Вкус страсти - Блейк Дженнифер - Страница 39

Она полагала, что Дэвид присоединится к ней, но ошиблась. Вообще-то с его стороны было бы проявлением невежливости покинуть даму, которая только что нашла его. Оливер, похоже, вернулся к своим обязанностям охранника Дэвида, поскольку он стоял рядом с рыцарем, настороженный и готовый броситься в бой, и даже не подумал предложить Маргарите сопроводить ее. Она оставила компанию и направилась в комнату Дэвида в сопровождении только лишь собственных мыслей.

Она сказала себе, что одиночество подарит ей настоящее облегчение. Она не нуждается в охране ни одного мужчины, ни другого. Расстояние до покоев не так уж и велико: ей нужно было лишь пересечь холл, подняться по широкой каменной лестнице и пройти по коридору. Вернее, по двум коридорам. Оказаться одной, получить возможность расслабиться — редкая роскошь. Она откровенно призналась себе, что к тому же смертельно устала и лелеет мысли о собственном ложе.

Уже почти дойдя до лестницы, она краем глаза заметила лорда Галливела. Еще несколько шагов — и она могла бы завернуть за угол, прежде чем он увидел бы ее. Однако теперь она не была уверена, что сумеет ускользнуть от него, и последнее, чего ей хотелось, — это оказаться наедине с ним в полумраке лестничной площадки или в коридоре, освещенном одним-единственным коптящим факелом. Она продолжила идти вперед в том же темпе.

— Моя дорогая леди Маргарита! — окликнул ее дворянин. — Какое счастье снова видеть вас после столь долгих дней разлуки! Куда вы так поспешно направляетесь? Или вас ждет не дождется Золотой рыцарь?

В его тоне слышалась неприкрытая насмешка, а его глаза алчно ощупывали Маргариту. Мышцы ее живота сжались, и она стиснула кулаки. Если лорд Галливел не догадывается, что Дэвида нет поблизости, то разумнее не указывать ему на ошибку.

— Меня скорее ожидает моя служанка, — ровным тоном произнесла она и попыталась обойти лорда. — Боюсь, она заболела, и я должна справиться о ее здоровье.

Его цепкие пальцы сомкнулись на ее локте.

— Постойте. Я так ждал возможности поговорить с вами!

— С какой целью, сэр? Я сожалею, что вы испытали разочарование в связи с разрывом нашей помолвки, но вы должны понять, что пытаться все вернуть бесполезно.

— Если только Генрих не передумает.

— Это кажется маловероятным.

— Но отчего же? Что вы такое знаете, чего не знаю я?

Она покачала головой. Край покрывала коснулся ее щеки, и она отбросила полотно назад, едва удержавшись от того, чтобы сунуть уголок ткани в рот для успокоения нервов.

— Совершенно ничего, уверяю вас.

— Готов поклясться, вы от меня что-то скрываете, и я непременно выясню, что именно, а до того я вас не отпущу. Нечего делать из меня дурака.

Ей даже стало его немного жаль. Они оба были пешками в игре, которую затеял Генрих. Однако она знала, что Галливел согласился исполнить свою роль, и его щедро вознаградили. Изменить ситуацию ввиду своего неудовольствия он не может, и рассчитывать на ее благосклонность с его стороны неразумно.

— Никто никого из вас не делает, милорд.

— Я считаю иначе, тем более что, оказывается, женщине известно больше о серьезных делах, чем мне. Для чего здесь нужен этот Дэвид Бресфордский? В чем, вообще, дело? Почему нельзя было поручить его роль мне, в чем бы она ни состояла?

Ей стало просто смешно при мысли о том, что этот эгоцентричный, морщинистый, седобородый старик, обладающий мерзким характером, мог бы сыграть роль золотого принца Плантагенета. Она не смогла сдержать улыбку, и утолок ее губ дернулся.

— Вы смеете насмехаться надо мной? — в бешенстве воскликнул он, и его пальцы впились ей в руку, словно орлиные когти. — Я предупреждал вас, что с вами станет, когда вы будете моей.

— И что вы сделаете, чтобы это осуществилось? — дерзко спросила она, не справившись со вспышкой гнева. — Вы пожертвуете честью ради ублажения попранной гордости? Вы обратитесь к наемнику, потребуете, чтобы он застал меня врасплох, как поступили с сэром Дэвидом? Вы попытаетесь убить меня, если у вас не получится добиться своего иными методами?

