Обещание страсти - Стил Даниэла - Страница 26

• Предыдущая
• 26/84
• Следующая

— Ты хочешь домой? — Они стояли на углу улиц Семьдесят второй и Йорк.

— Ты здесь живешь поблизости? — удивился он. Они находились в довольно грязном жилом квартале для людей среднего класса.

— Отсюда недалеко. Несколько кварталов прямо и затем вверх.

Они повернули к западу, к Семьдесят второй улице. Этот район выглядел пристойнее.

— Ты устала, Кейт?

— Должна бы, но не ощущаю.

— Наверное, еще не пришла в себя после минувшей ночи, — ухмыльнулся он.

— Что за намеки? Неужели хоть раз в году мне нельзя напиться…

— Только-то?

— Разумеется!

Он дернул ее за косу, и они пересекли пустынную улицу. В нижнем городе уличное движение наверняка было еще оживленным, но здесь все будто замерло. Они подошли к Парк-авеню. Середину этой шикарной улицы украшали цветочные клумбы, обнесенные низкой металлической изгородью.

— Я бы не сказал, что это похоже на трущобы, Кейт Миллер. — Еще на улице Йорк он задавался вопросом, куда она его приведет — в собственные или чужие апартаменты. Слава Богу, она, кажется, не из пугливых. — Судя по всему, ты собираешь неплохой урожай со своих статей, — произнес он лукаво.

Подковырка пришлась к месту. Взглянув друг на друга, они весело рассмеялись.

— Не могу пожаловаться.

Она до конца играла свою роль. И не собиралась вдаваться в подробности. Это изумляло его. Столько таинственности, и чего ради, черт возьми? Ему было жаль ее, вынужденную вести двойную жизнь. Впрочем, они не так близко знакомы, чтобы Кизия раскрыла перед ним свою душу. Но ведь есть Сохо, место, где она «уединяется». От чего? От себя? От своих друзей? Он знал, что ее родителей нет в живых. Тогда от чего и от кого она бежит? Наверняка не от того типа, с которым он видел ее на фотографии.

Они свернули на улочку, засаженную деревьями. С улыбкой на лице она остановилась перед первой дверью. Навес над парадным, привратник, впечатляющий адрес.

— Вот мы и пришли. — Она нажала на кнопку звонка. Послышался звук отпираемого замка. Дверь открыл заспанный человек в шляпе, сдвинутой на затылок.

— Добрый вечер, — сказал он, по-видимому забыв ее имя.

Люк про себя улыбнулся. Она повернула ключ в замочной скважине и открыла дверь. В прихожей на столе лежала аккуратно сложенная в стопку почта; недавно здесь побывала уборщица — безупречно чисто, пахнет свежестью.

— Могу ли предложить вина?

— Полагаю, шампанского. Она обернулась. Он стоял, нежно улыбаясь, с хитринкой в глазах.

— Это приличный дом, малышка. Высокого класса, — сказал он скорее вопросительно.

— Я могла бы сказать тебе, что это дом моих родителей… Но почему-то не хочется врать.

— Есть… или был? Ее брови поднялись.

— Нет. Это мой дом. Я уже достаточно взрослая, чтобы позволить себе нечто подобное.

— Я уже говорил, что у тебя неплохо идут дела. Она пожала плечами, улыбнулась. Ей не хотелось оправдываться.

— Ну, как насчет вина? По правде сказать, оно отвратительно. Может, лучше пива?

— Можно. Или чашечку кофе. Думаю, это лучше всего.

Она вышла, чтобы поставить на плиту чайник.

— Кейт, у тебя есть соседка?

— Что? — Она не обратила внимания на его слова, которые, если вдуматься, могли привести в смущение.

— С тобой кто-то живет?

— Нет. Почему ты спрашиваешь? Положить сливки и сахар?

— Не надо. Только черный кофе. Значит, одна?

— Да. А в чем дело?

— Твоя почта.

Она уставилась на него, держа в руке чашку с кофе.

— Что с моей почтой? — все еще не понимала она.

— Почта адресована мисс Кизии Сен-Мартин. — Казалось, их разделяет время. Они стояли не двигаясь.

— Да, я знаю.

— Твоя знакомая?

— Да. — Огромная тяжесть свалилась с плеч, когда она произнесла: — Это я.

— Кто?

— Я — Кизия Сен-Мартин. — Она хотела улыбнуться и не могла, а Люк в это время пытался изобразить крайнее удивление. Знай она его лучше — то не смогла бы удержаться от смеха при одном лишь взгляде на него.

— Значит, ты не Кейт С. Миллер?

