Детский сад (СИ) - "Джиллиан" - Страница 5
- Предыдущая
- 5/82
- Следующая
В протянутые ему полбатона он вцепился обеими руками. Но, даже вгрызшись, ел аккуратно, подставляя под крошки ладонь. Лена спокойно сняла с бутылки крышечку и протянула ему кефир: уж этот-то голодный точно не прольёт ни капли. И вздохнула: а предложи она племянникам кефир с батоном? Швырнули бы на пол — и покривились бы.
Пока Мика ел, не обращая внимания ни на что, она осторожно и быстро потрогала ладонью пол в его убежище. Холодно, хотя бетон не чистый, а с нанесённой землёй. Что ж… Она сняла куртку, постелила и заставила мальчишку пересесть с пола на тёплое. И только тогда отщипнула от батона себе кусочек. Много она есть не собиралась. Не хочется пока. Видимо, адреналин ещё не улёгся.
Спустя минуту она улыбнулась: пригревшись, Мика подтянул на куртку и ноги. Рядом с костром была светло, и Лена наконец рассмотрела мальчишку. Наверное, светловолос. Но гря-язный!.. Отросшие волосы от грязи прямо-таки задубели: когда Мика поворачивается, они даже не шевелятся. Лена почувствовала, как вздрогнули её пальцы: отмыть бы ребёнка… Тощий — понятное дело. Глаза небольшие, зато под тёмными бровями. Как там у Лермонтова про Печорина — порода? Ну, когда сам светловолосый, а брови тёмные? Рот — большой. Как раз, чтобы запихать в него последний кусище и давиться им с выражением блаженства на лице. Носишко прямой, а главное — порезов на лице так и не видно. Неужели её кровь помогла? И нет ни одного признака, что мальчишка — вампир. Или этих признаков и не должно быть? Да и откуда Лене знать про это? Ну, какие признаки должны быть у вампиров…
Когда мальчишка наелся, она начала осторожно допрашивать его:
— Почему мы не остались в том доме? Это из-за Ночного Убийцы, да?
— Ты правда не знаешь? — спросил он, очевидно сонный от сытости.
А она обрадовалась этой его сонливости. Ребёнок же. Если она даже и задаст лишний вопрос — вдруг он завтра не вспомнит?
— Мика, я жила очень далеко отсюда. И долго путешествовала. Здешних порядков и жизни не знаю. Поэтому и спрашиваю.
— Середину города охраняют. Застав много, — медленно сказал Мика, приваливаясь удобней к ней и берясь за её руку — точно, потянулся к теплу! — А по краям всякие бывают. И ночные убийцы, и топтуны… Да и охотников много. Я быстро бегаю, а вот тебе вокруг города лучше не ходить.
— А кто такие были те, что за тобой гнались?
— Не знаю. Они меня пообещали накормить, если я дам лицо порезать. В прошлый раз — кормили. А сегодня не захотели.
— А… А зачем… кожу резать?
— Ну, посмотреть, как долго заживать будет. Только я не думал, что они по второму разу резать начнут… Ну и сбежал.
«Посмотреть, как заживать будет…» Перед глазами вспыхнула картинка: лето, племянники сидят на подоконнике распахнутого окна и что-то сосредоточенно разглядывают. Лена подходит, заинтересовавшись: по подоконнику ковыляют мухи, у которых оборваны крылья.
Её передёрнуло. Среди взрослых такие уроды тоже бывают… Она вспомнила огромные машины, мчавшиеся по ночной дороге, ослепляя фарами; с какой-то злорадной усмешкой вспомнила, как волна Ночного Убийцы упала на преследователей мальчишки. Жаль, нельзя их проучить по второму разу… Ишь, придумали забаву: бездомного сироту прикармливать, чтобы резать ему кожу — из праздного любопытства.
— Мика, а как ты догадался, что я… ведьма?
— Ты светишься, как ведьма… — прошептал мальчишка, уже не открывая глаз. — Очень сильная… Селена… Ты охранные обереги поставишь у двери? Или ты…
— Или, Мика, — вздохнула Лена.
Тот, с трудом разлепив глаза, недовольно завозился, с видимым сожалением вставая с пригретого местечка рядом с нею — Лене даже стыдно стало. Но вместо того чтобы пойти к входной дыре, вяло приблизился к костру, обошёл его и склонился к куче металлических предметов. Откуда устало и с заметным усилием вынул две какие-то странные штуки, похожие на длинные вытянутые свёклы или на огромные гранаты-лимонки, такие же ребристые, и понёс их к «двери».
Лене стало любопытно. Она поднялась с пола, прихватила куртку — надеть, чтобы не остыла, и последовала за мальчиком.
Их длинные корявые тени то застывали, то дёргались размазанными чёрными кляксами по круглым стенам.
