Полночный злодей - Барбьери Элейн - Страница 33
- Предыдущая
- 33/77
- Следующая
Рапас нахмурился и продолжил:
— Если и возникнут сложности, то не из-за интриг и ухищрений с моей стороны, а только по вине вашего отца.
Габриэль едва дышала. Она не могла пошевелиться. Непреодолимое обаяние этого таинственного мужчины, капалось, овладело ею целиком. Его слова мало утешили ее, но голос был таким нежным, а глаза… Их тепло передавалось ей и разжигало такой огонь, что она…
О Господи! Что с ней случилось? Мгновенно вернув себя к реальности из состояния блаженного покоя, она резко спросила:
— А что будет, если отец откажется выполнить ваши требования?
Она почувствовала, как капитан вновь медленно окаменевает. Во взгляде, только что излучавшем тепло, вновь появилась непреклонность.
— Он выполнит их.
— Но…
— Габриэль, вы дали понять, что не хотите есть. Я знаю, что вы стремитесь домой. Чего бы вы желали еще?
Столь многообещающий вопрос, заданный человеком, превратившим ее жизнь в жалкое существование, запугивавшим и доводившим ее до бешенства, озадачил Габриэль. Она переспросила:
— Чего бы я хотела прямо сейчас?
— Да.
— Я хочу подняться на палубу, чтобы подышать свежим воздухом.
Что-то похожее на боль промелькнуло на лице Рапаса, прежде чем он помог ей встать и затем поднялся сам. С чуть заметной хрипотцой он сказал в ответ:
— Хорошо, но предупреждаю: если вы будете привлекать к себе внимание каким-то образом, если дадите знак кому-либо с других кораблей, стоящих поблизости, ваши страдания станут несравненно более ужасными, чем сейчас. Вы меня поняли, Габриэль?
Она кивнула. С удивлением девушка увидела, как капитан открыл дверь и сказал несколько слов зверского вида одноглазому. Взяв Габриэль за руку, Рапас вывел ее из каюты и направился по коридору. Они поднимались по лестнице на верхнюю палубу, когда Рапас неожиданно замер и задержал Габриэль. Стоя на несколько ступенек выше его, она оказалась с ним лицом к лицу, и он внимательно стал вглядываться в нее своим пронизывающим взглядом, после чего вновь предупредил:
— Помните, что я сказал, Габриэль.
Через минуту она уже ступила на верхнюю палубу, и свежий морской ветер ласково встретил ее. Габриэль сделала глубокий вдох. Приятное возбуждение охватило ее, она подошла к борту и, как ни странно, присутствие капитана показалось приятным. Море было прекрасно… воздух чист и свеж… Она чувствовала себя почти счастливой, если бы только…
Руки Габриэль покоятся на гладких перилах борта, белые гребешки океанских волн раскинулись до самого горизонта, искрясь в меркнущем свете уходящего дня. Она повернулась и взглянула на стоявшего рядом мужчину. Слива вырвались у нее сами собой:
— Мне не нравится называть вас Рапасом. Как вас зовут на самом деле?
Минутное колебание. Затем мужественное лицо глядевшего на нее капитана озарилось каким-то светом.
— Меня зовут Роган.
— Роган…
Вдруг как-то смешавшись, она опять повернулась к морю.
Имя, произнесенное шепотом, повисло в вечерней тишине, а Роган застыл от своего ответа на неожиданный вопрос Габриэль. Как этой юной девушке удалось подчинить его до такой степени, что он фактически раскрыл себя?
Недоумевая, Роган наблюдал за Габриэль, продолжавшей созерцать сумеречное море. Ее тонкий профиль на фоне туманной полутьмы напоминал камею, казавшуюся еще более выразительной в ореоле длинных волнистых волос, поднятых небрежно вверх над поношенной матросской рубахой, которая была ей велика на несколько размеров.
Он, должно быть, сошел с ума, позволив Габриэль Дюбэй, приемной дочери Жерара Пуантро, хоть на мгновение прорвать его оборону.
Роган вновь задумался над этим. А может, стоило допустить такую оплошность, чтобы услышать, как Габриэль едва слышным шепотом и исключительно по своей воле произносит его имя?
Роган…
Габриэль выбрала этот момент, чтобы одарить его улыбкой, неожиданно такой застенчивой, что по груди Рогана стал медленно растекаться жар. Она вновь отвернулась и стала глядеть на горизонт, а потом на мерцающие огоньки Гранде-Терре.
