Имя Звезды - Джонсон Морин - Страница 26

— Похоже, мы будем заниматься одним и тем же, — заметила Бу, улыбаясь. — Сейчас вроде как у нас хоккей.

Она вытащила из груды вещей клюшку и собственный загубник — выпендрежный, сделанный по мерке, не то что мой, который нужно кипятить. Кроме того, у нее были бутсы, защита и специальная сумка.

Когда мы прибыли на стадион, Клаудия быстренько проверила уровень подготовленности Бу, и по ее реакции стало ясно, что Бу — та самая, кого Клаудия дожидалась всю свою жизнь. Бу была настоящей спортсменкой. Быстрая, сильная, координированная. Она бегала с клюшкой по полю, как будто родилась, чтобы бегать с клюшкой по полю. Она запулила мячом мне прямо в физиономию, прикрытую забралом. Моя новая соседка оказалась чемпионкой.

— Тут каждый день тренируются? — осведомилась она бодро, когда мы шагали обратно в Готорн.

— Каждый, — ответила я угрюмо.

— Вот класс! А в моей бывшей школе почти не занимались спортом. Прости, что вмазала тебе в физиономию. Не ушибла?

— Нет, — ответила я. Она меня действительно не ушибла, хотя сила удара была такова, что я кувыркнулась назад и поднимать меня пришлось двум девчонкам.

После тренировки мы забежали в душ, а потом у нас был урок математики, который Бу совсем не понравился. Уверенность, которую она источала на поле, с нее будто смыло. Я пошла с ней вместе на ужин, познакомила с остальными. Джаза, разумеется, вела себя вежливо и приветливо, но я видела, как она вглядывается в детали — серьги, крашеная прядь, выговор. Понять, что именно Джаза думает, я не могла, но в ее широко раскрытых глазах я прочитала смутную тревогу. Бу не походила на нас. Бу не читала в ванне Джейн Остин и не играла на виолончели ради собственного удовольствия. Я плохо разбиралась в особенностях английского произношения, но даже я слышала в ее голосе грубоватые нотки. Выговор у нее был простонародный. Время от времени она вставляла в речь «это самое».

Бу, со своей стороны, тепло со всеми поздоровалась, а еще она, как и я, любила мясо. В тарелки мы положили почти одно и то же — сосиски, пюре и побольше подливки. Диет она явно не соблюдала. Мне это пришлось по душе.

— Тебе придется снять эти серьги, Бхувана, — заявила Шарлотта, сидевшая на другой стороне стола. — У нас разрешены только скромные сережки, «гвоздики» или небольшие колечки. Сожалею.

Судя по тону, вовсе она ни о чем не сожалела. Бу пристально посмотрела на нее, потом сняла серьги и положила на стол рядом со своей ложкой.

— Ты председатель учсовета? — поинтересовалась Бу, взяв нож и разрезая сосиску.

— Да. Если тебе понадобится какая помощь при обустройстве, приходи ко мне в любое время.

— Мне и так хорошо, — отозвалась Бу. — У меня есть вон они.

Она указала на нас с Джазой, будто мы всю жизнь были друзьями.

— И я Бу, — добавила она. — Не Бхувана. Бу.

Бу не стала поигрывать мускулами или ударять кулаком по ладони, однако расправила плечи так, что сразу стало ясно: она привыкла разбираться с проблемами совсем не теми методами, к которым привыкла Шарлотта. Можно было легко себе представить, как Бу хватает Шарлотту за ее пышную прическу и тыкает носом в тарелку с картофельным пюре. Собственно, это было очень легко представить.

— Бу, — холодно повторила Шарлотта. — Конечно.

Когда мы вернулись к себе, Бу продолжила распаковываться. Джаза наблюдала за ней в молчании, долго таращилась на груду кроссовок и туфель на каблуках, которые Бу вывалила из полиэтиленового пакета.

— Ну так вот, мы были в Мумбае, и я там разболелась… — Она вытащила из груды тряпок электрический чайник.

— Нам, вообще-то, не разрешается держать это в комнатах, — встревоженно заметила Джаза.

— Да это всего лишь чайник, — улыбнувшись, ответила Бу. — Чай-то мне пить нужно.

— Мне тоже, но…

— Так я его спрячу.

Бу поставила чайник на подоконник и прикрыла занавеской, которую Джаза вешала с таким тщанием.

