Сокровище рыцарей Храма - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/62
• Следующая

Он догадывался, что «вольноопределяющийся» без работы не останется. Таких «добровольцев», хорошо умеющих обращаться с оружием, часто нанимали темные дельцы для «мокрых» дел.

– Господин Шиловский?

Надзиратель сыскной полиции невольно вздрогнул и поднял глаза вверх. Перед ним стоял элегантно одетый мужчина, брюнет, явно иностранец. Он носил небольшие, лихо закрученные вверх усики, был худощав, подтянут и держал в одной руке трость черного дерева с набалдашником в виде позолоченной львиной головы, а в другой – небольшой саквояж коричневой кожи.

Опытный сыщик Шиловского сразу определил, что трость иностранца с секретом. Похоже, резное дерево служило ножнами клинка.

– Да, – ответил Шиловский. – С кем имею честь?..

– Это я звонил вам утром. Позвольте представиться – Франсуа Боже.

– Очень приятно.

– Разрешите присесть?

– Пожалуйста, – вежливо ответил Шиловский.

А сам подумал: «Какого черта этот французик ломает комедию?! Делает вид, будто я заказал этот столик. И где – в «Бель Вю», одном из лучших ресторанов Киева! Цены тут совсем не по карману чиновнику полиции моего ранга. Эх, надо было мне не идти в поводу француза, а назначить встречу хотя бы у Стамати на Прорезной. Донесут начальству, как я тут шикую, беды не оберешься…»

– Вы уже сделали заказ? – поинтересовался мсье Боже.

– Не успел, – не без нахальства ответил немного успокоившийся Шиловский, которого уже начала забавлять нестандартность ситуации.

Утром, едва он появился в своем кабинете, раздался телефонный звонок. Недоумевающий надзиратель (обычно он приходил очень рано, чтобы навести порядок в бумагах) поднял трубку и услышал незнакомый мужской голос с легким иностранным акцентом:

– Простите, это господин Шиловский?

– Он самый, – не очень приветливо ответил надзиратель.

– Евграф Петрович?

– Именно так.

– Мне нужно с вами встретиться. Сегодня. Очень важное дело.

– Кто вы?

– Как вы смотрите на то, чтобы отобедать в ресторане «Бель Вю»? – спросил незнакомец, проигнорировав вопрос Шиловского. – Говорят, там отличная кухня…

Надзиратель был скор на решения. Тем более что неизвестный господин своей таинственностью явно намекал на некую информацию, которая может быть полезна полиции.

– Время?.. – спросил коротко Шиловский.

– Два часа пополудни.

– Я приду.

Шиловский всегда отличался сообразительностью. Он сразу понял, почему неизвестный мужчина не хочет называть свое имя. Что ж, разумно, подумал надзиратель. Похоже, незнакомцу известно, что чиновники особых поручений, которым поручен надзор над нижестоящими чинами, не брезговали подслушивать их разговоры, что не составляло большого труда. Обычно этим делом занимались телефонистки – тайные осведомители полиции.

Однако от предложения неизвестного веяло не только тайной, но и еще чем-то, немного страшноватым. Опытный сыщик Шиловский почувствовал это даже на расстоянии. Поэтому он не забыл положить в карман браунинг – на всякий случай.

Мало того, надзиратель начал подумывать, а не прихватить ли с собой пару надежных филеров, но потом решительно отказался от этого намерения. И впрямь, что может грозить сотруднику киевского сыска средь бела дня, да еще и на Крещатике?

Пока официант бегал туда-сюда, сервируя стол, Шиловский и мсье Боже вели светскую беседу (все в общем, а конкретно – ни о чем) и приглядывались друг к другу. Наконец стол был накрыт и француз (он сказал, что третьего дня приехал из Парижа), жадно глядя на стол, воскликнул со страстью настоящего гурмана:

– Потрясающе! Я, знаете ли, большой любитель русской кухни. В ней очень много от французской, но есть еще какая-то изюминка, которая вызывает прямо-таки зверский аппетит.

Шиловский лишь поддакивал. Мсье Боже и впрямь заказал богатый обед, но у надзирателя сыскной полиции почему-то пропал аппетит. Он жевал кусочек белорыбицы с таким настроением, будто ему в рот попала полынь.

