Полет длиною в жизнь - Стил Даниэла - Страница 36

• Предыдущая
• 36/110
• Следующая

Октябрь сорок второго года был отмечен активизацией боевых действий в Европе и на Тихом океане, откуда — впервые за все время — начали поступать обнадеживающие сообщения. Австралийцы и их американские союзники сумели вытеснить японцев с Новой Гвинеи и перешли в наступление. Британские войска в Северной Африке измотали германский экспедиционный корпус в позиционной войне и теперь наверстывали упущенное. Сталинград продолжал стойко обороняться, хотя положение на Восточном фронте было по-прежнему близко к критическому.

Джо, и раньше, совершал по нескольку боевых вылетов в день. Один из них даже вошел в историю. Он и еще три пилота-истребителя сбили в бою над Гибралтаром сразу двенадцать немецких пикирующих бомбардировщиков, что обеспечило удачное начало союзнической военно-морской операции под кодовым названием «Факел». За этот бой Джо был награжден британским крестом «За летные боевые заслуги» и вылетел в Вашингтон, чтобы принять из рук президента аналогичный американский орден.

На этот раз он заранее предупредил Кейт о своем приезде, и за три дня до Рождества она села в поезд Бостон — Вашингтон, чтобы встретить его. У них было всего сорок восемь часов, и все же Кейт считала эту встречу бесценным подарком судьбы.

Военное министерство зарезервировало для Джо номер в отеле, и Кейт сняла комнату на том же этаже. Вместе с ним она ездила в Белый дом на церемонию награждения, где сам президент Рузвельт пожал ей руку и поздравил как «жену героя». После церемонии они сфотографировались с президентом в зале для приемов, и Джо повел ее обедать. Пока он делал заказ, Кейт смотрела на него и улыбалась — он казался ей еще красивее, чем прежде, а два ордена на летном парадном мундире заставляли даже официантов относиться к нему с особой почтительностью.

— Не могу поверить, что ты здесь! — воскликнула Кейт, сияя.

Джо — ее Джо — оказался настоящим героем. И он был жив, он был рядом! Торжественный прием в Белом доме произвел на нее двойственное впечатление: Кейт была рада за Джо, она ужасно им гордилась, но одновременно ей стало до боли очевидно, как близко была к нему смерть. Впрочем, в каждом дне, который она проживала без него, были свои горечь и сладость. Радость от сознания, что Джо жив, смешивалась с печалью, которую она испытывала каждый раз, когда узнавала о гибели кого-нибудь из знакомых. Многие девушки, с которыми училась Кейт, уже потеряли любимых, братьев, мужей, и только ей продолжало везти. Каждый вечер перед сном она молилась в тишине и просила бога, чтобы он сохранил Джо жизнь.

— Я и сам не могу поверить, — отозвался Джо, отпивая небольшой глоток вина. — А самое обидное, что не успею я это осознать, как снова окажусь в Англии. Неплохая страна, но уж больно там сыро зимой. Сыро и холодно.

В самом деле, по сравнению с осажденной Британией, Америка, от которой война была очень далеко, выглядела гораздо более приветливой. В витринах подмигивали огнями рождественские елки, из окон доносились звуки праздничных гимнов, а дети смеялись и пели, готовясь к приходу Санта-Клауса. На улицах встречались счастливые лица, чего Джо уже давно не видел в Англии, где в глазах людей все чаще отражались страх и боль. Даже английские дети, с молчаливой покорностью семенившие ко входу в бомбоубежище, лишь только раздавался сигнал воздушной тревоги, походили на маленьких старичков, переживших своих близких. И зачастую они действительно оказывались свидетелями того, как гибли их родители или как в мгновение ока обращался в дымящиеся развалины дом, где прошло их детство. Жизнь тех, кто уцелел, тоже была далеко не легкой, и все же англичане не падали духом и продолжали сражаться с врагом упорно и яростно.

Вашингтон показался Джо сущим раем — здесь никто не погибал под бомбежками, и никому не грозила смертельная опасность, от чего он уже успел отвыкнуть. К тому же в ресторане подавали сколько хочешь превосходного кофе, и Джо выпил подряд три большие чашки.

