Магиня для эмиссара - Кузьмина Надежда М. - Страница 3
- Предыдущая
- 3/111
- Следующая
Ух ты! Оказывается, один полезный навык за время замужества я все же получила – после хождений по три раза в неделю на рынок торговалась я, как дышала, с невозмутимым лицом карточного шулера.
Пальцы торговца чуть сжались. Ага, хороший признак – отдавать не хочет.
– Даю сорок!
– Шестьдесят.
– Сорок пять.
– Давайте сюда. Хочу успеть к Мартинесу до дождя.
– Пятьдесят!
– Пятьдесят пять и забирайте!
– Ну, ньера, вы…
– Как и вы, любезный ньер, – улыбнулась я.
Неплохо, на десять монет больше, чем я рассчитывала. Вот только если предложить этой пиявке в пенсне остальное – он отыграется… Придётся зайти куда-нибудь ещё.
Не успела выйти на улицу, на нос упала большая капля. Похоже, ливня не избежать.
Я оплакивать рухнувший брак не собиралась – пусть небо сделает это вместо меня.
Вообще, если бы не беременность, я бы и не беспокоилась – маг себя и защитит, и прокормит. Но из-за положения ситуация осложнилась – ведь мне нельзя было колдовать. Никто не знал, почему так происходит, но магические способности у детей магов появлялись лишь тогда, когда мать, вынашивая плод, сама не колдовала вовсе. Учёные мужи почесали затылки и создали теорию, что нерастраченное волшебство накапливается в женском организме, при переполнении оного перетекая в плод и пропитывая его. Звучало сущим бредом, но работало. Чем строже воздерживалась будущая мать от траты магии, тем сильнее оказывалась магическая жилка в ребёнке.
Андреас трижды пытался уговорить меня выручить его с заказами, преступив запрет. Два раза я согласилась – зачаровать брошь от потери – сущая безделица. Сложность тут только в длине самого заклинания и настройке его на владелицу. Сделать нетускнеющим серебро тоже нетрудно. Но когда муж принес домой золотой кубок, который некий купец решил преподнести градоправителю, – я в первый раз за все время супружества заартачилась. Чашу нужно было заколдовать так, чтобы всякий налитый туда яд становился безвредным. А это – скажу вам – не пальцами щёлкнуть. На такое нужно выложиться до предела, и потом два дня магичить не сможешь. Я отказалась, сказав, что боюсь за ребёнка. Андреас обвинил меня в том, что я не думаю о семье, а он из-за меня потеряет важного клиента, который мог бы открыть нам двери во многие знатные дома. Скандал продолжался три дня. По вечерам я подолгу рыдала в подушку. Было это два месяца назад.
Нарушать запрет сейчас я не собиралась. Значит, будем искать пути, как прожить четыре месяца, его не нарушая. Вот кому нужна магиня без магии, зато с животом?
Полтора часа спустя я стояла в большом зале Храма, положив руку на чёрный каменный ларец святой Яниры. Сей артефакт нейтрализовывал любую защитную магию и не терпел лжи: соври – и ладонь тут же покроется волдырями от ожога.
– Итак, дщерь, ты утверждаешь, что своими глазами видела измену мужа. Расскажи, как и когда это произошло, и не могла ли ты ошибиться?
Глаза пожилого храмовника смотрели сурово. Я уже поняла, что тот считал недопустимым и безнравственным, что женщина, которая по определению должна подчиняться и повиноваться, жалуется на супруга и повелителя. Вот только выбора у меня не было. А право по закону – было.
– Сегодня днём, вернувшись с рынка, я застала моего мужа в супружеской постели с другой женщиной. Точнее, на другой женщине. То есть ошибки быть не могло, – произнесла я нарочито спокойным голосом.
– Я вижу, ты в тягости, а у мужчин есть потребности…
– Это не всё. Заметив мой приход, эта другая меня оскорбила. А муж не прервал её и не защитил меня. Он остался с ней. Я требую развода!
– Может быть, ты была плохой женой? И сама виновата в случившемся? Подумай – как будет расти ребёнок без отца?
Уже подумала. Справимся. Тем более – Андреасу я пока не говорила, сама узнала на днях – по всем признакам я ждала девочку. Так что имя его дедушки, которым муж собирался наградить наследника, всяко нам без надобности.
