Джинн и воины-дьяволы - Керр Филипп - Страница 27

Джон заполз в тело друга и мгновенно почувствовал себя лучше. В тот же самый миг он понял, что знает все, что произошло с их последней встречи: Финлей последовал за Дыббаксом в Нью-Йорк, там Дыббакс изменил имя, стал Джонатаном Таро и ведет теперь крайне успешное телешоу. Живет новоявленная звезда в президентском люксе в нью-йоркской гостинице «Чименто дель Армониа». Джон теперь знал все это без дополнительных объяснений. Ему даже не надо было смотреть телешоу Дыббакса. Ведь его видел Финлей, а память Финлея для Джона была точно собственная. Все было ясно без слов.

О господине Ракшасе тоже можно было не спрашивать. Дух старого джинн не появлялся в доме Гонтов и не вселялся обратно в собственное тело, которое по-прежнему оставалось сидеть в спальне Джона, в его любимом кресле — ровно там, где его оставил хозяин, Финлей все знал и об отце Джона. Мистер Гонт постепенно молодел. Зато миссис Трамп оставалась в коме, и никаких надежд на поправку не было.

— Что ж, я получил ответы на все вопросы — сказал Джон Финлею прямо внутри, у него в голове.

— Не волнуйся ты так, — ответил ему Финлей — Ну, насчет господина Ракшаса и миссис Трамп. Я уверен, что с ними все будет в порядке.

Но Джон конечно же знал, что Финлей его просто утешает и сам наверняка не верит в хороший исход.

Джон понимал и другое: Финлею теперь тоже все известно об их делах — и о Фаустине, и о том, что ее и Джона срочно ждут в Италии, Финлей знал, что Джон обязан оставить его собственное тело в Нью-Йорке и поэтому хочет взять с собой его, Финлея, чтобы избежать нового приступа астральной болезни. Джон понял, что Финлей совсем не против отправиться в Италию, но… Но к следующей идее Джона Финлей был вовсе не готов. Джон и сам не успел ее хорошенько обдумать.

— Это сильно облегчит нам путешествие, — уговаривал он Финлея. — А то вдруг Фаустина потеряется? К твоему сведению, дух невидим, поэтому потеряться проще простого. Короче, я предлагаю, чтобы Фаустина тоже временно вселилась в твое тело.

Финлей растерянно молчал.

— Кроме того, так нам будет легче с ней общаться. А ей с нами. Дух без тела — плохой собеседник.

— Да, я понимаю.

— Ты, конечно, сомневаешься, — продолжал Джон. — Тебя смущает, что она девчонка.

— Да нет… просто… как говорится, где двоим хорошо, троим уже тесно, — сказал Финлей. — Ладно, надеюсь, что все получится. Кто ей скажет? Я или ты?

Джон оглядел кухню и увидел голубоватый силуэт: тонкие очертания девичьей фигуры, Фаустина сидела на стуле перед открытой дверью холодильника.

— А-а, вот ты где, — сказал он. И изложил ей все свои соображения. К его удивлению, она согласилась без сомнений и колебаний.

— Я рассчитывала, что вы именно это и придумаете, — искренне сказала она. — Ведь так намного легче добраться в Италию втроем. И общаться легче. Меня беспокоит только одно. Как мы туда доберемся? Когда мы все окажемся в теле Финлея, незаметно на борт самолета уже не попасть. Нам нужны деньги на один билет.

Финлей-Джон посмотрел на Марион.

— Док, нам ужасно неловко, — начал Джон. — Но не могли бы вы сделать нам билет? Или деньги.

— Прости, ничего не выйдет, — ответила Марион. Она вынула из кармана большой красный носовой платок, посмотрела на узелок с одного угла и глубоко вздохнула: — Нет, не помню…

— Вы о чем? — удивился Джон.

— Слово-фокус. Я им так давно не пользовалась, что, похоже, совсем его позабыла.

— Разве вы не на смерче сюда прилетели? — Джон совершенно опешил.

— Я сказала вам неправду. На самом деле — на самолете. Я предпочитаю, чтобы никто не пронюхал, что я забыла свое слово-фокус. Ведь для имиджа это не очень хорошо. Сиделка должна быть компетентной во всех отношениях.

— А давно вы его забыли? — спросил Джон.

— Да уж полгода как… может, и раньше. Короче, дело было в Южной Америке, в верховьях Амазонки. Разумеется, существует способ вспомнить забытое слово-фокус. Но я его тоже забыла. — Она покачала головой. — Боюсь, нескоро вспомню, ох нескоро. Может, через пару месяцев…

— Мы не можем ждать так долго, — сказала Фаустина.

