Нора Галь: Воспоминания. Статьи. Стихи. Письма. Библиография. - Кузьмина Эдварда - Страница 24

        Недаром и название этой книги взято из речей шекспировской ведьмы, почуявшей приближение Макбета. Тут тоже действуют ведьмы и потусторонние силы. Появляется извечный носитель Зла с большой буквы мистер Дарк (т.е. Мрак) – владелец мистического бродячего цирка, он же Человек в картинках (но персонаж, носивший это имя в раннем сборнике рассказов, был куда безобиднее). И главные герои тоже сугубо аллегоричны: светлый мальчик Вилл и темный – Джим (не зря его фамилия – Найтшед, т.е. Ночная тень!).

        В городок, где живут Вилл и Джим, при странных, пугающих обстоятельствах приезжает бродячий цирк. Тут есть карусель, которая может кружиться и вперед и назад. С каждым оборотом «наездник» соответственно либо стареет на год, либо молодеет – так можно стать и двухсотлетним старцем и ребенком. Раньше времени стать взрослым – вот соблазн, преследующий Джима. Вилл – верный друг – всячески его удерживает, даже силой срывает с колдовской карусели, чтобы Джим раньше срока не потерял детство, чистоту чувств и помыслов, а заодно и их дружбу. Другой чудовищный аттракцион – зеркальный лабиринт. Он манит, завлекает, в нем можно заблудиться и сойти с ума среди тысяч собственных отражений, которые показывают человеку его самого в прошлом или в будущем – и обращают в ребенка или в глубокого старика. И вот пожилая учительница превращается в несмышленую маленькую девочку, теряет и память, и связи с людьми, никому даже нельзя объяснить, кто она и что с нею случилось, – никто не поверит! Напротив, старому библиотекарю – отцу Вилла – этот лабиринт грозит окончательной потерей душевных сил, воли и мужества, одряхлением /.../. Тем же равнодушием к себе и окружающему, готовностью сдаться без борьбы грозит отцу Вилла и встреча с незрячей ведьмой. Колдунья эта издали чует всякую человеческую боль и волнение и прилетает насладиться страданием. Мудрый, но усталый человек сначала едва не проигрывает в поединке с ведьмой, которая уговаривает его уступить, отдохнуть: только пожелай сам, чтоб сердце совсем остановилось, тогда ему не будет больно! Но под конец он побеждает, ибо находит самое верное оружие – смех, улыбку. Силы Зла наслаждаются человеческой болью, радуются страданиям – надо не поддаваться, смеяться над ними, тогда победишь, говорит Брэдбери. И говорит подчас очень сильно и образно. И все же в этой книге слишком много ужасов, много надрывного, болезненного.

        Что говорить, Брэдбери талантливый художник и тонкий психолог, он глубоко, проникновенно постигает внутренний мир подростка, рассказывает о нем умно и взволнованно. Не могут не взволновать минутами и внутренняя борьба и испытания, через которые проходит стареющий отец Вилла – и всё же находит в себе душевные силы, одолевает собственную слабость и помогает мальчикам. Но это – лишь проблески. Они перемежаются навязчивыми аллегориями, тонут в густом тумане мистики – и, как часто бывает (а пожалуй, это и неизбежно), тут же автор впадает в другую крайность, в отталкивающий натурализм и физиологизм.

        На последних страницах силы добра побеждают, следует справедливый вывод, что борьба не кончена, ибо победа эта основана на победе доброго, человечного начала внутри, – а за хорошее в себе надо воевать всю жизнь, не почивая на лаврах. Но в целом, как это ни печально, книга оставляет самое тягостное впечатление, и я убеждена, что переводить ее не следует.[67]

11/I-65. 

        В этой книге Саймак заглядывает в фантастическое будущее на десяток тысячелетий вперед. Восемь глав – восемь звеньев сложной цепи, объединяющей чуть ли не все темы, обычно волнующие фантастов: тут и говорящие и мыслящие звери, и освоение Юпитера, и умные роботы, и люди-нелюди мутанты, и разгадка Времени (именно во Времени, а не в пространстве сосуществуют смежные и бесконечно несхожие между собою миры), и еще много всего... Все это вполне фантастично и вместе с тем порой убедительно до реалистичности, подчас отталкивается от гипотез и исканий сегодняшней науки, подчас преображается в сказку. Восемь «легенд» своеобразного «фольклора», а кроме того маленькое общее введение и краткое вступление к каждой «легенде» – слово ученого комментатора.

