Последняя осада - Страуд Джонатан - Страница 22
- Предыдущая
- 22/43
- Следующая
И ребята кое-как принялись собираться. Саймон нехотя выполз из своего кокона, громко жалуясь на то, как тут холодно. Эмили наконец надела ботцнки и принялась сворачивать спальник. Вдвоем Саймон с Эмили быстро ликвидировали мерзкие остатки вечернего пира. Маркус все это время стоял столбом и ничем не помогал. Он буквально оцепенел от ужаса.
Наконец Эмили буквально впихнула его рюкзак ему в руки.
– Давай собирай свои вещи! А то так ты еще сильней опоздаешь!
– Ну и что? Это уже без разницы!
Он двигался неловко и дерганно, точно незрячий автомат, но тем не менее кое-как затолкал спальный мешок к себе в рюкзак и стал собирать остальные вещи.
Когда все закончили собираться, Эмили выпрямилась и окинула комнату взглядом. Даже теперь, без вещей, комната все равно имела вид жилой и неопрятный. Пепел, объедки и вдобавок многочисленные царапины, которые сделались хорошо видны теперь, когда стало совсем светло, недвусмысленно говорили о том, что здесь ночевали.
– О господи! – сказала она. – Может, нам стоит тут прибраться?
– Как? – хрипло осведомился Саймон. – У тебя что, веник с собой в рюкзаке?
Ночь, проведенная на полу, явно не пошла на пользу и ему тоже.
– Ну нельзя же все так и оставить…
– А какая разница? Ничего, пусть Гаррису будет чем заняться. Так ему и надо! Кстати, давайте нарочно побольше мусору накидаем. Чтобы тут был настоящий бардак.
Это предложение разозлило Эмили всерьез. Она понимала, что отчасти это просто от усталости, однако в самой идее нарочно нагадить в замке было нечто ощутимо дурное.
– Надеюсь, ты пошутил, – резко ответила она. – Ладно, заткнись и пошли отсюда.
– Ну, не знаю! – ухмыльнулся Саймон. – Чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится моя идея. Например, можно написать что-нибудь углем на стенах. Что-нибудь забавное. И возможно, немножко грубое. Вот уж тогда Гарриса точно инфаркт хватит! Да, кстати, и я хочу в туалет. Почему бы прямо тут и не пописать? Давайте все вместе! Выберем себе уголочек…
Эмили вышла из себя.
– Не будь такой свиньей! – заорала она. – Ты говоришь, как один из твоих придурочных братцев! Только Карлу такое могло прийти в голову!
– Ну, пожалуй, у Карла тоже бывают неплохие мысли!
– Ага, конечно! Да у него за всю его жизнь ни единой мыслишки не пробегало! Он просто питекантроп.
– Эй, он же все-таки мой брат!
– А кого тогда ты так мечтал отлупить вчера вечером? Не его, скажешь? Не надо ля-ля!
Они обменялись еще несколькими оскорблениями. Саймон побагровел, лицо у него исказилось. Эмили чувствовала, что и сама выглядит не лучше. Маркус стоял рядом и смотрел в сторону. Внезапно он топнул ногой и рявкнул так, что оба спорщика умолкли от неожиданности:
– Заткнитесь! Заткнитесь оба! Разумеется, нам не следует мусорить в комнате – ведь это же наш замок, разве вы забыли? Кто еще ночевал здесь? Никто – в течение трехсот пятидесяти лет! Кому он еще нужен, кроме нас? Никому – все остальные просто делают на нем деньги! Замок наш, и мы не будем обращаться с ним, как с какими-то жалкими развалинами, как делают другие.
Ребята уставились на него.
– Саймон прав, – продолжал Маркус, уже тише. – Сейчас мы прибраться не сможем. Но на это еще будет время.
– Нет, – сказала Эмили. – На это времени не будет. Мы уходим. А ты вообще опаздываешь!
Она сказала это, как будто всадила кинжал. Маркус дернулся. Вся уверенность вмиг его оставила.
– Я не поеду домой, – сказал он. – Я остаюсь здесь.
Саймон потряс головой и поморгал, как будто не верил собственным ушам.
– Маркус, приди в себя! – сказал он. – Перед кем ты выделываешься?
– Ничего я не выделываюсь. Я не вернусь домой.
– Только оттого, что папа на тебя рассердится?
– Вы моего папу не знаете!