Сразу после обеда Кейт и Джо пошли в отель и долго сидели в общей гостиной. Сначала им там было довольно уютно, просто отлично, но ближе к вечеру в гостиной стали появляться другие постояльцы. Кейт не хотелось расставаться с Джо, но и пригласить его в свою комнату она не могла: ей казалось, что поступить так значило бы обмануть доверие родителей. Кларк и Элизабет сначала тоже хотели поехать с ней — правда, вовсе не для того, чтобы следить за ее поведением, а чтобы повидать Джо и поздравить с наградой, — однако в последний момент совместная поездка расстроилась. Кларку срочно пришлось встречаться с важными клиентами, неожиданно приехавшими из Чикаго, а Элизабет по протоколу тоже полагалось присутствовать на приеме в их честь. Так что Кейт пришлось отправиться в Вашингтон одной. Элизабет, впрочем, дала свое согласие не очень охотно, но все же со стороны родителей Кейт это было безусловным проявлением доверия — и не только к ней, но и к Джо.

Поэтому они остались сидеть в гостиной, однако спустя еще час в ней стало настолько холодно, что Кейт начала стучать зубами. Заметив это, Джо предложил ей пойти к нему в номер; он пообещал вести себя прилично, и Кейт согласилась, поскольку другого выхода все равно не было. Ресторан при отеле давно закрылся, а на улице валил снег и трещал мороз.

Поднявшись с дивана, на котором сидели, они прошли по узкому коридору к комнате Джо. Отель был маленьким и дешевым, что, собственно, и привлекло к нему внимание военного министерства, снимавшего здесь номера для командированных военнослужащих. В другое время Кейт ни за что бы не остановилась в такой развалине, но здесь был Джо, и все остальное не имело для нее значения. Убогая обстановка, холод, шум и многолюдье — что за беда, если они могли быть вместе? Эта встреча была единственным рождественским подарком, которого Кейт отчаянно желала и который почти не надеялась получить. Внезапный приезд Джо был ответом на ее жаркие молитвы, однако, встретившись с ним, Кейт неожиданно почувствовала себя виноватой перед другими женщинами, которые не видели своих любимых уже больше года. По сравнению с ними Кейт могла считать себя счастливой: ведь за прошедшие четыре месяца она уже дважды встречалась с Джо!

Номер был совсем маленьким, и, очевидно, поэтому в нем было заметно теплее, чем в холле. Здесь стояла кровать, два стула и платяной шкаф с зеркалом, а в углу примостилась раковина для умывания. За тонкой фанерной дверцей находились туалет и душ.

Войдя в номер, Кейт сразу села на стул, а Джо опустился на кровать и достал откуда-то небольшую бутылку шампанского, которую он купил, чтобы отпраздновать встречу.

— За мои медали, потому что только благодаря им я попал сюда, к тебе! — провозгласил он и, откупорив бутылку, налил вино в простые чайные стаканы.

Кейт молча кивнула. Ей все еще не верилось, что они с Джо были в Белом доме и видели президента и его супругу. Миссис Рузвельт оказалась очень милой женщиной, к тому же она выглядела именно так, как Кейт и ожидала. У Первой леди были очень красивой формы руки, и некоторое время Кейт не в силах была отвести от них глаз. Это, однако, не помешало ей заметить и другие подробности приема у президента, которые — Кейт знала — она будет помнить всегда. Ее, правда, несколько удивило, что торжественная церемония и великолепная обстановка Белого дома не произвели на Джо особого впечатления, но потом она сообразила, что он вместе с Чарльзом Линдбергом не раз бывал на приемах у высоких особ. Кроме того, Джо никогда не принадлежал к людям, которых может впечатлить блеск позолоты или гром фанфар.

Впрочем, своими орденами Джо тоже гордился, хотя считал, что эти награды принадлежат не только ему, но и его погибшим товарищам. Второй тост он предложил за них, сказав, что предпочел бы отказаться от орденов, если бы это помогло вернуть друзей, которых за год войны он потерял — увы! — слишком много.

Стул, на котором сидела Кейт, оказался расшатанным и жестким, и вскоре Джо, заметив, что она постоянно ерзает, предложил ей перебраться к нему на кровать. Кейт понимала, что они искушают судьбу, но все-таки не представляла себе, что Джо вдруг начнет совершать какие-то глупости только потому, что они будут сидеть рядом на узкой продавленной койке, застеленной колючим шерстяным одеялом. Поэтому она без колебаний пересела к нему, и они продолжили разговор.

• Предыдущая
• 36/110
• Следующая