Ярче, чем солнце - Бекитт Лора - Страница 2

— А сколько там платят? — осмелилась спросить Нелл.

— Ты будешь получать не меньше пяти долларов в неделю, хотя не считай, что это много: сперва я тоже так думала! Здесь тебе понадобится куча новых вещей, захочется развлечься, к тому же придется снимать жилье.

— А где его найти? У меня осталось только десять центов.

— Пока ты ничего не заработала, можешь пожить в моей комнате, а после что-то найдешь, хотя бы даже в этом пансионе, — великодушно промолвила Хлоя и продолжила рассказывать о своей жизни: — По воскресеньям мы не работаем, и я хожу на танцы, а иногда в кино. Здесь есть дансинги, но туда пускают за деньги, а вот когда танцы устраивают в гавани, на каком-нибудь корабле, девушки проходят бесплатно. В Галифаксе большой гарнизон; я тебе писала о том, что такие вечера посещают даже офицеры.

— И как они относятся к фабричным работницам?

Хлоя пожала плечами.

— Конечно, есть и такие, кто смотрит на нас свысока, как на людей второго сорта. Просто надо уметь выбирать кавалеров! К тому же зачастую местные девушки не ходят на танцы, потому что им запрещают родители, а такие, как мы, — сами себе хозяева!

— Я не умею танцевать, — призналась Нелл.

— Это дело нехитрое. Я научу тебя в два счета!

— У меня нет хорошей одежды.

— Я одолжу тебе одно из своих платьев, а когда заработаешь денег, купишь себе все, что захочешь. В Галифаксе полно магазинов, и чтобы хорошо одеться, вовсе не обязательно приобретать что-то дорогое.

Хлоя сняла с переносной газовой плитки сковородку с яичницей, и они сели за стол.

— Я не всегда готовлю дома, иногда захожу куда-нибудь перекусить. А еще лучше, если кто-нибудь пригласит поужинать.

Нелл поняла, что Хлоя имеет в виду поклонников, но не рискнула спросить, есть ли у подруги постоянный приятель. Она боялась стать лишней в жизни этой девушки, между тем больше ей пока что не на кого было рассчитывать.

В ее душе в очередной раз проснулись угрызения совести, и она сказала:

— Мне было нелегко оставить мать и Аннели, и я все время думаю о том, что…

— Брось! — перебила Хлоя. — В городе тебя ждет совершенно иная жизнь. В конце концов, кто-то предпочитает землю, а кто-то — парус на горизонте. Сколько времени ты копила на билет? Можешь не отвечать, я это знаю. А здесь ты вернешь эти деньги, проработав пару недель!

Вволю наговорившись, они легли спать. Хлоя занимала мансардное помещение, вдобавок напротив не было зданий, потому необходимость в занавесках отпадала, и Нелл могла видеть постепенно гаснущее небо с тонким, как ноготь, серпом раннего месяца и редкими проблесками звезд, к которым поднимался дым корабельных топок. Гавань Галифакса не замерзала зимой, а работа в ней продолжалась не только днем, но и ночью, при ярком свете дуговых ламп.

Нелл понимала, почему Хлоя сказала о парусах. Жить близ порта означало находиться на перекрестке множества различных дорог; даже оставаясь на месте, ощущать бесконечное движение, способное вызывать и поддерживать в душе восторженное смятение и страсть к переменам.

Утром Нелл проснулась засветло. Она спала на удивление крепко, ей ничего не снилось, и теперь она чувствовала себя отдохнувшей.

Хлоя тоже выглядела бодрой; она сказала, что надо поторопиться, и великодушно пообещала поделиться с Нелл своим завтраком.

Девушка с невольной — завистью следила за тем, как подруга собирается на работу. Та умела грациозным движением откидывать волосы назад так, чтобы они струились по спине, а после столь же непринужденно и ловко закалывать непослушные пряди.

Нелл сказала себе, что ей надо многому научиться и многое перенять у Хлои или у кого-то еще.

Она решила надеть скромное платье цвета ржавчины, гармонировавшее с рыжими волосами, и подруга одобрила ее выбор.

