Охотники за Костями (ЛП) - Эриксон Стивен - Страница 52

Могильник Дассема Альтора и его Первого Меча, никогда не видавший в себе ни Альтора, ни воинов его грозного отряда телохранителей. Воины погибли в схватках у стен. Большинство малазанских солдат знало правду. Легендарных воителей Меча похоронили в безымянных могилах, чтобы защитить от осквернения, а могила самого Дассема Альтора, как полагают, находится на Квон Тали, под Антой.

"Возможно, пустая".

Пес Крюк повернул тяжелую голову, заметив взбирающегося по склону коня Кенеба. Взгляд красных глаз, едва заметных среди сети рубцов, заставил малазанина содрогнуться. "Не надейся на дружбу с этим зверем. Лучше бы он умер вместе с Колтейном". Казалось, животное наспех составлено из рваных кусков непонятного происхождения, которым придана приблизительная форма собаки. Горбатая шея толщиной с бедро мужчины, перекошенные лопатки, бурящиеся мышцами ляжки, грудь широкая, как у пустынного льва. Если не считать тусклых глаз, вся морда состоит из громадной челюсти и кривого носа. Три последних клыка торчат наружу, даже когда пасть бывает закрыта: жестокие побои при Падении Колтейна сорвали большую часть кожи губ. Одно ухо отсутствует, другое неловко исцелено и торчит, словно флаг.

Обрубок хвоста не пошевелился, когда Кенеб слез с коня. Да, если бы он шевельнулся — Кенеб поверил бы в возможность смерти от удивления…

Чесоточная хенгезская собачка Мошка суетливо, словно крыса, подбежала и обнюхала сапог Кенеба, раскорячилась и помочилась на голенище. Малазанин с руганью отскочил, поднял ногу, намереваясь дать собаке пинка — да так и замер, услышав низкое рычание Крюка.

Вождь Желч грубо хохотнул: — Мошка просто заявила права на эту кучу камней. Видит Худ, там нет никого, кто бы мог обидеться.

— Жаль, что этого не скажешь про другие курганы, — ответил Кенеб, снимая кожаные краги.

— Да. Но за это нужно обмочить ноги игатанцев.

— Мошке нужно учиться терпению, Вождь.

— Возьми нас Худ, солдат! Это же собачонка. Ты что, думаешь, ей на них мочи не хватит?

"Думаю, ей не только мочи не хватает". — Да нет, хватит. В ней всякой дряни больше, чем в бешеном быке.

— Плохое питание.

Кенеб обратился к другому: — Кулак Темул, Адъюнкт желает знать, успели ли ваши виканы — разведчики объехать город.

Юный воин больше не казался мальчиком. Со дня выхода из Арена он вырос на две ладони. Тощий, с ястребиным лицом, в черных глазах — следы слишком многих печалей. Давно уже утихли те старые воины, что так противились его назначению в командиры. Он смотрел на И'Гатан и, казалось, не слышал вопроса Кенеба.

"Желч сказал, он с каждым днем все более похож на Колтейна". Кенеб понимал, что спешить не следует.

Вождь откашлялся. — На западном тракте видны следы исхода, случившегося за день — два до нашего прибытия. Пять старых всадников клана Вороны просили позволения пойти по следу беженцев.

— И где они сейчас?

— Охраняют обоз, ха!

Заговорил Темул: — Скажите Адъюнкту, что все ворота закрыты. У основания городского холма вырыта траншея, пересекшая все тракты; глубина ее примерно два роста, но ширина едва в два шага. Ясно, что врагу не хватило времени.

Не хватило времени. Кенеб удивился. Поднажав на рабочих, Леомен мог вырыть гораздо больший ров всего за день. — Ладно. Ваши разведчики заметили признаки оборонительных машин на стенах или угловых башнях?

— Малазанские баллисты, едва ли дюжина, — отвечал Темул. — Расставлены через равные промежутки. Признаков скопления вражеских войск нет.

— Понятно, — хмыкнул Кенеб. — Леомен не так глуп, чтобы показать слабые места укреплений. Но на стенах есть люди?

— Целые толпы. Они высмеивали моих воинов.

— И показывали голые зады, — сказал Желч. Он отвернулся и плюнул.

Мошка подскочила к блестящей слизи, понюхала и начала лизать.

Кенеба чуть не стошнило. Он отвернулся и ослабил ремешки шлема. — Кулак Темул, есть предложения по месту первого штурма?