— Почему? Я — К.-С. Миллер. Когда пишу.

— Твой псевдоним? Понимаю.

— Один из многих. Еще Мартин Хэллам.

— Ты коллекционируешь вымышленные имена, любовь моя. — Он медленно к ней приблизился.

Она поставила чашку на плиту и отвернулась. Он видел лишь ее черные волосы и узкие в наклоне плечи.

— Да, вымышленные имена. И жизни. Я в трех лицах, Люк. Нет, пожалуй, в четырех. А сейчас даже в пяти, считая Кейт. К.-С. Миллер до этого никогда не нуждалась в имени. Это смахивает на шизофрению.

— Разве? — Сейчас он стоял сзади, не смея протянуть руку и коснуться ее. — Почему бы нам не поговорить?

Он сказал это тихо. Она повернулась к нему и едва заметно кивнула. Ей действительно надо было выговориться, а он мог оказаться хорошим слушателем. Она должна исповедаться, пока не сошла с ума. Сейчас он, наверное, думает, что она отчаянная лгунья… Возможно, он все же поймет.

— Хорошо. — Она последовала за ним в гостиную, уселась в одно из материнских кресел, обитых голубым бархатом. Он устроился на диване.

— Сигарету?

— Благодарю. — Люк прикурил и протянул ей сигарету без фильтра. Она глубоко затянулась, собираясь с мыслями.

— Это прозвучит дико, если кому-нибудь рассказать. Поэтому я и не пыталась.

— Тогда почему ты уверена, что это прозвучит дико? — Его глаза не дрогнули.

— Потому что. Это немыслимый образ жизни. Я знаю. Я пыталась. «Моя тайная жизнь», автор — Кизия Сен-Мартин. — В тишине ее смех прозвучал пусто и неестественно.

— По-видимому, тебе пора высказаться, а я как раз под рукой. Я здесь, спешить мне некуда, у меня уйма времени. Ты ведешь ненормальную жизнь, Кизия. Это все, что мне известно. Ты заслуживаешь большего. — Ее имя странно прозвучало в его устах. Она смотрела на него сквозь облако табачного дыма. — Такой образ жизни хуже, чем сумасшествие.

— Так и есть. — Она чувствовала, как слезы начинают ее душить. Ей хотелось рассказать Люку все. О К.-С. Миллер, Мартине Хэлламе, Кизии Сен-Мартин. Об одиночестве и боли, об отвратительном мире, обернутом в золотую парчу — будто от этого он становился лучше, будто можно заставить души пахнуть лучше, если пропитать их духами… Рассказать о несносных обязательствах и ответственности, о бестолковых вечерах и вылощенных мужчинах. О ее собственной победе, одержанной в первой серьезной статье, — победе, о которой никто не догадывается, кроме ее пожилого адвоката и еще более старого агента. Она готова была раскрыть перед ним всю свою жизнь, которую до сих пор прятала глубоко в сердце.

— Даже не знаю, с чего начать.

— Ты сказала, что вас пятеро в одном лице. Возьми одну и начни с нее.

Две одинокие слезинки покатились по ее щеке. Люк протянул к ней руку, она с благодарностью взяла ее. Так они и сидели по обе стороны стола, взявшись за руки. Слезы скатывались по ее щекам.

— Значит, так. Первое "я" — это Кизия Сен-Мартин. Имя, которое ты увидел на письмах. Наследница, сирота… Романтично, не правда ли? — Она криво улыбнулась сквозь слезы. — Словом, мои родители умерли, когда я была еще ребенком. Они оставили мне кучу денег и огромный дом, который мой попечитель продал, а средства вложил в большой кооператив на углу Восемьдесят первой улицы и Парк-авеню. В конце концов я продала и его и купила вот этот дом. Моя тетушка была замужем за итальянским графом, меня воспитывали попечитель и гувернантка Тоти. И, конечно, среди всего прочего, что мне досталось от родителей, было Имя. С большой буквы. До и после их смерти мне осторожно внушали, что я не просто богатая девушка. Я — Кизия Сен-Мартин… Черт возьми, Люк, разве ты не читаешь газет? — Она смахнула слезы, высморкалась в носовой платок, отороченный серым кружевом.

— Боже, что это такое?

— Что?

— То, во что ты уткнула свой носик? Она взглянула на кусочек светло-пурпурной ткани в руке и рассмеялась.

— Носовой платок. А что это такое, по-твоему?

— Похоже на ризу игрушечного священника. Но рассказывай дальше. Сейчас я уже знаю, что ты наследница.

• Предыдущая
• 26/84
• Следующая