Завтрак проходил за длинным столом в молчаливой компании, где были и мужчины, и женщины, в основном фабричные работники или конторские служащие. Подавали овсяную кашу, хлеб с вареньем и маслом и жидкий чай. Нелл с аппетитом съела все, что ей предложили, помня о том, что ее десяти центов едва ли хватит на один полноценный обед.

Когда они вышли на воздух, Хлоя вновь принялась рассказывать о городской жизни, тогда как взор Нелл был прикован к гавани.

На море опустился белый, как молоко, туман. В этом мареве корабли перекликались гудками, и воздух упруго дрожал, а временами, казалось, разрывался от громких, протяжных звуков.

Еще не отдавая себе в этом отчета, Нелл чувствовала, что эта гавань станет гаванью ее судьбы, неким магнитом, притягивающим желанные перемены, именно отсюда начнется отсчет ее нового пути.

Из экономии, а также чтобы подышать свежим воздухом, показать себя и поглазеть на толпу, Хлоя всегда ходила на работу пешком. Очень скоро они с Нелл стали частью потока людей, направлявшихся в промышленные районы города.

Разумеется, прежде всего Нелл интересовала молодежь, хотя она не могла не заметить множество пожилых, изможденных женщин, по-видимому, идущих туда же, куда и они с Хлоей.

Кое-кто из молодых людей пытался заговорить с наиболее симпатичными девушками, но к чести Хлои, она не отвечала на эти заигрывания.

Она не жаловала фабричных рабочих, считая их пустомелями. Насколько поняла Нелл, подруга благоволила к военным, хотя Хлоя сразу предупредила, что и тут надо держать ухо востро:

— Многие из них перед отправкой на фронт готовы надавать таких обещаний, что у девушки определенно закружится голова! Впрочем, тебе нечего беспокоиться: я всех здесь знаю и всегда подскажу, с кем не стоит связываться.

Нелл в который раз возблагодарила Небеса за то, что они послали ей такую смышленую подругу (которая была вовсе не против покрасоваться перед менее опытной товаркой).

Хотя сейчас Нелл куда больше волновали не отношения с мужчинами, а предстоящее собеседование. А если она допустит какой-то промах? А вдруг ее сочтут деревенщиной, непригодной для такой работы?!

Заметив, что у подруги в буквальном смысле слова трясутся поджилки, и желая рассеять ее сомнения, Хлоя небрежно произнесла:

— Не робей! Тебе не станут задавать сложных вопросов; в лучшем случае поинтересуются, откуда ты и кто твои родители. Упаковщица для них все равно что машина, никого не волнуют ее ум и чувства.

Фабрика представляла собой огромное здание с множеством переходов, окон, ворот и дверей.

Показав, где находится контора, Хлоя поспешила на свое рабочее место; девушки договорились встретиться в шесть вечера возле главных ворот фабрики.

К неожиданности и растерянности Нелл, она оказалась не единственной, кто желал поступить на работу: в коридоре столпилось около двадцати девушек и женщин. Заметив прямые бесцеремонные взгляды, Нелл попыталась напустить на себя безразличный вид, хотя при этом ее щеки пылали так, что краска даже скрыла веснушки.

Вопреки обнадеживающим словам Хлои, в душе Нелл медленно, но неуклонно росла паника. Наверняка все догадываются, что она — чистый лист, на котором можно начать писать что угодно.

Собственно, так оно и было. Предостережения и увещевания, какими мать осыпала Нелл перед отъездом, благополучно выветрились из ее души. И дело было не только в том, что, как говорила Хлоя, местные девушки находились под опекой родителей, а приезжим удалось от нее ускользнуть. Просто ни мать, ни даже священник не могли толком объяснить, с чем связаны те или иные запреты.

Почему девушке нельзя жить в городе одной или даже с подругой и работать на фабрике? Отчего она не должна учиться танцевать и что плохого в том, чтобы принимать ухаживания молодых людей?

Нелл чувствовала себя неспособной самостоятельно мыслить и принимать решения. В семнадцать лет она все еще была куском воска, глиной в руках если не Создателя, то судьбы.

Она совсем не знала себя и только чувствовала, что ей не нравится прежняя жизнь. Ее душу переполняли желания, однако Нелл не могла сказать, чего она больше хочет: хорошего заработка, уважения окружающих, верной дружбы или… любви?