Похищенный - Стил Даниэла - Страница 13
- Предыдущая
- 13/93
- Следующая
Утром ее снова привезли в палату, где мирно похрапывал Малкольм, не дождавшийся ее возвращения. Около кровати на столике стояло серебряное ведерко со льдом, а в нем бутылка шампанского. Он проснулся сразу же, как ее привезли в палату. Мариэлла была уже в сознании, по крайней мере по сравнению с тем моментом, когда ее отсюда увозили. Она проснулась. Она была измучена, но счастливее, чем когда-либо за все последние годы. И она была горда: наконец-то ей удалось реализовать мечту Малкольма и исполнить свою обязанность, предусмотренную соглашением.
Малкольм наклонился к ней, чтобы поцеловать в щеку. Глаза его слегка покраснели от усталости, но он светился от счастья. Мариэлла спросила:
— Ты видел его?
— Видел. — Теперь Малкольм тоже плакал. Об этом он мечтал так долго. — Он прекрасный, он так похож на тебя.
— Нет, не похож. — Она помотала головой, пытаясь удержать невозможные слова, уже готовые сорваться у нее с языка: он похож на Андре. — Он такой родной… Где он?
Внезапно испугавшись, она посмотрела на санитарку. А вдруг он уже умер… С ним что-то случилось… Если его украли…
— Скоро его принесут. Он сейчас спит.
— Хочу, чтобы он был здесь. Со мной.
Мариэлла беспокойно смотрела на мужа. Малкольм взял ее за руку.
— С ним все хорошо.
— Я знаю… просто я хочу его видеть…
Теперь она не будет сводить с него глаз, не отпустит его от себя… никогда… Никогда не позволит, чтобы это опять случилось… Она огляделась по сторонам в поисках ребенка и не увидела его. Ее стал охватывать страх, и она испугалась, что сейчас разболится голова. Но вот все прошло, и Малкольм уже подносит к ее губам бокал с шампанским. Она только притворилась, что делает глоток. Наконец-то все закончилось, и даже действие лекарств, которые ей дали, уже проходит.
Потом ей принесли сына. Он спал, и она взяла его на руки и прижала к себе. Когда он проснулся, она расстегнула рубашку и дала ему грудь. Все так легко вернулось, как будто ничего и не было — ни горя, ни утраты, ни трагедии… ничего… С ней было вечное счастье материнства, и безмерная любовь к этому крохотному существу всецело поглотила ее.
Как зачарованный, Малкольм смотрел на Мариэллу и младенца и молчал, переполняемый восторгом и обожанием. Затем он уехал домой и мирно заснул в своей спальне с сознанием того, что отныне жизнь его полна, в ней нет недостач. Какие бы сомнения ни одолевали его за последние два года, теперь он был рад, что женился на Мариэлле. Раз есть ребенок, значит, все было не зря.
…Мариэлла с усилием открыла тяжелую дубовую дверь и тихо вошла в дом. Она была очень серьезна. Сегодня она видела Чарльза. После долгих лет разлуки. Она была потрясена этой встречей и взволнована.
— Добрый вечер, мадам. — Дворецкий уже снимал с нее шубу. Рядом стояла горничная, на случай, если понадобится помощь. Увидев их, Мариэлла вздохнула. У нее был тяжелый день. Стянув перчатки, она положила их рядом с черной кожаной сумочкой. Она все еще чувствовала пронизывающий холод, царивший в соборе Святого Патрика.
— Добрый вечер, Хейверфорд, — сказала она старику дворецкому. — Мистер Паттерсон дома?
— Думаю, что нет, мадам.
Кивком она поблагодарила его и пошла к лестнице, не зная еще, поднимется ли она на третий этаж, в детскую, или пройдет к себе в спальню. Нередко случалось, что ей хотелось зайти к Тедди, а потом она решала, что не стоит. Поначалу она сама удивлялась своим противоречивым чувствам к сыну. Она сама не ожидала, что будет так безумно любить его, так обожать… гораздо больше, чем в первый раз… В восемнадцать лет она и не была способна на такую страстную любовь к ребенку. А потом не могла себе представить, что сможет так сильно полюбить кого-то другого. И в то же время она пряталась от него, держала свою огромную любовь глубоко в секрете. Слишком опасно позволить себе неограниченно полюбить его. Ведь если что-нибудь случится и на этот раз, она этого не переживет. Поэтому она заставляла себя быть с ним сдержанной, едва ли не равнодушной. Но порой ей не удавалось притворяться, и тогда она отчаянно нуждалась в нем, посреди ночи бежала босиком наверх, к нему, а потом стояла и смотрела, как он спит. Он был самым красивым ребенком на свете, она никого не видела красивее, он самый теплый, самый сладкий, родной, он лучше всех на свете. Он стал наградой за ее боль. Это бог вознаградил ее за все ее потери. Только ради него она и будет жить.