Мика положил штуковины на землю, у выхода, покачал их, чтобы широким основанием они встали прочно, и велел:
— Сторожить!
Странно. Лена мгновенно поверила, что Мика сразу отойдёт, а штуковины так и останутся — и правда сторожить. Попытается кто-нибудь нехороший войти в трубу — и ка-ак подорвётся!.. Но мальчишка не уходил и как будто ожидал чего-то, сонно помаргивая на штуковины.
Ржаво-металлический скрежет заставил вздрогнуть.
Сначала одна, а затем и вторая штуковины, словно перерезанные пополам, подняли верхние половинки. Лена быстро поморгала — не веря глазам: обе «перерезанные» половинки оказались по краю усеянными острыми гвоздями! И обе же штуковины так выразительно повернулись этими чудовищно разинутыми пастями к мальчишке, что стало ясно: они ему напрямую угрожают!
Мика зевнул и безразлично, будто не впервые, сказал:
— Попробуйте только! Без меня — заржавеете! Кто вас смазывать будет?
Бронированные штуковины немедленно лязгнули, захлопнув ужасающие пасти, и будто притаились. Поскольку Мика всё не уходил, Лена, опасливо поглядывая то на него, то на «сторожей», тоже выжидала, что ещё будет.
Дальнейшее оказалось таким неожиданным, что она снова не поверила: штуковины медленно подросли сантиметров на десять — да они на ножки встали! Лапчатые! И быстро полезли на стенки выхода прятаться: одна — за металлический лист, другая — за толстое, напоминающее шинельное полотно.
Лена перевела дыхание.
А мальчишка обошёл её и побрёл к костру — Лена машинально за ним, постоянно оборачиваясь.
Словно сообразив, Мика посмотрел на неё (Лене показалось — в большей степени с сожалением на её куртку) и объяснил, поминутно зевая:
— У них память полетела. Приходится каждый вечер напоминать, что без меня им туго будет. — И снова зевнул.
У вороха ветоши — старой одежды, он постоял немного, скептически глядя на неё. Потом, не оглядываясь, нагнулся разбросать тряпки в стороны. Лена опомнилась, подошла к мальчишке, отодвинула его в сторону. Осторожно потрогала тряпки. Сухие. Ничего. Не помрём.
Куртку она когда-то купила на два размера больше. Не потому, что надеялась растолстеть, а потому, что эту отдавали за смешные деньги. А и тех у Лены было маловато. И она купила, уверив себя, что выглядит в свободной одежде довольно стильно. Поэтому… Сейчас она быстро расстегнула нагревшуюся куртку, уложила на кучу мягкого тряпья, легла сама и кивнула:
— Мика, иди сюда!
Мальчишка немедленно шмыгнул к ней чуть не под мышку. Она закрыла его краем куртки, вспоминая его быстрый вопросительный говорок совсем недавно: «У тебя есть место, где ты можешь переночевать? Возьмёшь меня с собой?» Возьмёшь меня с собой… Она обняла мальчишку, хотя сомнения всё ещё оставались: а вдруг он не просто полукровка, а вдруг ночью… Страшно же… Но хлеб-то он ел с удовольствием.
Она услышала сопение под подбородком, почувствовала под рукой тёплую тонкую кожу под тканью ветхой рубашки и отчётливо твёрдые тонкие косточки… Один… Сколько же времени этот ребёнок один? Странное ощущение. Никогда она раньше не обнимала ребёнка. Спала разве с кошкой в обнимку… Кажется, в этом мире ей придётся учиться жить заново. И начинать с основ, которые даёт только детский сад. Потому что только этот мальчишка может взять её за руку и познакомить с этим миром в меру своего понимания. Вряд ли пригодится всё то, что она оставила в своём мире и чему в нём научилась. Библиотечный техникум — это только начало. Поработала и в ВОХре, и продавщицей на рынке, и санитаркой в больнице… Интересно, хватятся ли в больнице её? А дома? Если и будут искать, то недолго…
Тихий треск сгорающих сучьев был таким мирным и уютным, что Лена… ммм… Селена постепенно задремала.
… Утро вообще оказалось весёлым. Мика давно проснулся, но вылезать из-под куртки не хотел. Он кутался в неё, нежась в тепле, благо что Селена встала и уже при свете утра обследовала маленькое убежище. Тогда она быстренько пригрозила, что остатки сладкого кефира выпьет сама, не дожидаясь некоторых сонь. Мальчишка вылетел из-под одёжки немедленно. Опять босой, но в какой-то большой для него рубашке, на которой не хватало пуговиц, и в штанах, о ткани которых трудно судить по причине их жуткой загрязнённости. Они позавтракали, причём во время завтрака Селена объяснила Мике своё положение в этом мире так:
- Предыдущая
- 5/82
- Следующая
