Шакал (Тайная война Карлоса Шакала) - Фоллейн Джон - Страница 64

“SOS — пострадавшим” получила право присутствовать в качестве истца при всех следственных процедурах, оказывать поддержку жертвам терактов из фондов министерства юстиции и следить за ходом следствия с правом подачи жалобы в случае каких-либо препятствий. После многочисленных обращений Франсуазы Рудетски президент Миттеран создал специальный фонд, приравняв привилегии, предоставляемые жертвам терроризма во Франции (вне зависимости от национальности), к тем, которыми пользовались инвалиды войны. Права, предоставляемые во Франции жертвам терактов и членам их семей, не имеют аналога среди других европейских стран. “Пострадавшие объединились и ведут свою борьбу без ненависти и желания отомстить”, — бесстрастно объясняла Рудетски. “Они являются жертвами новой войны, но о них слишком часто забывают”.^{388} После операций по пересадке тканей и курса реабилитации она научилась ходить на костылях.

Через несколько лет юридическое расследование, начатое после того как Карлос убил двух офицеров ДСТ и Мухарбала, наконец, было завершено. В конце 1990 года прокуроры парижского отдела по борьбе с терроризмом эксгумировали ордер на арест Карлоса, датированный 9 января 1976 года. В июле 1991 года полицейские из уголовной полиции вернулись в квартиру на улице Тулье — последний известный им адрес Карлоса — с заведомо бессмысленной задачей поставить его в известность о грядущем суде, как того требовал закон. В июне 1992 года, рассмотрев дело в отсутствие Карлоса, суд приговорил его к пожизненному заключению за убийства на улице Тулье. Это был первый приговор, вынесенный Карлосу. В отдельном расследовании, которое касалось взрыва на улице Марбёф, адвокаты работавшие на “SOS — пострадавшим”, отмечали значительный прогресс и всячески способствовали тому, чтобы все улики были расследованы.

Не считая отчетливого представления, что в случае задержания на французской территории ему уготована жизнь за решеткой, Карлос не мог не чувствовать того, что петля вокруг него затягивается все туже. В конце 1990 года во французской и немецкой прессе появились статьи, в которых сначала был назван район Дамаска, где он жил, и вымышленное имя, под которым скрывался, а потом и точный адрес, сопровождавшийся фотографией дома, охраняемого неряшливым телохранителем.^{389} Внезапный всплеск интереса к нему льстил самолюбию Карлоса, однако вместе с тем и служил предупреждением. Оно прозвучало и в статье, посвященной соседу Карлоса по Дамаску — нацистскому военному преступнику Алоису Брюннеру, которая была написана французским журналистом и “охотником за нацистами” Сержем Кларсфель-дом с целью усиления давления на президента аль-Асада, чтобы тот выслал Брюннера.

Местонахождение Карлоса привлекло внимание еще одной секретной службы, которая тайно присоединилась к ЦРУ и ДСТ. В 1991 году немецкая разведка получила сведения о том, что Вайнрих также находится в сирийской столице вместе с Карлосом. Вайнриха выдала пустая пачка сигарет “Лаки страйк”, которая, вопреки названию, не принесла ему удачи, и которую он выбросил в урну в выставочном зале компании “Мерседес” в Дамаске. Она была изъята немецким разведчиком и передана криминалистам, которые обнаружили на ней отпечатки пальцев Вайнриха.

Среди пассажиров, прилетевших на авиалайнере, принадлежавшем сирийской авиакомпании, 21 сентября 1991 года, было

В аэропорту Триполи высокий человек с толстым лицом и густыми усами предъявил ливийскому пограничнику дипломатический паспорт Йемена на имя Наги Абубакера Ахмеда. “Мы — палестинцы, высланные из Сирии, и хотим обосноваться в Ливии,” — заявил дипломат на паспортном контроле.^{390} Насколько могли судить представители таможенного контроля на основании предъявленных документов, остальные взрослые были марокканскими и йеменскими дипломатами. Это было странное сочетание национальностей, и дипломатам было предложено открыть чемоданы для досмотра. Их содержимое не только не рассеяло их сомнений, но вызвало еще больше вопросов. Полицейские пригласили в аэропорт сирийского консула, но и его вмешательсво не помогло Наги Абубакеру Ахмеду получить разрешение на въезд в страну.

