Дети капитана Гранта (илл. П. Луганского) - Верн Жюль Габриэль - Страница 41

• Предыдущая
• 41/138
• Следующая

— Талькав! Друг Талькав! — крикнул Роберт, протягивая руку в сторону, где только что был виден мужественный патагонец.

— Он спасется, мастер [69] Роберт, — сказал Вильсон. — А теперь давайте спускаться вниз.

Через минуту Роберт Грант и матрос спустились с «трехэтажных» ветвей к тому месту, где начинались нижние ветви. Здесь сидели Гленарван, Паганель, майор, Остин и Мюльреди, устроившись, как кому удобнее: кто верхом, кто уцепившись за ветки. Вильсон рассказал, что он видел с вершины омбу. Все согласились с ним в том, что Талькав не погибнет. Талькав ли Тауку или Таука Талькава, но они спасут друг друга.

Положение гостей омбу было, бесспорно, более угрожающим, чем положение патагонца. Правда, дерево, по-видимому, должно было выдержать напор течения, но все прибывающая вода могла подняться до верхних его ветвей, ибо эта низменная часть равнины превратилась в природный водоем. Поэтому Гленарван прежде всего распорядился сделать зарубки на стволе омбу, чтобы следить за уровнем воды, Она не поднималась — значит, наводнение уже достигло своей наибольшей высоты. Это несколько успокоило путешественников.

— Что же мы будем теперь делать? — спросил Гленарван.

— Вить гнездо, черт возьми! — весело сказал Паганель.

— Вить гнездо! — воскликнул Роберт.

— Без сомнения, мой мальчик, и жить, как птицы, раз мы не можем жить, как рыбы.

— Хорошо, — согласился Гленарван, — но кто же будет кормить нас?

— Я, — заявил майор.

Все взоры устремились на Мак-Наббса.

Майор с комфортом сидел в кресле из двух гибких ветвей и протягивал спутникам свои, правда промокшие, но все же туго набитые чересседельные сумки.

— Узнаю вас, Мак-Наббс! — воскликнул Гленарван. — Вы всегда помните обо всем, даже при таких обстоятельствах, когда позволительно все забыть!

— Раз мы решили не тонуть, то, верно, не собираемся умереть с голоду, — отозвался майор.

— Я бы тоже, конечно, подумал о пище, не будь я так рассеян, — наивно сказал Паганель.

— А что в этих сумках? — поинтересовался Том Остин.

— Пища для семи человек на два дня, — ответил Мак-Наббс.

— Отлично! — промолвил Гленарван. — Надо надеяться, что за сутки вода заметно спадет.

— Или что мы найдем за это время способ добраться до твердой земли, — прибавил Паганель.

— Итак, наш первый долг — позавтракать, — заявил Гленарван.

— Предварительно высушив одежду, — заметил майор.

— А как добыть огонь? — спросил Вильсон.

— Развести его, — ответил Паганель.

— Где?

— Да здесь же, на дереве, черт возьми!

— Из чего?

— Из сухих веток, которые мы наломаем на этом же дереве.

— Но как их разжечь? — спросил Гленарван. — Наш трут напоминает мокрую губку.

— Обойдемся и без него, — ответил Паганель. — Немного сухого мха, увеличительное стекло от моей подзорной трубы, луч солнца — и у меня будет превосходный огонь. Ну, кто пойдет в лес за дровами?

— Я! — крикнул Роберт.

И, сопровождаемый своим другом Вильсоном, мальчик, словно котенок, исчез в чаще ветвей.

Тем временем Паганель набрал сухого мха, уложил его на слой сырых листьев в развилке ветвей, затем вывинтил из подзорной трубы увеличительное стекло и, поймав солнечный луч — а это было легко, ибо дневное светило ярко сияло, — без труда зажег сухой мох. Такой костер не представлял никакой опасности. Вскоре Вильсон и Роберт вернулись с охапками сухих сучьев, которые тотчас же были брошены на горящий мох. Паганель принялся раздувать огонь по арабскому способу: он встал, расставив свои длинные ноги, над костром и стал быстро нагибаться и выпрямляться, размахивая пончо. Сучья загорелись, и вскоре яркое пламя с треском взвилось над импровизированным очагом. Все стали обсушиваться, кто как мог; повешенные на ветвях пончо развевались на ветру. Обсушившись, приступили к еде, соблюдая при этом должную умеренность — ведь приходилось думать и о завтрашнем дне: провизии было очень мало, а нахлынувшие в огромную ложбину воды могли спадать медленнее, чем надеялся Гленарван. На омбу не произрастало никаких плодов, но, к счастью, на его ветвях было множество гнезд, и дерево предоставило своим гостям богатый выбор яиц. Ни яйцами, ни пернатыми хозяевами гнезд пренебрегать, конечно, не приходилось.

