Возвращение в Арден - Страуб Питер - Страница 8

• Предыдущая
• 8/54
• Следующая

Когда Дуэйн сказал: “Пойдем домой, я завяжу это бинтом”, – я удивил его, оторвав пригоршню мха от серого проржавевшего края бака и зажав его в больной Руке. Ноющая боль немного утихла.

– Ты прямо как старая индианка, – сказал Дуэйн. – веришь в целебные травы и все такое. Как тетя Ринн.

Там же грязно. Нужно вымыть, прежде чем накладывать бинт. Как это тебя угораздило?

– Да так, приступ злости.

Мох потемнел от крови, стал неприятным на ощупь, и я плюхнул влажный комок на траву и пошел в дом. У амбара затявкал пес.

– Ты что, дрался?

– Не совсем. Так, маленькое происшествие.

– Помнишь, как ты разбил машину за Арденом?

– Не думаю, что смогу это забыть, – сказал я. – Я ведь только ее купил.

– Это было как раз перед...

– Да, там, – перебил я, не желая, чтобы он произнес слово “пруд”.

– Я ехал за тобой на грузовике, – продолжал он. – А когда ты свернул вправо, поехал дальше к Либерти. А через час...

– Ладно, хватит.

– Знаешь, я ведь...

– Хватит. Это все в прошлом, – я хотел, чтобы он замолчал, жалея, что мы вообще коснулись этой темы.

Пес невдалеке начал выть, и Дуэйн швырнул в него камнем. Я держал руку на весу, позволяя каплям крови капать в траву, и воображал черно-белое животное, крадущееся за мной. Камень попал в цель; пес взвизгнул от боли и убрался на безопасное расстояние. Я оглянулся и увидел в траве цепочку блестящих капель.

– Ты позвонишь сегодня тете Ринн? – спросил Дуэйн у цементных ступенек дома. – Я говорил ей, что ты приезжаешь, Майлс, и думаю, что она захочет тебя увидеть.

– Ринн? – спросил я, не веря своим ушам. – Она еще жива? Я думал, она давно в могиле.

Он улыбнулся:

– В могиле? Эта старая ворона? Да она нас всех переживет.

Он вошел в дом, и я последовал за ним. Кухня осталась почти такой же, как при дяде Джилберте: затертый линолеум на полу, длинный стол, объеденный муравьями, фаянсовая печь. Только стены пожелтели, и везде витал дух заброшенности, подчеркиваемый грязными следами рук на холодильнике и стопкой немытых тарелок в раковине. Грязь была даже на зеркале. Кухня выглядела так, будто за ее стенами пряталась мышино-муравьиная армия, ожидая, когда погасят свет.

Он увидел, что я осматриваюсь:

– Дочь обещала поддерживать на кухне порядок, но в ней ответственности, как, – он пожал плечами, – как в коровьей лепешке.

– Представляю, что сказала бы твоя мать.

– Я тоже, – он вздохнул. – Но стоит ли так держаться за прошлое?

Я подумал, что он не прав. Я всегда держался за прошлое и тысячу раз готов был повторить, что именно прошлое вдыхает жизнь в грудь настоящего. Но говорить с Дуэйном на эту тему я не хотел.

– Расскажи про тетю Ринн, – попросил я его, подойдя к раковине и сунув руку под холодную воду.

– Подожди, я принесу бинт, – он проковылял в ванную и вернулся с бинтом и пластырем. – Видишь ли, нельзя сказать, что она слепая или глухая. Просто она видит то, что хочет видеть, и слышит то, что хочет слышать. Но она все соображает, и лучше не вести себя с ней, как с ребенком.

– А из дома она выходит?

– Не часто. Соседи привозят ей продукты – ей и нужна-то самая малость, – но кур она все еще разводит.

Свой участок она сдает Оскару Джонстаду. Теперь ей уже за восемьдесят, и мы редко видим ее даже в церкви.

Дуэйн оказался на удивление хорошей медсестрой. Не прерывая разговора, он быстро вытер мне руку полотенцем, приложил к ране большой клок ваты и завязал ее бинтом, пропустив его за большим пальцем.

– Вот, – сказал он, когда закончил, – теперь ты похож на фермера.

На фермах часто бывают несчастные случаи, и бинты, повязки и ампутированные конечности так же типичны для них, как самоубийства, припадки и вялотекущая шизофрения. В последнем (но не в первом) они напоминают научные центры. А ведь о тех и других часто думают, как об островках безмятежности. Я развлекался такими мыслями, пока Дуэйн проделывал заключительную операцию с моей рукой, разорвав бинт и крепко стянув его концы. Да, я стал похож на фермера; хорошая награда за мою опасную работу.