Позднее ливийские власти утверждали, что они и представить себе не могли, что этими дипломатами были Карлос, его жена Магдалина Копп, его мать Эльба Санчес и ближайший помощник Вайнрих. Лишь Вайнриху, который славился своими тесными контактами с ливийцами, разрешили въехать в страну. Остальные трое, от которых Сирия столь хитро избавилась, не поставив ливийцев даже в известность об их приезде, особого восторга в Триполи не вызвали. Ливийской разведке было более чем достаточно Абу Нидаля, который обосновался в Триполи, после того как его изгнали из Дамаска. И без того напряженные отношения Каддафи с Вашингтоном крайне обострились после того, как администрация Буша обвинила ливийских националистов во взрыве американского авиалайнера над Лок-керби и французского над Сахарой.

Изгнание Карлоса из Сирии было продиктовано желанием президента аль-Асада установить более теплые отношения с Вашингтоном. Участие сирийских войск в войне в заливе сыграло хоть и незначительную роль с военной точки зрения, зато существенно улучшило отношения с Вашингтоном. Однако Сирия продолжала числиться в списке государств, поддерживающих терроризм, который был составлен госдепартаментом, что лишало ее возможности получать помощь от Америки. Отказ от поддержки лиц, подобных Карлосу, со стороны Сирии позволил бы Вашингтону включить ее в арабо-израильские мирные переговоры. Уже в течение нескольких месяцев покровитель Карлоса полковник Хайтам Саид недвусмысленно давал ему понять, что его присутствие в стране является обременительным. Карлосу эта неловкая ситуация лишь напоминала о том, как за несколько лет до этого от него пытались избавиться секретные службы стран советского блока.

После препирательств в аэропорту Триполи Карлос понял, что в сирийской столице отнюдь не рады его вынужденному возвращению. На следующий же день раздраженные офицеры сирийской разведки уже встречали самолет ливийских авиалиний в Дамаске. Карлос, не менее взбешенный унижением (“с нами обращались как с собаками”, — вспоминала позднее Копп), отказался идти навстречу сирийцам. Он отказался даже временно останавливаться в Ливане. По прошествии нескольких дней Вайнрих понял, что ничто не заставит ливийцев изменить свое решение, и отправился обратно в Дамаск, чтобы присоединиться к Карлосу.

После поисков другого арабского государства, которое могло бы принять ^Карлоса, Сирия в декабре 1991 года отправила его и Копп в Йемен, объединившийся за год до этого, когда лидеры просоветского юга и прозападного севера согласились разделить власть в новом государстве. Чету встречали не больше не меньше как в зале ожидания для особо важных персон. Однако увещевания Йеменской социалистической партии не поколебали лидеров новой страны, и через 24 часа супружеская пара на том же самолете была отправлена обратно в Дамаск. Западная разведка узнала о визите Карлоса в Йемен только после его отлета. “Мы упустили его только потому, что Йемен вовремя не поставил нас в известность”, — констатировал офицер МИ-6.

В конце 1991 года Карлос и его семья с помощью сирийцев незаметно проскользнули в Иорданию, на сей раз с фальшивыми йеменскими паспортами — паспорт Карлоса, выданный йеменским посольством в Дамаске на имя Абдурабо али-Мохаммеда, обладал дипломатическим статусом. Никто не удосужился испросить разрешения на его въезд у властей иорданской столицы. И лишь летом 1992 года иорданская секретная служба обнаружила Карлоса, и власти предоставили ему несколько месяцев испытательного срока. Однако происшедший инцидент, во время которого Карлос неумышленно, по утверждению его адвокатов, убил иракца, вскоре убедил иорданцев в том, что от него надо избавляться.