        Прелесть этих комментариев, их юмор непередаваем! Невозможно без улыбки читать пресерьезные доводы «за» и «против» нашего с вами бытия, выдвигаемые маститыми учеными будущих времен, чьи имена в переводе зазвучат примерно как Полкан и Жучка. Что такое Человек? Существовало ли когда-то на Земле такое двуногое? Как и почему оно исчезло? Не байка ли это, не выдумка ли досужей няньки-робота, рассказанная в зимний вечер у камина подрастающим щенятам – отчасти для развлечения, отчасти для поучения?

        А меж тем за авторской улыбкой таится весьма серьезная тревога, горькое чувство и горькие мысли. Ибо Саймака и в этой книге заботят судьбы человечества, будущее земной цивилизации, которая того и гляди вовсе зайдет в тупик, либо покончит самоубийством... Недаром в милом улыбчивом введении к «легендам» и юное поколение и маститые мудрецы рядом с вопросами – что такое Человек? что такое Город? – задают еще один, очень многозначительный: что такое Война? Что такое война и убийство – этого могут не знать наивные, хоть и очень разумные четвероногие в книге, а нашим даже самым юным читателям это слово, увы, знакомо с самого раннего детства. Вот почему возможности самые фантастические переплетаются у Саймака с опасениями вполне реальными, а иные поиски и догадки современной науки приносят занятнейшие, но не всегда соблазнительные плоды.

        Сначала перед нами будущее недальнее, конец нашего тысячелетия. Химия, гидропоника и пр. дали людям изобилие, чтобы прокормиться – не надо возделывать землю. И земля стала всем доступна. Легко и дешево можно строить жилища из новых материалов; просто и быстро одолевать сотни миль от жилья до работы – у каждого есть новейший вертолет. Каждая семья может выбрать кусок земли в лесу, у реки – где понравится, – и жить уединенно, на свой лад.

        И вот города распались: уже нет человеческих муравейников-центров, которые легко парализовать, нельзя одной атомной бомбой уничтожить миллионы жизней. Только чиновники, стоящие у власти, еще делают вид, что они кому-то нужны и чем-то управляют: пытаются «тащить и не пущать», собирать налоги, во имя устаревших законов о частной собственности жечь покинутые города, оставляя без крова переселившихся сюда обедневших фермеров... Но эта система рушится на глазах. Помогают ей рухнуть, восстав против лицемерия и несправедливости, первые двое из рода героев книги – Уэбстеров.

        Но у достигнутого благополучия есть и оборотная сторона. Человека обслуживают, выполняя и черную, и самую тонкую работу, умные роботы. Лет за двести люди чересчур привыкли к уюту и комфорту. И тот, кто летал когда-то на Марс, теперь боится покинуть свой уютный уголок, боится пространства и толпы. И этот страх толкает хорошего и умного Джереми Уэбстера на предательство: он не решается лететь на помощь другу; он, врач, не приходит на помощь больному; он, человек, дает погибнуть философу-марсианину, стоящему на пороге великого открытия, которое и перед земным человечеством открыло бы новые цели и смысл бытия, – ибо дало бы ключ к всеобщему и полному взаимопониманию. И еще одно страшно: человек все это понимает, даже силится одолеть свою слабость, свою болезнь, но его слуга и нянька робот Дженкинс просто не пускает к нему тех, кто должен вести его к больному: робот изучил хозяина, хозяин, конечно же, не может пожелать выйти из дому!

        А время идет. От человечества – такого, как оно есть, – хорошего ждать нечего. И вот ученый-биолог Брюс Уэбстер пытается дать людям друзей и сотрудников. Некогда человек один стал хозяином на Земле, но, быть может, другие существа способны создать лучшую, более разумную и добрую цивилизацию? Быть может, ее можно создать сообща? Всем известно: извечный друг и спутник человека собака все понимает, да только сказать не умеет. Брюс дает собакам умение говорить и читать, а вместо рук наделяет их верными, заботливыми слугами-роботами. Когда-нибудь собаки поделятся с людьми добротой, тонкостью чувств, восприимчивостью ко многому незримому и загадочному, от чего люди только отмахиваются.