Огненный лед - Касслер Клайв - Страница 13
- Предыдущая
- 13/80
- Следующая
Несмотря на спартанскую обстановку, Петров играл в управлении страной не последнюю роль. Такое влияние он обрел потому, что умел оставаться в тени. Он хорошо помнил былые времена, когда в «Правде» неизменно публиковались фотографии советской верхушки, следящей за первомайским парадом с трибуны Мавзолея. Малейший намек, что кто-то в этом ряду лиц может прийти на смену находящемуся у власти тирану, вел к неминуемой ликвидации незадачливого партийца. Петров в совершенстве овладел искусством мимикрии, стал чиновником-оборотнем, сказочным существом, способным менять внешность по собственной воле. Избегая огласки, пережил трех генсеков и бесчисленных членов Политбюро. Долгие годы избегал попадать в объектив фотоаппарата, а снимок в его личном деле принадлежал человеку, который давно умер. Он отказывался от любых званий и все годы своей славной карьеры числился просто «консультантом».
Ради все той же маскировки крепко сбитый Петров неизменно облачался в мешковатый серый костюм — многолетнюю униформу безликих кремлевских тружеников. Темные с сединой волосы сзади прикрывали воротничок дешевой рубашки, словно регулярные визиты к парикмахеру ее владельцу не по карману. Очки без диоптрий в тонкой проволочной оправе придавали ему ученый вид. Впрочем, у всякой маскировки есть предел. Можно спрятать шрам, но даже самому ловкому портному не спрятать живой ум, что блестел в голубовато-серых глазах. Точеный профиль выдавал в нем человека решительного и безжалостного.
Звонил серьезный молодой человек по имени Алексей, которого Петров завербовал лично.
— На юге что-то затевают, — сообщил тот, даже не пытаясь скрыть возбуждение. Стороны света служили для Петрова своего рода словесными маркерами, чтобы ориентироваться в водовороте убийств, восстаний и междоусобных войн, бурлящем на дальних окраинах распавшейся советской империи. Сначала он подумал, что предстоит снова выслушивать дурные вести из Грузии.
— Рассказывай, — распорядился Петров.
— Сегодня утром американское судно вошло в наши территориальные воды в акватории Черного моря.
— Что за судно? — спросил он, едва скрывая раздражение. Хватало дел и поважнее.
— Исследовательское судно Национального агентства подводных исследований.
— НУПИ? — пальцы Петрова впились в телефонную трубку. — Дальше. — Его голос чуть было не дрогнул.
— По нашим данным, это «Арго». Я проверил документы — у них разрешение только на работы в открытом море. Перехвачен обмен сообщениями между судном и летательным аппаратом. Пилот сообщил, что направляется в воздушное пространство России.
— А в действительности самолет пересекал границу?
— Неизвестно. Радары ничего не засекли.
— Тогда это едва ли можно считать серьезным инцидентом. Разве такие эпизоды не полагается обсуждать с американским Госдепартаментом?
— В данном случае нет. Пилот сообщил свои координаты, и мы рассчитали его маршрут. В момент, когда они обсуждали рандеву с судном, самолет пролетал вблизи «объекта триста тридцать один».
Петров беззвучно выругался.
— Ошибки в расчетах быть не может?
— Нет.
— Где сейчас судно НУПИ?
— Береговая охрана выслала вертолет. Судно покинуло российские территориальные воды и, судя по всему, направляется в Стамбул. Мы продолжаем мониторинг их радиопереговоров.
— А что с самолетом?
— Ни следа.
— Надеюсь, место приземления тщательно осмотрели?
— Так точно. Оперативная группа обнаружила полгектара горелой травы. На земле много отпечатков, в том числе лошадиных копыт.
Лошадиных копыт… Петрова прошиб холодный пот.
— Не спускай глаз с этого судна. Когда прибудет в порт, установить круглосуточное наблюдение. Всю информацию сообщать мне немедленно.
— Слушаюсь. Еще что-нибудь?
— Пришли мне расшифровки переговоров между пилотом и судном.
— Сейчас отправлю.