О да, она была опасной, как оскорбление богов. Пока пальцы левой руки начинали неметь, сигнализируя о том, что Дуэйн перетянул бинт, я думал о том, насколько мне противна литературная критика. Я пообещал себе, что, как только закончу книгу и обезопашу тем самым свою карьеру, ничего больше не напишу на эту тему.

– В любом случае, – продолжал Дуэйн, – можешь ей позвонить или зайти.

Я мог. Я решил заехать к ней в ближайшие день-два, как только размещусь в старом доме. Тетя Ринн в определенной степени была призраком, таким же как девочка, чья фотография могла превратить мой язык в камень. Я услышал, как за моей спиной хлопнула дверь.

– Алисон, – сказал Дуэйн совершенно буднично, – где ты ходишь? Кузен Майлс хотел на тебя взглянуть.

Я повернулся, боясь, что выгляжу не совсем нормально. На меня с сочувственно-заинтересованной усмешкой смотрела плотная светловолосая девушка лет семнадцати-восемнадцати. Его дочь.

– Ух ты, – сказала она. Это ее я встретил утром на мотоцикле с парнем в черной коже. – Что-то он неважно выглядит. Ты что, его бил?

Я покачал головой, чувствуя себя идиотом. Широкобедрая, с полной грудью под тонкой майкой, она была привлекательной девушкой, и я не хотел предстать перед ней в дурацком виде.

Дуэйн взглянул на меня, без сомнения заметив, что я дрожу.

– Это моя дочь Алисон, Майлс. Может, сядешь?

– Нет. Спасибо.

– Где ты была? – спросил Дуэйн.

– Какое твое дело? – воинственно отозвался викинг со светлыми норвежскими волосами. – Гуляла.

– Одна?

– Ну, допустим, с Заком. Он может подтвердить, – опять воинственный взгляд в мою сторону. – Мы встретили его на дороге.

– Я не слышал мотоцикла.

– Боже, – простонала она. – Ладно, он остановился возле другого дома, чтобы ты не слышал. Доволен?

Я понял, что за напускной грубостью она скрывает застенчивость, как это часто делают подростки. И, конечно, в первую очередь она стеснялась меня.

– Мне не нравится, что ты встречаешься с ним.

– Попробуй мне запретить, – она прошла мимо нас в другую часть дома. Через минуту включился телевизор. – Что с тобой? – спросил Дуэйн. – Ты выглядишь как-то странно.

– Небольшое головокружение. А что с этим Заком? Твоя дочь, – я еще не готов был называть этого викинга Алисон, – она кажется достаточно разумной.

– Да, – он нервно улыбнулся. – Вообще-то она хорошая девка. Такая хорошая, будто сделана не из женского материала.

– Наверно, – согласился я, хотя определение мне не очень понравилось. – Так что с этим Заком такое?

– Не нравится он мне. Странный. Слушай, мне нужно сделать кое-какую работу, но давай сперва перетащим твой стол. Или я скажу тебе, где все лежит, и ты сделаешь это сам.

Сквозь шум телевизора Дуэйн объяснил мне, где найти дверь и козлы, сказав: “Будь как дома”, – и ушел. Я смотрел через окно, как он исчез в сарае и появился вновь за штурвалом гигантского трактора. Выглядел он так же уверенно, как другой на спине лошади. Откуда-то он извлек кепку с козырьком и натянул ее, направляя трактор в сторону пшеничного поля.

Я направился на звук телевизора в неизвестную мне комнату, где скрылась Алисон Апдаль. В пору моего детства это была кладовка. Дуэйн перестроил ее – похоже, он сильно усовершенствовался со времен Волшебного Замка. Теперь комната увеличилась раза в три и была наполнена коврами и дорогой мебелью. Дочь моего кузена лежала на диване и смотрела цветной телевизор, напоминая в своих майке и джинсах тинэйджера из богатого пригорода Чикаго или Детройта. Когда я вошел, она не подняла глаз, погруженная в какие-то мысли.

– Какая красивая комната, – сказал я. – Я раньше ее не видел.

– Тут воняет, – она по-прежнему смотрела в телевизор, где Фред Астор мчался в машине.

– Это просто запах новизны, – сказал я и получил в ответ взгляд. Но не больше. Она коротко фыркнула и снова уткнулась в экран.

• Предыдущая
• 8/54
• Следующая