– Маркус! – вмешалась Эмили. – Есть тысяча причин, почему ты не можешь остаться в замке. Если хочешь, могу их перечислить. У тебя нет еды, у тебя нет воды – и не надо мне вешать лапшу на уши про этот колодец, – и отопления здесь тоже нет. Ну да, тут есть обогреватель, но я уверена, что ты даже включить его не сумеешь. А даже если и сумеешь, его хватит часа на два, не больше. Ты замерзнешь насмерть еще до того, как умрешь от голода. На самом деле, ты уже весь дрожишь – посмотри на себя! Мы все устали, мы все грязные, всем нам надо домой. Хватит дурачиться.
На лице Маркуса отразились смешанные чувства – были там и гнев, и презрение, и страх. Плечи у него поникли. Лицо разочарованно вытянулось.
– Саймон, обогреватель! – продолжала Эмили. – Отнеси-ка его лучше обратно вниз, а то Гаррис увидит его, и вся наша затея выплывет наружу.
– Ну и что? Какая разница? Мы ведь не собираемся сюда возвращаться.
– Пожалуйста, Саймон!
Эмили попыталась улыбнуться, но помятое лицо не желало улыбаться.
– Ладно, сейчас, сейчас. Отойди с дороги.
– Спасибо. Если этой штуки тут не будет, он точно не догадается, что тут кто-то побывал.
– Ну да, щас! Открой дверь, что ли.
Саймон выволок обогреватель на лестницу, перехватил его поудобнее и исчез. Снизу донесся его голос:
– Рюкзак мой захватите! Встретимся у пролома.
Эмили с Маркусом остались стоять и смотреть на пустую комнату.
– Я бы догадалась, что тут кто-то был, – сказала Эмили. – Тут такой бардак…
– Может, Гаррис и не заметит. Ему же все равно, разве нет? По крайней мере, для него замок не так важен, как для нас. Он подумает, что в трубу залетели птицы и натрясли сюда сажи…
– Ага. Может быть.
Они закрыли за собой дверь и сбежали по лестнице на нижний этаж, а там прошли по галерее к пролому, у которого лежал моток веревки. Внизу, в зале, они увидели Саймона, который волок обогреватель к киоску. Дверь киоска стояла открытой, и Саймон уже собирался войти, как вдруг налетевший порыв ветра ударил его этой дверью. Им было слышно, как он выругался, – в пустом замке было сильное эхо. Маркус отвернулся и посмотрел вдаль, на поля.
– Он мне иногда моего папу напоминает, – пробормотал Маркус.
– Что, твой папа такой же вспыльчивый? – спросила Эмили.
– Ну да, вроде того. Просто из себя выходит, когда я ухожу куда-то сам по себе. Он этого терпеть не может. Ему не нравится, что у меня своя жизнь. А уж после этой ночевки… – Маркус вздохнул. – Он меня просто убьет.
– А что ты ему скажешь?
– Понятия не имею. Понимаешь, Эм, я с ним всегда плохо уживался. Мы были очень близки с мамой, а ему это, конечно, ужасно не нравилось. Он говорил, что я балованный. Мы с ним вообще мало разговариваем, а когда разговариваем, то все время грыземся. Мама умела утихомиривать нас обоих, но когда ее не стало… У нас просто не было выбора, понимаешь? Пришлось как-то жить с этим. Это просто кошмар. Когда отец возвращается домой, он приходит измотанный и злой, и он рассчитывает, что я все для него буду делать. Не дает мне и шагу ступить: «Я хочу, чтобы ты был здесь, у меня на глазах!» И он терпеть не может, когда я читаю. Сам-то он только и делает, что в телевизор пялится, отродясь книгу не открывал.
– Ну да, мои родители тоже ничего не читают. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Да, наверно, тебе тяжело живется.
Маркус пристально взглянул на нее.
– Тяжело, но не так уж, чтобы очень? Ты это хотела сказать? Все это не так уж страшно, да? Ты просто не понимаешь, Эм. Меня это сводит с ума. Я так больше не могу! Я готов сделать все, чтобы от него отвязаться.
– Так что же все-таки ты ему скажешь, когда вернешься?
– Не знаю.
– А как насчет того, чтобы свалить все на меня? Ну, сказать, что утром тебе позвонила подруга – я, – и что мне потребовалась помощь. Срочно. И что я попросила тебя прийти.
– А зачем?
– Не знаю. Ну, может быть, я заболела. В аварию попала… Нет, это глупо.
– Глупо.
– Или что ты снова ушел в библиотеку – чтобы закончить работу. Потому что работа очень срочная. У тебя на носу экзамен.
– Ну да, а почему тогда я записку не оставил? В любом случае, он на это не купится. Нет, Эм. Спасибо, но все это бесполезно.
- Предыдущая
- 22/43
- Следующая