Пребывание на дереве могло затянуться, поэтому надо было разместиться поудобнее.

— Раз кухня и столовая у нас в нижнем этаже, то спать мы отправимся этажом выше, — заявил Паганель. — Места в доме много, квартирная плата невысока, стесняться нечего. Вон там, наверху, я вижу люльки, будто уготованные нам самой природой; если мы привяжемся к ним покрепче, они не уступят лучшим кроватям в мире. Опасаться нам нечего. Впрочем, можно установить и дежурство. Отряду в семь человек не страшны ни дикие звери, ни индейцы.

— Нам не хватает лишь оружия, — заметил Том Остин.

— Мои револьверы при мне, — сказал Гленарван.

— И мои тоже, — отозвался Роберт.

— А зачем они нам, если господин Паганель не найдет способа изготовить порох? — спросил Том Остин.

— Это ни к чему, — откликнулся Мак-Наббс, показывая совершенно неподмоченную пороховницу.

— Откуда вы ее взяли, майор? — спросил изумленный Паганель.

— Это пороховница Талькава. Он подумал о том, что она может пригодиться нам, и, прежде чем броситься спасать Тауку, передал ее мне.

— Как великодушен и отважен этот индеец! — воскликнул Гленарван.

— Да, если все патагонцы похожи на него, я поздравляю Патагонию, — сказал Том Остин.

— Не забудьте, пожалуйста, и о лошади, — прибавил Паганель, — ведь она как бы срослась с нашим патагонцем. Я уверен, что мы снова увидим Талькава верхом на его Тауке.

— Как далеко находимся мы от Атлантического океана? — спросил майор.

— Милях в сорока, самое большее, — ответил географ. — А теперь, друзья мои, раз каждый из нас волен делать, что ему заблагорассудится, я прошу разрешения покинуть вас. Сейчас я поднимусь наверх, выберу наблюдательный пункт и, глядя в подзорную трубу, буду докладывать вам о том, что творится на свете.

Ученому предоставили действовать по его усмотрению, и он, проворно взбираясь по веткам, вскоре исчез за зеленой завесой листвы. Спутники же его начали приготовляться к ночлегу. Они быстро покончили с этой несложной работой: ведь им не пришлось ни устанавливать кроватей, ни накрывать их бельем и одеялами. А потому все вскоре опять разместились вокруг костра.

Завязался разговор, но вовсе не о настоящем положении путешественников, которое им приходилось терпеливо переносить. Разговор вернулся к неисчерпаемой теме — к судьбе капитана Гранта. Если вода схлынет, то через каких-нибудь три дня маленький отряд вернется на борт «Дункана», но не приведет с собой несчастных, потерпевших кораблекрушение: Гарри Гранта и двух его матросов. Казалось даже, что после такой неудачи, после бесполезного перехода через Америку, всякая надежда найти их была безвозвратно потеряна. Где их теперь искать? В каком горе будут леди Элен и Мери Грант, когда узнают, что будущее не сулит никакой надежды!

— Бедная сестра! — грустно сказал Роберт. — Для нас все кончено!

Впервые Гленарван не нашел для мальчика ни одного слова утешения. О какой надежде можно было говорить? Разве экспедиция самым точным образом не придерживалась в своих поисках указаний найденного документа?

— А все же в документе упоминалась именно тридцать седьмая параллель, — сказал он. — Указывает ли она место плена Гарри Гранта или крушения его судна, но, во всяком случае, цифра эта не вымысел, не догадка! Мы прочли ее собственными глазами.

— Все это так, милорд, — отозвался Том Остин, — однако наши поиски ни к чему не привели.

— Вот это-то и раздражает меня и приводит в отчаяние! — воскликнул Гленарван.

— Раздражать это может, — заметил Мак-Наббс спокойным тоном, — но приходить в отчаяние не от чего. Именно потому, что у нас есть точная цифра, мы должны следовать ей до конца.

• Предыдущая
• 41/138
• Следующая