Конечно, ее муж тоже очень любил сына, особенно ему импонировали смышленость ребенка и его легкий характер. И Малкольм, в отличие от Мариэллы, никогда не беспокоился понапрасну за безопасность сына. Он знал одно: Тедди — прекрасный, веселый ребенок, он приносит радость всем, кто его знает.
А еще у Малкольма появилось желание удвоить это счастье, и в течение года после рождения Тедди Малкольм надеялся, что Мариэлла снова забеременеет. Но все усилия опять были напрасны, а Тедди уже был, и Малкольм был теперь не столь настойчив. Не добившись успеха, он оставил усилия, и теперь они с Мариэллой спали в разных комнатах. Она как будто не возражала, и оба были вполне довольны жизнью. Мариэлле тридцать лет, у нее есть любимый сын, заботливый муж, далеко не у каждой женщины в этом возрасте все это есть, а у Малкольма появился наследник, о котором он так давно мечтал. Обоим достаточно того, что они имеют.
Теперь Мариэлла была спокойнее, чем прежде, и только вопрос о безопасности Тедди по-прежнему мучил ее. Она была готова защищать сына до последнего вздоха. Больше двух лет прошло с тех пор, как вымогатели убили сына Линдбергов, а Мариэлла все еще вела себя так, как если бы за каждым углом прятался похититель детей.
Малкольм был неизменно благодарен ей. Она прекрасно заботится о ребенке, она великолепная мать, хорошая жена, она родила ему такого ребенка, о каком он мечтал, — замечательного, умного, прелестного, светловолосого. Чего еще он мог хотеть в жизни?
Медленно поднимаясь по лестнице, Мариэлла все еще колебалась, идти ли наверх. Она чувствовала, что сейчас не в том настроении, чтобы выносить присутствие няньки, и ей не хотелось тревожить Тедди, который был сейчас с мисс Гриффин. Но внезапно она услышала его голос. Его смех донесся из верхнего холла, и она невольно улыбнулась. Сегодня утром она уже видела его, так что следует приказать себе успокоиться. Надо быть спокойнее, иначе он станет ее всепоглощающей страстью. Каждый раз она начинала снова эту бесконечную игру с собой, против себя, когда она не разрешала себе чего-то, запрещала себе проводить с ним целые дни, приходить к нему каждый раз, как ей этого хотелось. Она знала, что надо сдерживать свою любовь к нему, иначе она сойдет с ума, если с ним что-то случится. Конечно, на самом деле сын уже прочно занял свое место в ее душе, его нельзя было оттуда вырвать. Но, ограничивая свое общение с ним, она полагала, что сохраняет свободу и независимость от него. К сожалению, в результате все остальное время ребенок бывал отдан во власть неукротимо заботливой мисс Гриффин. Малкольм настоял-таки, чтобы мисс Гриффин осталась с мальчиком, а Мариэлла и за четыре года не привыкла к ней. И мисс Гриффин по-прежнему относилась к Мариэлле как к ущербной женщине. Головные боли, нервы, вечная боязнь каких-то похитителей, зачем-то сдерживаемая и явно нездоровая страсть к ребенку, периодически скрываемая под напускным равнодушием… Мисс Гриффин считала все это признаками неполноценной личности. Своими взглядами мисс Гриффин делилась с кем угодно каждый раз, как приходила на кухню. Лишь бы нашлись охотники послушать. Зато Малкольмом гувернантка восхищалась, Малкольма она уважала и о Малкольме втайне грезила. Она была старше миссис Паттерсон всего на четыре года и, будь судьба к ней немножечко благосклоннее, могла бы занять то место, которое занимала сейчас восторженная, нервная миссис Паттерсон, которая все еще толковала о похищении у Линдбергов, как, мол, это было ужасно, да где она сама была, когда услышала о том преступлении. Конечно, дело неприятное, но ведь шесть лет прошло, да у Линдбергов с тех пор двое сыновей появилось.
- Предыдущая
- 13/93
- Следующая