Его хватка ослабла, а лицо неожиданно перестало выражать негодование.

— Я не понимаю, что вы тут лепечете.

— Ради вашего же блага, надеюсь, это правда. — Она вырвала свою руку и поспешила к лестнице. — Дэвид уже практически здоров. И мне будет искренне жаль вас, если он убедится в том, что вы лжете.

Дэвид, затаив дыхание, смотрел, как Маргарита отбросила руку лорда Галливела, вцепившегося в ее локоть, и взбежала по лестнице, оставив дворянина, изумленно разинувшего рот, стоять столбом. Дэвид чуть было не бросился ей на помощь. Когда он понял, что в этом нет никакой нужды, у него возникло смешанное чувство гордости и досады: гордости за нее ввиду того, что она посмела бросить вызов мужчине, а досады — из-за того, что его вмешательства не потребовалось.

Он хотел, чтобы она нуждалась в нем. И разве не ирония судьбы то, что его поступки, вполне вероятно, приведут к тому, что она никогда не будет нуждаться в нем?

Он ступил на опасный путь, пробуждая ее желание и любопытство о происходящем на брачном ложе. Какие у него гарантии, что она в ближайшем будущем освободит его от клятвы? Что, если появится другой мужчина и пожнет плоды его трудов?

Времени для соблазнения оставалось все меньше. В любой день Генрих мог очнуться и отдать приказ возвращаться в Лондон. И в тот же миг Дэвид может приступить к выполнению плана, объявив себя претендентом на престол. Невозможно предугадать, отправится Маргарита в Вестминстер с королем или же в другое место — но в любом случае их почти наверняка разлучат.

Ускорить события, сделать так, чтобы они стали более близки, — похоже, этого необходимо добиться как можно скорее. Однако граница между «достаточно» и «слишком» очень тонка. Он не намерен пересекать ее, но как усмирить бушующие в его душе страсти? Она столь невероятно мила и безыскусна, столь невинно-чувственна! Он знал, что может обладать ею. Все, что от него требуется, — позабыть о чести.

Отец небесный, оказывается, высокие принципы могут быть сродни проклятию!

Освободиться от Селестины, графини де Нев, с ее бесконечными воспоминаниями о Париже оказалось делом не из легких. Когда-то она была его любовницей, точнее он был ее любовником. Эта интрижка продлилась не больше недели.

Графине нравилось приходить к нему тайком, в одежде служанки. Она могла похвастаться большим опытом по части снятия доспехов с мужчины. Селестина утверждала, что ее невероятно волнует запах лошади и пота на крепких мускулах от тяжелой работы, и в подтверждение этому она терлась о его торс своим обнаженным телом, пока они оба не начинали пахнуть одинаково. Она любила скакать на нем не меньше, а то и больше, чем лежать под ним. Ей нравилось резкое и быстрое соитие, к тому же более грубое, чем ему хотелось. Когда она ушла от него к другому, он ничего не имел против.

Очевидно, она хотела возобновить их отношения с того самого момента, на котором они закончились. Он, проявив максимум дипломатии, дал ей понять, что его интересует одна Маргарита. Графиня, явно не убитая горем, пожала плечами и тут же начала осторожно флиртовать с каким-то крупным воином.

Когда Дэвид наконец добрался до своих покоев, дождь по-прежнему стучал о ставни узкого окна. Внутри было темно и стало еще темнее, когда он закрыл за собой дверь. Он ступал с величайшей осторожностью в надежде, что тюфяки, на которых спали Астрид и Маргарита, остались на тех же местах. Наверное, так и было, поскольку он спокойно добрался до своей низкой кровати с пеньками вместо ножек.

Натолкнувшись на раму кровати, Дэвид проворно разделся и опустился на тюфяк. Шелест соломы и скрип веревок, на которых лежал тюфяк, разорвали тишину. Он поморщился и замер, надеясь, что не разбудил никого, особенно — Маргариту: ее тюфяк лежал у ближайшей стены, под прямым углом к кровати, у ее изголовья. Однако было тихо, и он постепенно расслабился.