— Но ведь он же электрический, — стояла на своем Джаза. — А у нас тут…

В этот миг в дверь забухали — тяжелые, веские удары, такое бывает, когда во время какого-нибудь рейда энергичный полицейский начинает бить по двери кувалдой. Джаза подпрыгнула, прошептала одними губами: «Чайник, чайник!» — но Бу уже открывала дверь. Звать-меня-Клаудия стояла на пороге при полном параде — в крикливом твидовом платье.

— Бхувана! — пробасила она. — Звать меня Клаудия. Нормально устроилась?

— Да, отлично, — ответила Бу.

— В середине семестра нелегко включаться в учебу. Полагаю, вы обе будете помогать ей изо всех сил?

Мы с Джазой кивнули и пробормотали свои «да». Клаудия потопталась у двери — на лице все ширилась улыбка. Она таращилась на Бу с таким видом, будто Бу принесла к нам светоч Просвещения.

— Прекрасно играешь в хоккей, — сказала Клаудия. — Просто отлично.

— В бывшей школе я, это самое, была капитаном смешанной команды.

— Молодец. Ну ладно, устраивайся. Знаешь, где меня найти, если что.

Бу закрыла за Клаудией дверь.

— Видели? — сказала она. — Вовсе она не заметила чайник! Ну и чем вы тут, народ, занимаетесь?

— Учимся, — ответила Джаза. — А в конце коридора дают сухие завтраки и чай.

— В смысле тусовок? — уточнила Бу.

Джаза осеклась.

— С этим у нас не очень, — ответила я. — Мы все больше учимся. Такие дела.

— А в какой школе ты училась раньше? — вежливо поинтересовалась Джаза.

— Да в своей, местной. Но она так себе, а предки решили, что мозги у меня вроде ничего, да еще бабушка предложила заплатить, вот меня и перевели сюда.

Бу вывалила на пол целый мешок расшитых пайетками подушек. Джазин взгляд прополз по всему имуществу Бу — ее электронике, одежде, прочим причиндалам. Я последовала ее примеру, пытаясь понять, что же она выискивает, — и вскоре сообразила. Не хватало одной вещи. Книг. У Бу вообще не было книг.

— А ты на какие курсы записалась? — спросила Джаза.

— Ну, туда же, куда и Рори. Французский и, это самое…

Бу хлопнулась на пол, вытянулась через всю комнату и извлекла из переднего кармана сумки сильно помятое расписание. Перекатилась на спину и прочитала:

— Математика на продвинутом уровне, литература, история искусств и обычная история.

— И ты по всем собираешься сдавать на аттестат? — поинтересовалась Джаза.

— Чего? А, да. В смысле, наверное. Да. По некоторым.

Мы с Джазой уселись на свои кровати по разные стороны комнаты и принялись оценивать новую соседку, которая теперь решила потянуть мышцы ног и раскинула их в стороны, демонстрируя при этом голубые трусики в кружевах. А Бу продолжала болтать, не замечая никакой неловкости. Говорила она в основном про какие-то телешоу, о которых я не имела понятия или слышала лишь мельком.

Бу в целом была ничего. Она вела себя дружелюбно, и уж всяко не мне осуждать человека за отсутствие рвения к учебе. Вексфорд не самая крутая школа в Англии, но она и не из самых легких. И все же в отношении Бу к занятиям что-то было не так. Не принято здесь являться с месячным опозданием, а потом сидеть на полу, не удосужившись даже толком разобраться, какие предметы тебе предстоит изучать.

А потом до меня вдруг дошло, что я понятия не имею, как это принято в Англии. Может, они все тут так поступают. Это я — иностранка, не Бу. Живя с Джазой в этой комнате, я создала себе иллюзию — иллюзию, что это мой дом, что я понимаю здешние правила. А Бу, сама того не желая, напомнила мне, что я почти ничего не понимаю, да и сами правила могут измениться в любой момент.

Там, откуда я родом, аллигаторы, почитай, обычное дело. Как правило, к жилью они не суются, хотя возле человеческого жилья полно аппетитных детишек и собак. Впрочем, время от времени какого-нибудь аллигатора озаряет и он топает в город — людей посмотреть и себя показать. Однажды — мне тогда было лет семь — я открыла заднюю дверь и увидела такую зверюгу в дальнем конце двора. Помню, что сначала приняла его за большое черное бревно и, разумеется, отправилась взглянуть поближе, потому что это ведь очень интересно — большое черное бревно, верно? Да знаю, знаю. Все дети глупы.