Призрак тайны (Тайна ее прошлого) - Стил Даниэла - Страница 26

• Предыдущая
• 26/64
• Следующая

«Только пережить Рождество», — шепнуло ее сердце.

— Вы…уверены, Глэдис? Честно говоря, мне и самому не очень хотелось куда-то ехать в такую погоду, но я боялся, что буду мешать…

До Рождества оставалось всего четыре дня, и они оба одинаково боялись этого праздника, хотя ни один из них не признался бы в этом.

— Ты все равно никуда не попадешь, — заверила его Глэдис. — До обеда дорогу все равно не расчистят, а даже если и расчистят, то во второй половине дня снова будет буран. И потом… ты очень обяжешь меня, если останешься.

Она видела, что ему ужасно хочется остаться и что он отказывается только из нежелания обременить ее. Глэдис готова была оставить его у себя навсегда, но даже если бы Чарли пробыл у нее всего несколько дней, это стало бы для нее настоящим праздником. Такой счастливой Глэдис не ощущала себя уже давно, и она была благодарна Чарли за это.

Она даже начала прикидывать, какие местные достопримечательности она могла бы ему показать. Несомненно, Чарли заинтересовали бы и старинные дома, и бревенчатая церковь, и живописный каменный мост, выстроенный двести с лишним лет назад, и затерянный в лесу форт — не такой известный, как дирфилдский, но не менее любопытный. Кроме того, в окрестностях Шелбурн-Фоллс было немало индейских памятников и следов давних стоянок, которые — если судить по тому, что говорил ей вчера Чарли, — тоже представляли для него определенный интерес.

Увы, пока погода не установилась, об этом не могло быть и речи. Но лучше всего было бы, конечно, осматривать эти примечательные места летом. Глэдис даже позволила себе помечтать о том, что Чарли, возможно, навестит ее будущим летом, и безотчетно старалась заинтриговать его. Подавая ему завтрак, она с таким воодушевлением принялась рассказывать о здешних красотах, что Чарли смутился. Глэдис вела себя совсем не как обычная хозяйка гостиницы. С ней он чувствовал себя так, словно он был другом ее Джимми и приехал навестить мать погибшего товарища.

Даже после завтрака Глэдис продолжала рассказывать ему о местных исторических памятниках, а Чарли, разводя для нее огонь в кухонной плите, что-то уточнял, что-то переспрашивал. Неожиданно Глэдис оборвала себя на полуслове, и когда Чарли удивленно посмотрел на нее, он увидел, что в ее ярко-синих глазах зажегся таинственный огонек, а лицо стало одновременно загадочным и счастливым.

— Тебе очень идет улыбка, — сказал Чарли, не зная, с чего начать. — Хотелось бы мне знать, о чем ты сейчас думаешь. — Чарли сам не заметил, как перестал обращаться к ней на «вы».

Выпрямившись, он потянулся к своей куртке, чтобы выйти на улицу за дровами. Обычно Глэдис просила об этом кого-то из соседей, но Чарли был только рад, что может ей чем-то помочь. Глэдис этого заслуживала. Она заслуживала гораздо большего, но Чарли еще немного стеснялся брать на себя домашние заботы, опасаясь, что Глэдис будет чувствовать себя обязанной ему.

— Постой, — остановила его Глэдис и улыбнулась. Вид у нее был одновременно и озорной, и довольный — точь-в-точь как у кошки, слопавшей канарейку. — Я как раз вспомнила об одной вещи. Думаю, тебе будет интересно. Этот дом… Правда, я давно там не была, но он мне очень дорог. Его оставила мне моя бабка, а ей он достался от ее деда, который купил его в 1850 году. Роланд и я жили там год или два, но он никогда не любил этот дом так, как я. Ему казалось, что для нас он слишком роскошен, да и расположен он слишком далеко в лесной глуши. Роланд предпочитал жить в городе, поэтому в конце концов мы переехали в Шелбурн-Фоллс, но тот дом я продать так и не решилась. Понимаешь, он много для меня значит… совсем как драгоценность, которую нельзя носить, но и расстаться с ней невозможно. Это совсем особенный дом, Чарли, и ты обязательно должен его увидеть.

Говоря это, Глэдис даже слегка порозовела, словно смутившись, и Чарли почувствовал, что заинтригован. Она рассказывала о доме так, словно это действительно было произведение искусства, не имеющее никакого утилитарного значения, но способное тем не менее приносить своему обладателю подлинную радость. Чарли был совсем не прочь поскорее увидеть это сокровище, поэтому он спросил, когда они могут отправиться на место.

Глэдис задумчиво поглядела в кухонное окно. Снег снаружи пошел гуще, и она вдруг испугалась, что они вовсе не сумеют добраться туда. Как бы то ни было, она готова была попробовать.