— Будь здесь господин Ракшас, он бы наверняка напомнил вам, как восстановить слово-фокус, — сказал Джон.

— Если бы да кабы… — сказала Марион. — Увы, дитя мое, увы.

— Почему бы просто не взять у твоих предков кредитную карту? Взять и купить билет! — сказал Финлей Джону. — Я всегда так делал, когда папаша не разрешал мне то, чего я жутко хотел.

— Хорошая идея, — сказал Джон.

— Не всегда, — честно признался Финлей.

— Так ты готов принять меня на борт? — спросила Финлея Фаустина.

— Всегда готов, — отрапортовал Финлей. — Господи, чего я только не делаю для этих джинн.

Пользоваться одним телом на троих — все равно что сидеть с незнакомыми людьми в одной ванне. Холодно, тесно и стыдно. Это впечатление возникло у Фаустины почти сразу. Она маялась, не зная, куда приткнуться. Хуже всего было то, что она теперь знала все, что творится в головах у Джона и Финлея. Не говоря уже о том, что и они, очевидно, знали, о чем думает она. Ни Фаустина, ни Джон не рассчитывали, что чувство, которое они испытывали друг к другу, вдруг обнаружится. Возможно, искренность и оказалась бы весьма кстати, но — все портило присутствие Финлея.

— Вот уж не думал, что буду лишним в собственном теле, — сказал он, входя в аэропорт и направляясь к кассе, чтобы купить билет на рейс в Венецию с посадкой в Лондоне.

— Кто сказал, что ты лишний? — спросила Фаустина.

— Вот кто уж тут точно лишний, так это твой отец, — сказал Джон. — Погляди, не он ли там стоит?

— Тут и смотреть особо не нужно. Конечно он. — Финлей помрачнел. — Похоже, тоже летит в Лондон.

Вирджил Макриби был все в том же твидовом костюме и носил все ту же небольшую бородку, похожую на щетку для обуви. Ничто в нем не выдавало безутешного отца, недавно потерявшего единственного сына.

— Как думаешь, он тебя заметил? — спросил Финлея Джон.

— Ты же знаешь, что нет, — проворчал Финлей. — Вопрос в другом: какую придумать для него месть? Нельзя же, чтобы все это сошло ему с рук. Ведь это он, черт побери, велел превратить меня в птицу! Надо устроить ему какую-нибудь пакость.

— Ты его раздражал, — объяснил Джон. — Злил. И он потерял самообладание. Отцы всегда срывают злость на сыновьях.

— Все верно, но ты же сам помнишь, как Нимрод предложил ему загадать четвертое желание, чтобы отменить предыдущие. Если б он так сделал, я бы тут же превратился обратно в человека. Но он не сделал. Он хотел сохранить все, что получил за первые два желания.

— Да, он поступил гнусно, — согласился Джон. — Так со своими детьми не поступают.

— Я где-то читала, что у них на стойке регистрации всегда есть список подозрительных лиц, — сказала Фаустина. — Таких снимают с рейса. Я могу выскользнуть из твоего тела, Финлей, вселиться в регистраторшу и заставить ее включить твоего отца в такой списочек. Тогда его попросту не пустят на борт. Никакая особая джинн-сила тут не нужна. Достаточно сделать то, что естественно для любого духа.

Джон воодушевился.

— А потом он начнет жаловаться, и она позовет полицейского. А я вселюсь в этого полицейского и докажу ему, что твоего отца надо непременно арестовать.

— Он и правда выглядит очень подозрительно, — сказала Фаустина. — Разве не так?

— Еще бы! Недаром он колдун, в конце-то концов. — Финлей решительно кивнул. — Давайте попробуем.

Финлей почувствовал, как оба джинн бесшумно выскользнули из его тела. Сам он откинулся в кресле в ожидании спектакля. Как говорится, театру порой далеко до жизни.

Воистину.

Венеция — самый интересный город Италии. Причина проста: все улицы тут — каналы, а вместо автомобилей — катера и лодки или, как их тут называют, гондолы. «Палаццо Гравелли» — самая старая и фешенебельная гостиница Венеции — находилась на самой большой улице в городе, то есть на Гранд канале. Прямо под окном номера, который занимала Филиппа, лучи яркого утреннего солнца танцевали на волнах, и девочке казалось, что вода — это сама музыка, только жидкая. Ничего более прекрасного она никогда в жизни не видела. Но на Джалобина город не произвел хорошего впечатления.