– Я хочу развода. По закону доказанная измена даёт мне такое право, – повторила я.
– Покажи ладонь!
Предъявила невредимую длань с твёрдыми бугорками мозолей под пальцами.
– Заявление принято и засвидетельствовано. Какое имя хочешь носить?
– Девичье. Алессита лен Ориенси.
– Заплати тридцать соленов – пошлину за подачу заявления о расторжении брака, ещё двадцать – за выдачу нового паспорта. Документы будут готовы через два часа. Следующий!
Недовольный храмовник отвернулся, уставившись в окно. По стеклу бежали потоки воды – ливень был в самом разгаре.
Два часа я просидела на деревянной скамье в коридоре, ломая пальцы. Обручальное кольцо с опухшего безымянного еле стащила, слюнявя и крутя перстень. Фыркнув, сунула его в карман, к ключу.
Наверное, правы те, кто говорит – что нельзя починить, не стоит и оплакивать… но, выходит, весь наш брак был ложью? Как примириться с тем, что светловолосому красавцу – гордости семинарии – нужна была не я – сероглазая Алессита с каштановыми косами, а наивная покладистая зубрила со складом полезных заклинаний в голове, сильной магией и приличным приданым? А как только я исчерпала полезность, игра в любовь закончилась. Но интересно, что он делает сейчас? Все ещё нежится рядом с довольной Орсеттой? Ой, вряд ли… думаю, амбре от миреньи пропитало уже весь дом и окрестности, собрав кошек и мух со всего холма.
Мысль о том, как разгневанный голый Андреас скатывается, зажимая нос, вниз по лестнице и въезжает босой пяткой в воняющий рыбьей требухой хлюпающий коврик, заставила зажмуриться. Ох, он, наверное, сейчас и зол!
Главное, чтоб меня не помчался искать. Хотя это тоже вряд ли. Скорее, будет ждать, пока сама приду с повинной. Ведь деваться мне некуда, да?
Ещё в голове крутилась мысль о деньгах. Я не рассчитывала, что расторжение брака обойдётся так дорого. Выходит, не прихвати я бронзовую сфинксиху, даже бы развестись не смогла! Но теперь денег осталось на неделю-другую жизни в недорогой гостинице, не больше.
Получив на руки новое удостоверение личности и свиток – свидетельство о разводе, вышла на улицу и раскрыла зонтик. До обители сестёр Храма недалеко – два поворота и одна улица – доберусь и попрошу убежища. Сёстры не отказывают никому. А сейчас главное смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться на мокрой брусчатке.
Ещё через час сестра Керенис – спокойная пожилая женщина с добрым лицом – отвела меня в маленькую келью с крошечным окном, куда и кошке не пролезть. Стены некрашеные, шершавые, терракотового глиняного цвета. Пол каменный. Зато там была кровать. Узкая, с соломенным тюфяком – но я так вымоталась, что уснула бы и на камнях.
Оставив мне масляный светильник, жестяную кружку с водой и толстый ломоть серого хлеба, сестра Керенис молча кивнула и вышла из кельи. Я осталась одна. И хорошо – настроения разговоры разговаривать почему-то не было.
Задвинула щеколду. Сбросила туфли и ахнула – ноги в мокрых чулках опухли, как никогда прежде. И впрямь корова…
Пять минут спустя я, укрывшись своим плащом поверх тощего одеяла, лежала на постели, жевала безвкусный хлеб и сосредоточенно разглядывала трещины на потолке. А потом, доев, повернулась к стенке и уснула.
Часто люди обижаются на жизнь, говоря: «Я же делал всё правильно! Как же вышло, что я оказался в такой заднице?»
Только есть большая разница между «я делал всё правильно» и «я делал, как мне говорили старшие, начальники, родственники». Посмотри внимательно на их собственную жизнь – нравится ли она тебе? Согласен ли ты с таким «правильно»? Примерь – подходит ли тебе такое? А ещё поразмысли над тем, где в своей жизни они определяют место для тебя. Чем они руководствуются – твоим благом, некой абстрактной справедливостью или же попросту своими удобствами? И, если тебя что-то не устраивает, иди своей дорогой. Или терпи и не жалуйся.
- Предыдущая
- 3/111
- Следующая
