресло перед очагом, обдумывая недавно услышанное. Он пробовал сосредоточиться на страшных вестях, которые принесла Ладонна, но поймал себя на том, что все время возвращается к Рейстлину Маджере.

«Возможно, я тоже совершил ошибку, когда избрал его своим „мечом“ для борьбы со Злом, — размышлял Пар-Салиан, — и если бы знал о нем то, что услышал сегодня ночью, возможно, я сделал бы другой выбор».

Пар-Салиан, сделав последний глоток эльфийского вина, выплеснул остатки из кубка на зашипевшие угли и отправился спать.

Это была не физическая боль, что туманит рассудок. Это была старая боль, внутренняя, скребущая, рвущая отравленными когтями. Карамон, всегда сильный и веселый, открытый и честный. Карамон, всеобщий друг…

Не то что Рейстлин, хитрюга и недомерок.

— Все, что у меня есть, — это магия, — четко сказал я, впервые в жизни ощутив предельную ясность. — И теперь она есть и у тебя.

Опираясь на стену, я поднял руки, соединив вместе большие пальцы. Я начал произносить слова — слова, которые создадут магию.

— Рейст! — Карамон кинулся обратно. — Рейст, что ты делаешь? Погоди! Ты нужен мне! Я буду заботиться о тебе, как и раньше! Рейст, я ведь твой брат!

— У меня нет брата.

Под слоем твердых ледяных камней пузырилась и кипела ревность. Сотрясались и трескались скалы. Ревность, разлитая огненным потоком, низвергалась через мое тело и вспыхивала в руках. Пламя взвилось и поглотило Карамона…

Стук в дверь грубо вернул Рейстлина в реальность. Он пошевелился в кресле; воспоминания отпускали медленно и неохотно, но не потому, что маг любил мысленно возвращаться в те времена. Память об Испытании в Башне Высшего Волшебства была ужасна, она возвращала горькие муки ревнивой ярости, вид Карамона, гибнущего в огне, его крики, смрад обугленной плоти…

А потом была необходимость стоять перед Карамоном, который наблюдал собственную гибель от руки брата. Видеть боль в его глазах, что намного хуже мучений от самой смерти. «Это все иллюзия, часть Испытания», — старался уговорить себя Рейстлин. Он будет стараться держать память на замке, но попробует изучить некоторые вещи, которые могут помочь ему вынести все это.