Большей любви не бывает - Стил Даниэла - Страница 25

• Предыдущая
• 25/66
• Следующая

— Ничего они не хотят помочь. Они хотят у нас все отнять. — Слезы навернулись ей на глаза. — Наш дом, наших друзей, наш образ жизни. Разве вы этого не понимаете? — Она жалобно посмотрела на Бена. — Мы же все потеряем.

— Нет, — покачал он головой, стараясь, чтобы она поняла, — вы же вместе. — Больше он не упоминал Хикэмов.

Эдвина собиралась сохранить газету для братьев и дом для них всех.

— Я могу себе это позволить, Бен? Все теперь сводилось к этому, и Эдвине пришлось задавать вопросы, которые раньше никогда бы не пришли ей в голову, и, к счастью, Бен всегда был честен с ней.

— Разумеется, да. Можешь. Сейчас оставим все как есть. Со временем газета может стать нерентабельной, но пока она приносит вполне солидный доход, и с домом проблем не будет.

Эдвина иногда поражала его своей деловитостью и настойчивостью. Может, она и права, что решила все оставить как есть. Сейчас пока газета не только источник дохода, но и островок их прежней жизни, который так важно сохранить.

Наконец она сумела в десятитысячный раз объяснить все дяде Руперту, и он с ней согласился. На самом деле он даже почувствовал облегчение: это Лиз упросила его пригласить детей, и он хотел исполнить свой долг.

Эдвина написала дяде Руперту, что они все очень ему благодарны, но слишком еще подавлены всем случившимся и им нужно остаться дома, где легче приходить в себя и налаживать жизнь в привычной обстановке. Они, конечно, очень любят его и тетю Лиз, но просто не могут сейчас уехать из Калифорнии.

Руперт ответил, что всегда будет рад их видеть, если они переменят решение, после чего посыпался поток писем от тети Лиз с обещаниями приехать, как только она сможет оставить Руперта надолго одного. Почему-то ее письма ужасно огорчали Эдвину, хотя она не говорила об этом младшим.

— Мы никуда не едем, — сказала она Бену. — И вообще я сильно сомневаюсь, что когда-нибудь ступлю на пароход. Я просто не смогу. Вы не представляете, как это было.

Ей все еще являлось в кошмарных снах видение кормы с болтающимися винтами, смотрящей в небо, и Эдвина знала, что и другим тоже снилось подобное. Она ни за что не станет травмировать детей морским путешествием, что бы там ни считал Руперт Хикэм.

— Я понимаю, — мягко поддержал Эдвину Бен, подумав, как она удивительно храбро пытается со всем справиться сама. И к его изумлению, пока ей действительно все удавалось.

Временами он недоумевал, что же она будет делать. Но Эдвина твердо настроилась сохранить все, как было при родителях, и Бен не уставал ею восхищаться. Любая другая девушка ее возраста сидела бы в своей комнате и лила слезы по жениху, по погибшим родителям, по рухнувшим надеждам, но только не Эдвина. Она несла свое горе без единой жалобы, и лишь скорбь в глазах выдавала ее.

— Мне жаль, что приходится опять об этом говорить, — начал Бен при очередной их встрече, — но я получил еще одно письмо от «Уайт стар». Они спрашивают, будешь ли ты предъявлять иск по поводу гибели родителей, и я хочу знать, что мне им ответить. Мне думается, ты должна выдвинуть иск: компания хотя бы частично возместит потери. Повторяю, мне не хотелось упоминать об этом, но я должен знать, что им ответить. Я сделаю все, как ты скажешь, Эдвина…

Бен встретился с нею взглядом и умолк. Она была красивой девушкой, и с каждым днем он проникался к Эдвине все большей нежностью. Она быстро повзрослела и уже была не ребенком, а прелестной молодой женщиной.

— Пусть все остается как есть, — тихо произнесла Эдвина, отвернулась и медленно подошла к окну.

Она не понимала, как же это можно возместить их потери… Она вспоминала, как они чуть не потеряли Алексис, когда она убежала… и Тедди, простудившегося на морозе, и как Фанни чуть не отморозила себе пальчики… и родителей… и Чарльза… и фату, которую она никогда не наденет… перчатки жениха, хранившиеся в шкатулке. Она вообще не могла смотреть на залив, и от вида парохода ей становилось дурно. Так как же они за это заплатят? Сколько дадут за маму?.. За смерть отца?.. За Чарльза?.. За разбитую жизнь?.. Сколько это стоит? Нет, того, что они потеряли, ничем не возместить.

Бен печально кивнул.