Петров поблагодарил агента за хорошую работу и повесил трубку. Через пару минут факс зажужжал и выплюнул несколько страниц. Переговоры пилота с капитаном «Арго» были напечатаны с удвоенным межстрочным интервалом. Петров стал читать, и уже на первом предложении его пальцы судорожно впились в бумагу.
«Остин вызывает „Арго“».
Остин. Невероятно.
Петров глубоко вдохнул. Нужно успокоиться. Фамилия Остин в Америке не редкость, а НУПИ — крупная организация. Пытаясь убедить себя, что тут простое совпадение, Петров продолжил читать, и его губы изогнулись в горькой усмешке. Насмешливый тон пилота был ему хорошо знаком, а когда тот походя упомянул главу НУПИ, сомнений и вовсе не осталось. Курт Остин собственной персоной. Петров потянулся к пыльному шкафу и достал из него толстую папку «НУПИ. Курт Остин». Все ветхие страницы этого досье он и так помнил наизусть. Родился в Сиэтле. Отец — владелец преуспевающей фирмы, занимавшейся утилизацией затонувших судов. Именно морю Остин обязан своей безудержной отвагой. Ходить под парусом научился чуть ли не раньше, чем по суше, потом увлекся водно-моторным спортом, в последнее время регулярно занимается греблей на Потомаке. Живет в пригороде Вашингтона — Палисейдс, в перестроенном лодочном сарае совсем рядом со штаб-квартирой ЦРУ. Увлекается философией, собирает дуэльные пистолеты, слушает прогрессив-джаз…
Петров листал досье, невидящим взглядом пробегая страницу за страницей. Остин изучал в Вашингтонском университете управление системами, а после выпуска окончил в Сиэтле весьма уважаемые курсы подводных пловцов. Полученные знания пригодились ему в работе на нефтяных месторождениях в Северном море, после чего Остин вернулся в фирму отца, а затем, поддавшись на уговоры, перешел на государственную службу — в скромное подразделение ЦРУ, занимавшееся подводной разведкой. Ближе к концу холодной войны это подразделение было упразднено, и директор НУПИ адмирал Джеймс Сандекер пригласил Остина возглавить группу специального назначения, созданную для поддержки океанографических исследований.
Их жизнь сложилась совершенно по-разному. Как и у Остина, море было у Петрова в крови, однако юность его прошла куда скромнее. Он был единственным сыном бедного рыбака. Заезжий чекист приметил сильного и смышленого пионера, и того забрали в московский интернат. С тех пор он больше не видел ни родителей, ни других родственников. Впрочем, отыскать их Петров даже не пытался — его семьей стало советское государство. Он учился в лучших учебных заведениях Союза, увлекался техникой, прошел воинскую службу в КГБ — офицером на подводной лодке, после чего перебрался в морскую разведку. Сначала в скромное подразделение подводной разведки, однако, в отличие от исследовательской группы Остина, его люди выполняли поставленные задачи любыми средствами, при нужде — и с применением силы.
Их пути пересеклись, когда израильская подлодка тайно потопила иранский контейнеровоз с ядерными боеголовками. Петров получил приказ любой ценой спасти груз, чтобы избежать скандала, если контейнеровоз обнаружат, ведь боеголовки были украдены из советских арсеналов. США в тот момент занимались урегулированием разногласий между Израилем и арабскими странами. В Вашингтоне опасались, что если Иран узнает, кто именно потопил судно, то война мигом охватит весь Ближний Восток. Остину было поручено возглавить экспедицию к затонувшему судну и уничтожить следы.
Американская и советская группы прибыли на место почти одновременно, и никто не хотел уступать. Противостояние затянулось. Военные корабли обеих держав маячили на горизонте. Напряжение не спадало. Петров ожидал распоряжений из Москвы, но тут его вызвали на мостик — американский корабль вступил в переговоры.
— «Тэлон» вызывает неизвестное советское спасательное судно. Ответьте, пожалуйста, — донеслось из приемника по-русски с сильным акцентом.
— Советское спасательное судно — «Тэлону». Прием, — ответил Петров по-английски.
— Не возражаете, если мы продолжим на этом языке? — попросил американец. — А то русский я призабыл.
— Конечно. Вы хотите сообщить, что скоро уходите?
- Предыдущая
- 13/80
- Следующая