Темул глянул с равнодушным видом. — Есть.

— И?

— И что, Кулак? Адъюнкту наши предложения не нужны.

— Может и так, но я все равно хочу услышать.

— Не входить в ворота. Использовать морантские припасы, пробить стену между башнями. С любой стороны. А еще лучше с двух сразу.

— И как саперы переживут такой взрыв?

— Мы атакуем ночью.

— Большой риск.

Желч обратил украшенное татуировками слез лицо к Кенебу. Во взоре его было некоторое удивление: — Друг, мы готовим осаду, а не Худом клятый танец мух.

— Знаю. Но у Леомена должны быть маги. Ночь от них саперов не скроет.

— Их можно встретить, — возражал Желч. — На то у нас и свои маги. Но давайте не тратить дыхания. Адъюнкт сделает, что сочтет нужным.

Кенеб повернул голову направо, глянул на лагерь Четырнадцатой Армии, расположенный так, чтобы перехватывать всяческие вылазки, если Леомен решится на такую глупость. В следующие два, три дня произойдет тщательно продуманное окружение города. Места малазанских баллист на стенах уже известны, так что сюрпризов ждать не надо. И все же окружение потребует опасно растянуть малазанские силы. Придется держать посты наблюдения у каждых ворот; виканы, сетийцы и хундрилы Желча будут разделены на летучие отряды, способные ответить на любую Леоменову хитрость.

Кулак покачал головой: — Одного не понимаю. Флот адмирала Нока прямо сейчас подходит к Лофалу с пятью тысячами морских пехотинцев на бортах. Даджек заставит капитулировать последний город и пойдет сюда, на подмогу к нам. Леомен должен сознавать безнадежность положения. Он не победит, даже если перемолотит нас. Мы все равно не снимем осады, дождемся подкреплений. Ему конец. Так почему он все еще борется?

— Да уж, — согласился Желч. — Ему бы продолжать бегство к западу, в одханы. Там мы его могли бы вообще не найти, а он сумел бы восстановить силы, призвать новых бойцов.

Кенеб оглянулся. — Так, Вождь, вы тоже тревожитесь насчет него?

— Кенеб, он хочет пускать нам кровь. До самого своего падения пускать нам кровь. — Он взмахнул рукой. — Еще курганы вокруг проклятого города. Он умрет сражаясь и станет новым мучеником.

— То есть причина для битвы — желание убивать малазан. Чем мы это заслужили?

— Уязвленная гордыня, — сказал Темул. — Одно дело — проиграть на поле битвы, и совсем иное — проиграть, когда твой враг даже не потрудился вытянуть меч.

— Он опозорился в Рараку, — кивнул в ответ этим словам Желч. — И душу разъедает рак. Его не изгонишь. Малазане должны познать боль.

— Это же смехотворно, — ответил Кенеб. — Разве Собачьей Упряжки этим скотам не хватило?

— Первая жертва среди осажденных заставит их забыть о совершенных ими преступлениях, — сказал Темул.

Кенеб вгляделся в лицо юного воина. Приемыш Гриб проводил в его обществе многие часы; среди бессвязных высказываний странного паренька проскальзывали намеки на славу — может, и дурную — ожидающую Темула в будущем. "Конечно, этим будущим может оказаться завтрашний день. Да и сам Гриб может оказаться всего лишь сироткой со свихнутыми на сторону мозгами… ладно, я сам в это не верю. Слишком уж много он знает. Если хотя бы половина его речей несет смысл…" Ну, в любом случае Темул поражает Кенеба здравостью суждений, подходящих скорее зрелому мужу.

— Отлично, Кулак Темул. Что бы сделали вы на месте Леомена?

Молчание. Кенеб украдкой взглянул в угловатое лицо викана и заметил его удивление. Но через миг вернулась прежняя равнодушная маска. Воин пожал плечами.

— Колтейн идет в твоей тени, — сказал Желч, проводя пальцами вниз по лицу, имитируя тем самым катящиеся слезы. — Я вижу его снова и снова…

— Нет, Желч. Я уже сказал. Ты видишь просто пути виканов; все остальное — игра воображения. Колтейн отослал меня. Не ко мне он вернется.

"Так он все еще тревожит тебя, Темул. Колтейн послал тебя с Дюкером, чтобы сохранить жизнь, не чтобы опозорить или наказать. Почему ты не веришь?"

— Я видел многих виканов, — прогудел Желч.