Когда мертвые оживут - Лондон Мэтт - Страница 16

Замок на воротах мы открыли при помощи мачете, потом осторожно двинулись внутрь, держа оружие наготове. Стояла подозрительная тишина. Убедившись, что во дворе никого, мы расставили вдоль дорожки от ворот к бетонному крыльцу бутылки с керосином, рядом положили спички. Способ действий мы давно уже отработали. Это как в компьютерной игре: заранее раскладываешь рабочие материалы на пути отступления, по которому, скорее всего, будешь пятиться, вопя и отчаянно стараясь избежать хватающих рук и клацающих зубов. Зомби медлительны и тупы, да и двигательной их активности хватает где-то на полгода. Но если уж они тебя заметили и выбрали в качестве цели, то не отстанут, пока ты не сожжешь их, не пригвоздишь к месту или хотя бы не собьешь со своего следа.

Для двоих этот дом слишком велик — им было там и неуютно и небезопасно. У начальства Корпуса вообще странные представления о безопасности, но сейчас это не важно. Да и раньше, пожалуй, никто об этом особо не волновался, и еще во время обучения я понял, что заботиться о себе надо самому. По сути, мы с Джози и сблизились на почве общих взглядов, довольно циничных, на деятельность нашего руководства.

Не поверите, но перед началом эпидемии мы числились в отделе общественного развития. Помогали местному обществу идти по тернистому пути цивилизации. А теперь вот неплохо управляемся с мачете.

В дом мы проникли, держа наготове клинки и спички и думая, что ничем нас не удивить.

Однако мы ошиблись.

Размеры здания позволяли дикой февральской жаре развернуться во всю мощь. В центре располагалась огромная гостиная, в которую выходили двери трех просторных спален, а четвертая дверь вела на заднее крыльцо, где стояли большие горшки из красной глины.

Посреди гостиной валялись обломки деревянной кушетки, а рядом — зомби, пригвожденный к полу железным прутом, проткнувшим грудь. Должно быть, в пол его вбивали кувалдой. Чтобы освободиться, зомби пришлось бы разорваться пополам, поэтому он только вяло скреб ногтями цементный пол и подергивался.

Я смотрел на него с минуту, но не мог узнать Роджера. Лицо чудовищно распухло от жары и перекосилось, кишки вылезли из лопнувшего живота. Наверняка он все две недели пребывал в этом состоянии. Узнал я его только по тенниске — наша учебная группа сама придумала украшавшую ее эмблему. Кроме тенниски, на зомби Роджере была обычная рабочая одежда Корпуса мира: джинсы и туристские ботинки. Многие миротворцы переключились на местный стиль: стали носить просторные хлопковые рубахи и сандалии, но Роджер этой моде не поддавался.

— О Санта Мария, Матерь Божья! — воскликнула Джози, опознавшая Роджера одновременно со мной.

Она переменилась в лице, будто ей стало дурно. Оно и понятно: во время учебы Джози целую неделю встречалась с Роджером, пока не выяснила, что это за тип. На учебе интрижки возникали быстро и так же быстро сходили на нет.

— Да уж точно, — согласился я, искоса на нее поглядывая.

Похоже, обойдется. Джози без лишних сантиментов способна поджечь бывшего дружка-урода, особенно если он стал зомби.

Тишина в доме вдруг показалась мне неестественной, будто кто-то прячется в засаде, затаив дыхание. Синди? Но если она тоже заразилась, то чего ждет, почему не нападает?

Среди гладких бетонных поверхностей звуки разносятся отлично. Поэтому я на цыпочках подошел к Джози и прошептал на ухо:

— Кажется, Синди где-то рядом.

— Думаешь, нужно обыскать дом? — так же спросила Джози.

Синди ее не любила — не могла забыть ту неделю на учебе. А Джози все не могла отделаться от чувства вины за эту самую неделю. Но мы оба — профи. Если Синди превратилась в зомби, Джози поступит с ней так же, как с любым другим из их компании. В этом я не сомневался.

— Конечно, — согласился я.

Всегда полагается проверять, не осталось ли этих тварей в очищаемом месте. Если пропустим — денег не видать. Да и кто-то ведь должен был пригвоздить Роджера к полу — кто-то, не желавший становиться его жертвой. Возможно, это была Синди, но это отнюдь не значит, что она еще человек.