— Большинство матросов сошло на берег, да?
Роган кивнул. Исходивший от нее запах, истинно женский, но при этом принадлежавший только ей одной, зажег огонь у него в крови. Он ответил:
— На корабле осталось лишь несколько самых преданных мне людей.
Светлые брови Габриэль вытянулись в ниточку.
— Вы хотите сказать, таких, как человек, простоявший на посту весь день у моей двери?
— Дермот. Да.
Габриэль не сразу продолжила разговор. Когда же она открыла рот, то постаралась сделать это очень осторожно:
— А что бы он сделал, если бы я не вернулась в каюту, когда он приказал?
— А что вы думаете?
Роган почувствовал дрожь, пробежавшую по спине Габриэль. Он не хотел, чтобы она боялась. Справедливость, к которой он стремился, не имела ничего общего с запугиванием красивой девушки, которая и понятия не имела о преступлениях Пуантро. Вместе с тем, памятуя об осторожности, он объяснил ей:
— Вы не должны бояться Дермота или любого из тех, кто вас охраняет. С ними вы в полной безопасности… пока не попытаетесь бежать.
Габриэль вдруг повернулась к нему и с абсолютно спокойным выражением лица спросила:
— Вы приказали своим людям, чтобы они не разговаривали со мной?
— Почему вы спрашиваете об этом?
— Почему вы не отвечаете?
— Нет, я не приказывал.
— Бертран… очень хороший. Правда?
Роган насторожился:
— Да.
— Он был очень добр.
— Но он не стал бы говорить с вами.
— Нет.
— О чем вы хотели поговорить?
Габриэль пожала плечами. Жест безнадежности каким-то образом выдал ее незащищенность, которую она не хотела бы обнаружить. Это вызвало в нем желание обнять ее и утешить.
Опасность подобных мыслей была очевидна, однако Роган не удержался, чтобы не сказать:
— Бертран не очень-то разговорчив. Так о чем вы хотели поговорить?
— Не думаю, что теперь это важно.
— Потому что я ответил на вопросы?
— На часть из них.
— У вас есть еще и другие?
— Скажете ли вы мне когда-нибудь, каковы условия моего возвращения?
— Возможно.
Габриэль внимательно посмотрела на него. Он не смог бы с уверенностью сказать, о чем она думала, когда вдруг услышал:
— А как там на Гранде-Терре?
— Это место не для таких, как вы.
— Как я?
— Монахиням оно бы не понравилось.
— Монахиням не понравилось бы и то, что вы похитили меня, — парировала она.
Роган подивился тому, как ловкая маленькая чертовка сумела повернуть его же слова против него.
— По-моему, пора спуститься вниз, — сказал он, помолчав.
— Еще нет… Пожалуйста.
— Вы меня испытываете?
— Ну, еще хоть немного. — В глазах Габриэль, искавших его взгляда, стояла, почти осязаемая мольба. — Мне хочется немного походить.
Почему-то не находя сил отказать, Роган взял ее под руку и медленно пошел вперед. Он чувствовал, что девушка испытывает облегчение, но не ожидал увидеть ее прекрасную улыбку, больно ранившую его своей кротостью и беззащитностью.
Позднее, когда стемнело, ему пришло в голову, что подобной улыбкой Габриэль могла добиться от него чего угодно. Стараясь восстановить прежнее самообладание, он заявил тоном, не допускающим возражений:
— Пришло время спуститься вниз.
К его удивлению, Габриэль не сопротивлялась. Поддерживая ее за руку, Роган направился к лестнице. Да, уже поздно. Он устал. Пришло время ложиться спать.
— Быстро, Мари! Мой гребень!
Манон повернулась к туалетному столику, пока Мари доставала из комода инкрустированное бриллиантами украшение, которое надевалось в особых случаях. Она заметила волнение на морщинистом лице старой служанки, когда брала гребень из ее рук.
— Я ничего не хочу слышать, Мари! Предупредив таким образом замечания, готовые сорваться с губ Мари, она, повернувшись к зеркалу, стала внимательно себя разглядывать. Манон ожидала, что Жерар может прийти в любой момент, а она еще не готова для этой встречи.
- Предыдущая
- 33/77
- Следующая