— Другие тоже так думают. Асторы, Уайденеры, Страусы — никто не возбудил дела. Я думаю, только некоторые предъявили претензии из-за пропавших вещей. Если хочешь, я выясню и подам заявление.

Но она лишь покачала головой, подходя к нему и думая, забудут ли они когда-нибудь ту страшную холодную ночь… войдет ли их жизнь опять в нормальную колею…

— Когда же это кончится, Бен? — грустно спросила Эдвина. — Когда мы перестанем думать об этом день и ночь и притворяться, что вовсе не думаем? Когда Алексис перестанет пробираться тайком наверх, чтобы только прикоснуться к маминым шубам, платьям и ночным рубашкам?.. Когда Филип перестанет выглядеть так, словно несет на своих плечах всю тяжесть мира… а Тедди перестанет искать маму?..

Слезы катились по щекам Эдвины, и Бен обнял ее за плечи. Она почувствовала на мгновение, будто стоит рядом с отцом, и уткнулась мокрым лицом ему в плечо.

— Когда я перестану думать, что Чарльз вернется из Англии?.. О господи…

Он обнимал ее, пока она плакала, и желал бы знать ответы на ее вопросы, да только где он мог их взять? Наконец она отошла от него и высморкалась, но даже носовой платок был когда-то маминым, и это вызвало новый поток слез. Бен ничего не мог сказать, чтобы хоть как-то облегчить ее горе.

— Пусть пройдет время, Эдвина. Ведь еще не прошло и двух месяцев.

Она тяжело вздохнула и кивнула.

— Извините.

Грустно улыбнувшись, Эдвина встала, поцеловала его в щеку и рассеянно поправила шляпку, купленную ее матерью в Париже. Бен проводил девушку до дверей и смотрел, как она спускается по лестнице. Эдвина обернулась, помахала ему рукой и исчезла, а он все думал, какая же она чудесная девочка. А потом поправил себя: она больше не девочка, она женщина. Самая замечательная на свете молодая женщина.

Медленно тянулось лето. В июле, как и при родителях, Эдвина повезла детей на дачу близ озера Тахо, которую они снимали у друзей отца. Они всегда проводили там часть лета, и Эдвина хотела, чтобы и сейчас все оставалось по-прежнему.

Они жили в маленьких уютных домиках; мальчишки гуляли, удили рыбу, а Эдвина готовила еду и ходила купаться с Тедди и девочками. Они вели тихую, размеренную жизнь, и здесь-то наконец Эдвина почувствовала, что они стали приходить в себя. Это было то, что нужно для них, и даже Эдвине перестали сниться кошмары про ту страшную апрельскую ночь. Вечерами, лежа в постели, она вспоминала, что они делали днем, а потом ее мысли опять возвращались к прошлому лету, когда они были здесь вместе с Чарльзом. Чем бы она ни занималась, она все время думала о нем, и ее воспоминания были нежными и горькими.

Раньше все было по-другому. Отец придумывал для мальчиков всякие игры, а Эдвина много гуляла с мамой вокруг озера, собирая полевые цветы. Они разговаривали о жизни, о мужчинах, о детях, о замужестве, и именно здесь Эдвина призналась маме, что любит Чарльза. Правда, это ни для кого не было секретом, и Джордж постоянно ее подкалывал, но Эдвина не обращала внимания на его шуточки. Она готова была объявить о своей любви всему миру. Она пришла в восторг, когда Чарльз приехал к ним в Сан-Франциско. Он привез гостинцы девочкам, новый велосипед Джорджу и книжки в красивых переплетах Филипу. Всем так понравились его подарки… а потом они пошли гулять в лес.

Эдвина часто вспоминала те дни и чуть не плакала, возвращаясь в настоящее. Для нее это лето стало испытанием. Она пыталась заменить детям маму, но порой казалась себе такой беспомощной. Она учила Алексис плавать, присматривала за Фанни, играющей на берегу. Тедди почти не отходил от нее, а Филип подолгу разговаривал с ней о Гарварде. Ей пришлось стать всем для них: защитницей, другом, наставником и советчиком.

Они прожили на даче неделю, как вдруг неожиданно приехал Бен с подарками для всех и книгами для Эдвины. С ним было так интересно и весело, все обрадовались ему, как любимому дяде. Даже Алексис радостно смеялась, подбегая к нему. Ее белокурые локоны свободно разлетались, когда она бежала по берегу босыми ножками. Она походила на волшебного эльфа. Тедди привычно устроился на руках у сестры, обхватив ее шею ручонками.

• Предыдущая
• 25/66
• Следующая