Негодяи (сборник) - Гейман Нил - Страница 44

Фотография была сделана любительски, с плохим освещением, но это не играло роли. Макс знал эту картину, как должен был знать ее любой студент-историк. Прекрасное и проклятое творение, вышедшее из-под кисти безумца.

Числящееся пропавшим со времен Второй мировой.

Он выпрямился. Глаза слезились. Кружилась голова, и он начал шарить в кармане жилета в поисках таблеток.

Макс не слышал, как секретарша пожелала ему доброй ночи, не осознал, что за окнами стемнело. Его сознание кипело, он лихорадочно вспоминал историю. Нацисты, потом Штази, торговцы оружием и кардиналы Римско-Католической церкви. Сколько насилия и мерзости в прошлом этой картины. Он прекрасно понимал, какой будет следующая остановка в ее длинной и сложной истории. Здоровая рука задрожала. Макс Вольф снял трубку телефона.

Воскресным утром две недели спустя Макс ожидал клиента в частной студии неподалеку от храма Воскресения Христова в Колорадо-Спрингс.

Он сидел в мягчайшем кресле, которое едва не поглотило его небольшое тело. Несмотря на звукоизоляцию, услышал гром и ощутил, как здание содрогнулось, когда четыре тысячи воодушевленных молящихся начали топотать, хлопать в ладоши, смеяться, кричать и петь в храме поблизости. Служба была в самом разгаре.

Преподобный Джо Кули Барбер занимался спасением душ, и бизнес этот процветал. С помощью обаяния, внешнего вида и голоса, усиленного микрофоном, он создал империю, которая раскинулась в сорока семи государствах на шести континентах. Его воскресная программа «Верующим», простецкая смесь евангельских песнопений и притч, синхронно переводилась на шестьдесят восемь языков. Он опубликовал семнадцать книг, которые многие годы оставались бестселлерами. Его медиаотдел продавал компакт-диски, видео и футболки, и на каждом продукте была голографическая эмблема храма Воскресения Христова для защиты от подделок.

У него работали почти тысяча человек, среди которых бухгалтеров и людей с аттестатами МВА было не меньше, чем певчих в хоре, которых было 229. Это число было избрано им после явившегося ему откровения, случившегося тогда, когда он был на самом дне жизни – спившийся, обедневший и отчаявшийся. Тогда он уронил Библию, и она открылась на 229-й странице Нового Завета. Подобрав Библию, он прочел второй стих третьего посланния Иоанна: «Молюсь, чтобы ты здравствовал и преуспевал, как преуспевает душа твоя». Джо Кули предпочел понять слово «преуспевать» в его современном значении и построил на его основе свой лейтмотив. «Бог хочет, чтобы мы были богаты».

Он был не первым проповедником, призывающим к преуспеянию, но стал наилучшим из них («Слегка богаче князя мира сего», – как он иногда шутил). Он жил по законам своей проповеди. Ему принадлежали самолет «Гольфстрим», небольшой парк автомобилей, в числе которых были «Астон-Мартин» и «Бентли», а также то, что он обычно описывал как «скромную небольшую конеферму в Кентукки», где он выращивал чистопородных лошадей. «Я не проповедник конца времен, я проповедник лучшего из времен», – говаривал он.

Вместе с богатством появились и противоречия. На каждый доллар, заработанный на служении, Джо Кули Барбер зарабатывал пять долларов в офшорных компаниях, скрытых среди непроницаемого переплетения отношений собственности. При всех его заявлениях, что из каждого доллара тридцать центов идут на миссионерскую деятельность, Налоговое управление США, Министерство юстиции и комитеты Конгресса начали с дюжину расследований его деятельности. Джо Кули Барбер все отрицал, великодушно указывая на то, что не найдено ни малейшего доказательства его незаконных действий. «Я богобоязненный и бесхитростный гуманист», – говорил он. Он кормил десятки тысяч голодных в Азии и Африке, миллионы таблеток от малярии с логотипом «Церкви Христа Воскресшего» спасали жизни грудных детей в Бангладеш и Ботсване. Ежегодные миссии обучали фермеров Малави и Танзании современным методам ведения сельского хозяйства, обеспечивали их тракторами и семенами, чтобы они сами могли прокормить себя. Он строил церкви в Замбии и открывал новые школы в Заире.

