Ушкуйники - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 51
- Предыдущая
- 51/70
- Следующая
– Тогда можешь считать, что бог Патолло явил мне большую милость, выпустив из своего подземного царства. Да не дрожи ты как осиновый лист! Живой я, живой! Дай руку, и сам убедишься, что я не хладный труп.
– Скомонд… дядя… – Комат шагнул вперед и пал перед лесным бродягой на колени. – Прости, что не узнал тебя сразу!
– Встань, Комат, и давай обнимемся. Давно я не был дома… ох, давно…
Услышав знакомое имя, на тропу высыпали и другие воины. Скомонд, коего давно считали погибшим, для всех слыл героем и примером для подражания.
Анкад, не сводивший глаз с лесных зарослей, облегченно вздохнул, увидев возвращающихся разведчиков, ведших с собой какого-то бродягу. Поэтому стоило лишь тем ступить на территорию городища, как все старейшины во главе с Анкадом, Шутром и криве-кривайто, главным жрецом по имени Небри поторопились навстречу. Когда вайделот Скомонд увидел Небри, его радость от возвращения в родные края вмиг улетучилась. Они были давними соперниками, почти врагами. Скомонд небезосновательно считал, что место криве-кривайто должно было принадлежать ему, просто Небри, оказался хитрее: правдами и неправдами он заранее заручился поддержкой большинства сембских жрецов и обошел поэтому Скомонда во время тайного голосования в Священной роще.
Что касается самого Небри, то тот и вовсе едва не задохнулся от переполнившей душу тревоги. Слава Скомонда, пожертвовавшего собой ради спасения отряда молодых воинов, подняла его на недосягаемую по сравнению с прочими смертными высоту, и вот он вернулся. Теперь единоличному влиянию криве-кривайто на души земляков придет конец. «О, боги! За что?!» – возопил мысленно Небри.
– Я приветствую вас, братья… – торжественно произнес меж тем вайделот и низко поклонился.
Его тотчас окружила толпа встречающих: каждому хотелось прикоснуться к жрецу-герою и сказать ему несколько теплых слов. Наконец Шутр повелительно поднял над головой символ власти – украшенный полированным янтарем серебряный топорик в виде креста, издревле почитавшегося знаком бога Перкуно. Толпа расступилась, и Скомонд в сопровождении старейшин и жрецов проследовал в дальний конец городища, в стоявшую прямо напротив ворот большую избу, где происходили обычно собрания воинов-сембов.
Просторное помещение служило одновременно и примитивным храмом, и общинной избой. В «красном» углу стоял истукан главного бога-вседержителя Окопирмиса. Перед ним на большом деревянном блюде лежали дары: хлебные колоски, гроздья калины, медовые соты, орехи и керамические фигурки разных животных и птиц. Стены общинной избы-храма были увешаны всевозможным трофейным оружием, отнятым большей частью у поверженных крестоносцев. Посреди помещения размещался круглый очаг, обложенный диким камнем, а над ним в изрядно закопченном потолке зияла дыра для выхода дыма. Зимой, дабы изба не выстудилась, дыру закрывали специальной задвижкой.
Все быстро расселись по стоявшим вдоль стен широким массивным скамьям и с интересом воззрились на Скомонда, ожидая рассказа о его похождениях. Но вместо пространных речей тот молча вынул из торбы шкатулку, открыл ее и извлек на свет Божий друзу. Реликвия засияла в его руках подобно солнцу, заставив собравшихся прикрыть глаза руками. Скомонд знал, чем поразить жрецов и старейшин, поэтому перед тем как ступить на старую дорогу, подержал друзу некоторое время на солнце, дабы та напиталась божественной силой.
– Большой Знич! – выдохнули все как один присутствующие, когда, чуть привыкнув к слепящему свету, открыли глаза. – Боги смилостивились над нами!
Вайделот меж тем все так же молча прошествовал к истукану и торжественно водрузил священный огонь на давно пустующую подставку, высеченную из рыбьего зуба. Знич засветился ровно, не мерцая, и правителям сембов показалось, что вместе с его светом в них вливается безмерная сила…
В тот же день решено было совершить обряд жертвоприношения в Священной роще, подле огромной святой липы, росшей там с незапамятных времен. Именно у этой липы сембы традиционно прославляли Окопирмиса и приносили ему в жертву животных, а порой и захваченных в плен врагов.