Так она и сказала Чарли. Она была совершенно уверена, что дом ему понравится, и Чарли почему-то разделял ее уверенность. Если у нее нет никаких особенных планов на сегодня, сказал он, они могли бы рискнуть. Даже если им придется вернуться, ничто не мешает им попытать счастья в другой день, когда погода будет более благоприятной. Что до снега, заметил он, то у него в багажнике есть цепи, которые можно надеть на колеса «Форда». Ему казалось, что с цепями они смогут проехать по любой дороге.

Чарли не терпелось узнать про дом как можно больше, и Глэдис рассказала ему все, что ей было известно. Насколько она знала, этот дом в стиле швейцарского шале построил году в 1792-м один французский дворянин, который был хорошо известен в этих местах. По словам Глэдис, француз приходился двоюродным братом знаменитому Лафайету[4] ; вместе с ним он и приехал в Новый Свет в 1777 году, однако о его дальнейшей жизни не сохранилось почти никаких сведений. Чарли Глэдис сообщила только то, что он построил этот дом для своей возлюбленной.

После ленча они наконец отправились в путь, воспользовавшись машиной Чарли, потому что у Глэдис не было цепей, да и ее «жук» вряд ли годился для езды по снежной целине. Чарли сам сел за руль, и Глэдис была очень этим довольна. В том, что он взял на себя мужскую работу, было что-то глубоко символическое. Она же сидела рядом с ним на переднем сиденье, указывала дорогу и рассказывала совершенно удивительные подробности о тех или иных ориентирах, которые они проезжали. Казалось, своя история есть здесь у каждого камня, у каждого дерева и каждого холма, и Чарли с удовольствием слушал, стараясь не пропустить ни слова. Как ни странно, Глэдис почти ничего не рассказывала о том месте, куда они ехали. Чарли узнал только, что оно находится милях в семи от Шелбурн-Фоллс — в холмах на противоположном краю долины, по которой протекала река Дирфилд.

Снега на шоссе оказалось на удивление немного. С настоящими трудностями они столкнулись только у подножия холмов — тут-то и пригодилась зимняя резина, которую поставили на «Форд» в гараже прокатной компании. Зато в холмах, густо поросших пихтами и елями, снега было гораздо меньше, и Глэдис, с облегчением вздохнув, указала Чарли на идущую в глубь леса неприметную дорогу. По ее словам, до места, куда они ехали, оставалось не больше полутора миль.

Пока Чарли осторожно вел «Форд» по присыпанным снегом колеям, Глэдис рассказывала ему о том, как маленькой девочкой она ездила туда с отцом и с матерью. Этот дом уже тогда нравился ей, но, к сожалению, родители Глэдис никогда не жили там долго, хотя шале и принадлежало их семье на протяжении ста лет.

— Должно быть, это действительно очень красивый и интересный дом, — почтительно заметил Чарли. — У старых построек всегда есть если не душа, то, по крайней мере, свой собственный характер. Почему же там никто не жил? Может быть, вы пришлись ему не по душе?

Последние слова Чарли произнес почти шутливым тоном, хотя на самом деле он относился к этим вопросам достаточно серьезно. Нет, он никогда не верил в то, что призраки прежних жильцов способны выжить новых владельцев только потому, что они относятся к их общему жилищу с недостаточным почтением, однако ему были известны случаи, когда целые семьи попросту не приживались в старых домах, преследуемые постоянным ощущением подавленности и самой настоящей тревоги. Сам он называл подобные явления «архитектурно-психологической несовместимостью», и все же ему казалось, что в случае с родителями Глэдис дело было в чем-то другом. Возможно, старый дом действительно стоял слишком далеко от благ цивилизации, и людям, привыкшим к городскому быту, жить в нем было действительно неудобно. Впрочем, он подумал, что Глэдис, похоже, чего-то недоговаривает. Глэдис засмеялась его шутке. — Это действительно не совсем обычный дом, — сказала она. — Я уверена, что у него есть душа. Во всяком случае, когда находишься внутри, то начинаешь чувствовать что-то… особенное. Он как будто несет на себе отпечаток личности той леди, для которой он был построен. Бревна, из которых сложены его стены, словно насквозь пропитались ее аурой, и теперь понемногу отдают ее — как по ночам отдает тепло нагревшаяся задень кирпичная кладка. Лично мне было очень приятно ощущать это, но вот моим родственникам… Я как-то пыталась уговорить Джимми и Кэтлин использовать шале как летний дом, но они прожили там всего лишь месяц и сбежали. После этого Кэтлин и слышать не хотела о том, чтобы когда-нибудь там поселиться. Возможно, это Джимми напугал ее, наговорив всякой чепухи о призраках и духах, но факт остается фактом — она невзлюбила этот дом, хотя другого такого романтичного и красивого места я, пожалуй, не знаю.

• Предыдущая
• 26/64
• Следующая