На цыпочках мы прокрались к дверям в спальню: я впереди, Джози за мной, прикрывая спину. Привилегия мужчины — идти первым, хочешь ты того или нет. К тому времени мачете стали нашим любимым оружием: в умелых руках эти длинные тяжелые ножи весьма эффективны. Но у них есть недостаток: приходится сближаться с врагом вплотную. Если не соблюдать осторожность, можно попасть под брызги разных биологических жидкостей или заработать укус. А я не хочу подцепить инфекцию и окончить, как Роджер. Или тот жандарм на дороге из Нгаондере.

Вдруг ухо мое различает некий шум, и я замираю. Джози утыкается мне в спину.

— Что за черт? — шепчу я.

Джози почти прижимается к моей спине. Звук доносится снова. Это плач, тихий сдавленный плач, и идет он с другой стороны зала.

Прокрадываемся в комнату. Плач раздается из чулана: там кто-то прячется.

Становимся возле косяков, занеся мачете. Затем по сигналу Джози я распахиваю дверь.

Слава богу, что я не стоял в проеме. Ибо в ту же секунду кто-то вылетел из чулана, размахивая здоровенным копьем. Мы едва не зарубили его просто от неожиданности, но я вовремя узнал Синди. Я окликнул ее, она остановилась, обернулась, узнала нас и тут же принялась крыть на чем свет стоит.

— Эй! — крикнул я, пятясь, чтобы не попасть под копье. — Синди, потише! Это мы, Брюс и Джози!

Но она будто не слышала, так что нам с Джози пришлось скакать по комнате и увертываться от копья, пока я, изловчившись, не перерубил древко. Джози стукнула Синди рукояткой мачете по голове, та застыла, а мы тут же навалились и начали ее вязать. Тогда уж она поняла, что мы не зомби, — те жертву не связывают, а просто едят живьем. Синди залилась слезами, и мы перестали опутывать ее веревками. Вывели из дома, проверили задний двор и перед уходом подожгли все способное гореть. Забрали только альбом с фотографиями и связку писем, хотя не знаю, чьи они были.

В конце концов мы сожгли и Роджера. Вернее, это сделал я, а Джози в это время на крыльце возилась с Синди, пытаясь успокоить, а главное, не пустить в гостиную поглядеть, как я расправлюсь с тварью, недавно бывшей ее дружком.

— Роджер, ты уж прости, — сказал я.

Какой бы сволочью он ни был при жизни, но такого конца не заслужил. Никто из людей не заслужил. Я облил его керосином, кашляя от дыма, который уже валил из комнат. Бывший Роджер кряхтел и пытался укусить меня за палец. Поджечь его удалось лишь с пятой или шестой попытки. Даже когда его уже охватило пламя, он все так же негромко покряхтывал и бессмысленно дергался, потом наконец что-то важное лопнуло или вскипело в гниющем мозгу — и зомби застыл. Только потрескивал немного, догорая. Так Роджер умер второй раз, уже насовсем. По крайней мере, я на это надеялся. После этого я вышел на крыльцо, оставив двери открытыми, чтобы сквозняк раздул пламя поярче. Видит бог, не думал я, что моя работа в Корпусе мира приведет к подобному!

Синди мы обтерли спиртом, потом втроем вернулись к таксопарку, получили деньги от субпрефекта и взяли такси на обратный путь, только для нас троих. Ехать без попутчиков стоило дороже, но уж больно не хотелось сидеть в давке. Жара позднего утра выжимала из нас новый пот, проступавший поверх уже засохшего, а у Синди начался приступ клаустрофобии. Правда, на полпути домой она более или менее пришла в себя и не переставала нас благодарить. Лучше бы она держала свои чувства при себе, хотя бы до конца поездки, а тут принялась рассказывать, как Роджера укусила зомби-крыса, как он через пару дней изменился и как после этого две недели зомби-любовник гонялся за ней по всему дому. А уйти на улицу она боялась: вдруг снаружи другие зомби? Да уж, несладко ей пришлось. Немногим лучше, чем Роджеру.

По пути назад водитель завернул к себе домой забрать какое-то барахло, поэтому мы оказались на той же дороге, по какой недавно ехали со станции Нгаондере. Останки жандарма, сбитого такси, еще валялись, разбросанные по дороге. Даже слабо шевелились.