«Свора ничтожеств», так он обычно называл следователей и политиков в приватных разговорах. Но он наслаждался их вниманием и процветал благодаря ему. Чем больше на него жаловались, тем больше к нему текло денег. «Ваши доллары мостят дорогу к вашему спасению, – проповедовал Джо Кули перед объективами телекамер. – Ваши доллары – суд Божий нашему служению».

– Макс, друг мой! – воскликнул Джо Кули, вытирая пот со лба после того, как он ворвался в студию полчаса спустя. – Прости, что задержал тебя.

– Вовсе нет, – ответил Макс. – Серьезное дело. Никогда прежде не видел тебя за работой.

– Ты иудей? – спросил Джо Кули с широкой улыбкой.

– Нет.

– Тогда почему ты не приходишь сюда каждую неделю?

– Ехать далековато. Может, если бы ты твой самолет присылал…

– Незачем! – ответил Джо Кули, отправляясь в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. – Я не дальше, чем экран твоего телевизора.

Он вышел, на ходу вытирая руки.

– Ладно, давай к делу. Я едва поверил, когда ты позвонил.

Кули заговорил тише.

– Разве такое может быть? Караваджо?

Макс кивнул.

– Во всем мире есть около девяноста его картин. Как только я узнал об этой, сразу о тебе подумал.

– Я так понимаю, что это должно пройти скрытно?

– Исключительно для твоей личной коллекции, – ответил Макс. – Если, конечно, ты хочешь.

– Пошли в студию, – сказал проповедник, протягивая руку и помогая Максу встать. Эксперт по живописи взял трость. Его правая рука была искалечена, пальцы согнуты и расплющены. Закинув лямку портфеля на плечо, он взял в руку большой кожаный портфолио.

– Только не говори мне, что она у тебя прямо здесь, в этой папке! – воскликнул Джо Кули. Его глаза расширились. – Какая смелость!

– Едва ли, – ответил Макс. – Она хорошо упакована, твои люди сопровождали меня всю дорогу. Кроме того, я не слишком похож на лоха. Один раз нес 5 миллионов баксов через весь Манхэттен вот в этом портфеле. Всех происшествий было, что мне пытались помочь перейти улицу.

– Я не настолько доверчив, но понимаю, о чем ты, – сказал Джо Кули. Максу было семьдесят с небольшим, и ростом он был чуть выше метра пятидесяти. Всегда носил серую шляпу, а после многих лет, проведенных за изучением исторических документов и разглядыванием картин, с глазами у него было так плохо, что толстые линзы очков просто искажали черты его лица. Выглядел он, как старый добрый счетовод, но, несмотря на это, Джо Кули знал, что Макс – опытный переговорщик и человек с иключительным деловым чутьем. Макс руководил уважаемой во всем мире картинной галереей, регулярно посещая «Кристис» и «Сотбис». Однако самый прибыльный его бизнес таился в недрах подпольной коммерции, в мире, где люди, сторонящиеся известности, продавали и покупали произведения искусства или использовали их в качестве эквивалента крупных денежных сумм при покупке крупных партий наркотиков и оружия. Макс всегда мог найти нужную картину и согласовать условия сделки.

Они забрались в гольфкар, чтобы проехать через весь комплекс. Храм Воскресения Христова занимал участок в 28 гектаров земли рядом с Садом Богов. Помимо самого храма, здесь находились отделы по работе с пожертвованиями, вещательная студия, церковный колледж и музей. Гольф-кар проезжал через украшенные статуями сады, мимо прудов для созерцания, и Джо Кули постоянно махал рукой и выкрикивал приветствия прихожанам, наслаждающимся солнечным днем.

Музей был гордостью и отрадой Джо Кули Барбера. Он любил прекрасное, вещи, которые буквально кричали о славе Божией. Верил, что нет лучшего служения Всемогущему, чем собирать образы, прославляющие Его и Его Слово. Галереи были наполнены религиозным искусством всех эпох: мозаики из стекла, греческие иконы, иллюстрированные рукописи и раннехристианские тексты в свитках, картины Джотто, Рембрандта, Рубенса и Эль Греко. Были и собственные картины Джо Кули, написанные маслом, по большей части иллюстрации к библейским притчам о процветании, об Иове и Соломоне. Для Макса они были будто прыщи на стене, но эти экспонаты оказывались среди самых популярных.