Евграф Петрович чувствовал, что скоро наступит момент, когда француз начнет излагать ему мотивы, побудившие иностранца назначить встречу в «Бель Вю». И от этого предчувствия его бросало то в жар, то в холод.

– Где вы остановились? – полюбопытствовал Шиловский.

– В «Континентале». Весьма приличная гостиница. Мне посоветовал ее Шарль Лянчиа, мой хороший знакомый. Он управляющий акционерного общества, которому принадлежит «Континенталь».

Живут же люди, с невольной завистью подумал надзиратель. Апартамент в «Континентале» стоил 15 целковых в сутки; ровно столько зарабатывал рабочий за полмесяца. Построенный в конце XIX века на Николаевской улице, «Континенталь» был по карману только богатым господам.

Шиловскому приходилось бывать там несколько раз – по долгу службы. В четырехэтажном «Континентале» имелись сто шикарных номеров, большой ресторанный зал, зимний сад, роскошные кабинеты, бильярдные, общий салон с четырьмя читальнями, два электрических лифта – пассажирский и багажный, кладовые для хранения багажа и драгоценных вещей, ванные комнаты и летний сад со светящимся фонтаном. В гостинице установили паровое отопление, вентиляцию, электрическое освещение, а по всему зданию провели горячую воду. Для Киева это был просто потрясающий, европейский шик.

– Вы очень хорошо говорите по-русски, – заметил Шиловский, закуривая предложенную мсье Боже пахитоску[40].

Им принесли кофе со сливками, и божественный аромат напитка (лучше, чем в «Бель Вю», кофе готовили только у «Франсуа» на Фундуклеевской) вкупе с дымом дорогого заморского табака приятно щекотал ноздри.

– Ну, это никакой не секрет, – улыбнулся француз. – Мои предки долгое время жили в Российской империи. Между прочим, я родился в Киеве и прожил здесь четырнадцать лет. О, это были прекрасные годы! Впрочем, что я об этом говорю… Детство оставляет в памяти любого человека неизгладимые впечатления. Потом меня послали на учебу в Париж. А год назад мои престарелые родители пожелали уехать во Францию, чтобы доживать свой век на исторической родине. Ностальгия по дымам родного Отечества, знаете ли, бывает не только у русских…

Шиловский кивнул, удовлетворенный ответом, и выпустил дымное облачко, спрятавшись за ним от испытующего взгляда мсье Боже. Он вдруг почувствовал внутри неприятный холодок и понял, что наступает момент истины. Сейчас француз скажет, почему он пригласил надзирателя сыскной полиции на эту интригующую встречу.

И Шиловский не ошибся. Мсье Боже вдруг стал очень серьезным – зловеще серьезным. Немного наклонившись к собеседнику, он тихо, будто кто-нибудь мог их подслушать, молвил:

– Евграф Петрович, мне очень хочется, чтобы вы забыли про историю, связанную с Китаевским погостом. Оставьте Ваську Шныря и иже с ним в покое.

Шиловский ожидал от француза чего угодно. Даже предложения поработать тайным агентом «Сюртэ Женераль»[41], что выглядело как бы не совсем изменой родине, потому что Франция – союзница России в войне против Германии и Австро-Венгрии. Но упоминание Китаевского кладбища было для надзирателя сыскной полиции громом среди ясного неба.

Он некоторое время жевал губами, подыскивая нужные слова, а затем довольно жестко сказал:

– А не кажется ли вам, милостивый государь, что вы вмешиваетесь в дела, которые ни в коей мере не должны интересовать иностранца (даже если он союзник), потому что они находятся под юрисдикцией российской сыскной полиции?

– Кажется, – ответил мсье Боже, приятно улыбаясь. – Потому я и назначил вам встречу. Эта пустяшная история с Китаевским кладбищем – бред какого-то полоумного – только отвлекает полицейских от исполнения ими своих непосредственных обязанностей. И это в столь сложное и тяжелое для страны время… В этой истории нет никакого криминала. Да, я вас понимаю: вам поступил сигнал, и вы должны его проверить. Будем считать, что проверка состоялась и донос оказался пустышкой.

• Предыдущая
• 30/62
• Следующая