Согласно древним преданиям, под святой липой жили маленькие мужчины-гномы барздуки. Лунными ночами они выбирались на поверхность земли и посещали больных, несли в закрома и сараи своих почитателей хлеб, хлопотали в их избах по хозяйству. Многие сембы перед сном накрывали стол чистой скатертью и выставляли на нее хлеб, сыр, масло и пиво, приглашая таким образом барздуков отведать их угощений. Если на следующее утро со стола все исчезало, это считалось добрым признаком, а если пища оставалась нетронутой, это говорило о том, что бардзуки перестали любить хозяина данной избы и более не посещают его жилище.
Пока шли приготовления к жертвоприношению, Скомонд посетил баню, постригся, побрился и сменил «наряд» оборванца на чистые одежды. Когда он появился на людях, многие узнали его с трудом. Вместо грязного бродяги глазам сембов предстал убеленный сединами и все еще могучий, просто очень исхудавший муж-воин. Длинные волосы вайделота были перехвачены на затылке кожаным ремешком, на лице остались лишь длинные усы, а белое жреческое одеяние, уже тронутое местами молью, казалось, светилось. Старейшины вручили Скомонду венок из дубовых листьев, и он водрузил его на голову под возгласы всеобщего ликования: все уже знали, что жрец-герой вернул Большой Знич на родину.
…Ветви святой липы в Священной роще были украшены вырезанными из дерева и ярко раскрашенными фигурками главных богов. Бог молнии и грома Перкуно изображался свебами с волосами в виде языков пламени, а юный бог рек, источников и плодородия Потримпо – с венком из злаков на голове. Владыка же подземного мира бог-старец Патолло всегда держал в руках человеческую, лошадиную и коровью головы. Святая липа тщательно охранялась вайделотами и на расстоянии двух шагов была окружена шестами с растянутыми меж них кожаными полотнищами. Во время проведения важных обрядов за эту священную занавесь вправе были заходить лишь криве-кривайто и особо приближенные к нему жрецы. Там же, за полотнищами, всегда горел священный огонь, добросовестно поддерживаемый вайделотами, и жила огромная змея, пьющая молоко из большого сосуда, рядом с которым лежали черепа человека, коня и быка.
При виде святой липы Скомонд испытал неподдельное волнение. Он прожил в Священной роще около пяти лет, и именно ее, а не жреческую избу в городище считал родным домом. Жрецы-вайделоты поприветствовали его внешне без пылких эмоций, но по их глазам читалось, что взволнованы они не меньше. Многие из них втайне считали Скомонда более достойным звания криве-кривайто, нежели Небри, и теперь связывали с ним надежды на лучшее будущее.
«Священный огонь» в Рощу не взяли (оставили в городище под усиленной охраной), ибо Шутр и жрецы не пожелали рисковать. Вдруг Большой Знич снова украдут? Тогда уж лучше убить себя сразу.
В качестве будущей жертвы Небри привел в Рощу огромного черного козла, а женщины принесли загодя приготовленное тесто. Ритуал начался с того, что криве-кривайто поднялся на специальный камень-постамент и, по обыкновению, поведал соплеменникам о героических делах предков и их добродетелях, а также о ниспосланной богами благодати в виде чудесного обретения Большого Знича. По окончании его речи жрецы закололи козла и окропили собранной в чашу кровью святую липу. Потом по малой толике той же крови добавили всем присутствующим в их кружки с пивом. Сембы верили, что кровь жертвенного животного предохраняет от всех болезней.
Затем освежеванную тушу козла разрубили на части, куски мяса нанизали на вертела и подвесили над огнем. После этого приступили к приготовлению жертвенных пирогов. Но не в печи и не на жаровнях, а согласно многовековому обычаю: женщины подавали мужчинам кругляши тугого теста, и те перебрасывали их через огонь туда-обратно, пока они не превращались в готовые, хорошо пропеченные пирожки. А уж затем начался пир, который продлился по обыкновению до самого утра.
- Предыдущая
- 51/70
- Следующая
