Драконий коготь - Баневич Артур - Страница 58
- Предыдущая
- 58/80
- Следующая
— Это нелюди, — поспешил пояснить рыжеволосый. В его староречи однозначно присутствовал акцент народов Севера. Он мог быть верленцем, дракленцем и даже анвашцем, но, судя по имени, родился где-то в здешних краях, в Дефоле. — Это невольники несчастья, опутанные губительным колдовством. Благородный господин Кипанчо попутно освободил их, но это второстепенный вопрос. Не берите в голову. Они не имеют значения.
Дебрен глянул на хозяина, стискивающего кулаки так, что побелели костяшки, и согласился с Деф Гроотом. Значительный человек делает то, что считает нужным, а насосник, несомненно, считал нужным переломать пришельцам как можно больше конечностей. Всем, начиная с рыцаря и кончая щиплющим траву мулом. Но он был всего лишь арендатором, в лучшем случае — хозяином ветряка, поэтому стоял рядом с заплаканной женой и бессильно сжимал кулаки.
— А что имеет значение?
— Он. — Бронированная рука легко, хоть и со скрежетом поднялась и указала на ветряк. — У меня с ним возникли сложности, господин Дебрен. Поэтому я послал за вами.
Дебрен присмотрелся к ветряку. Постройка была современной, легкой, экономичной, но, пожалуй, из тех, что подешевле. Башня, в которой размещался механизм, была размером футов двенадцать на двенадцать, а островерхая крыша начиналась в четырех саженях от земли. Система крыльев была классической, крестовой, однако конструкция самих крыльев отличалась от той, которую он видел на дороге у старых каменных ветряков. Это были решетчатые лопасти из планок, сбитых легкими тонкими дощечками, и при этом решетки были как-то удивительно изогнуты и походили на узкий парус или на птичье перо. В проектировании крыльчатки, несомненно, принимал участие чародей либо инженер, поэтому Дебрена не очень удивляло, что крылья стоят неподвижно, словно приклеенные, хотя ветер чувствовался, а вода заливала все окрест. Хитроумные новинки чародеев по большей части переставали действовать, стоило конструкторам захлопнуть дверь мастерской.
Крыша ветряка еще не была заколочена, с юга на ней оставалось несколько неприкрытых досками прорех. На одной из них на связывающей стропила досочке сидела девочка в коричневом платьице. Лет десяти.
— Там ребенок, — не вполне уверенно сказал Дебрен. — Наверху. Если свалится — убьется.
— А вы, я вижу, действительно разбираетесь в ветряках, — ехидно усмехнулся рыжий. — Надо быть искушенным специалистом, чтобы так вот сразу это отметить. В медицине вы, надо думать, тоже разбираетесь, причем глубоко. Когда о последствиях спрашивают обычного медика, он умное лицо делает, что-то ученое болтает и бормочет о величайшей сложности жизненных процессов. А тут, извольте, трах-бах и поставлен ясный, однозначный диагноз: ежели соплячка упадет, то разобьется. Браво.
— Господин Санса привел меня, чтобы что-то сделать, — холодно бросил Дебрен. — Может, об этом и поговорим? Полагаю, речь пойдет не о том, как снять девочку с крыши.
— Нет, не о том, — покачал головой Кипанчо. — Все гораздо сложнее. Ребенок, господин магун, одурманен злостными чарами коварного чудовища. И погибнет, если мы допустим хотя бы самую незначительную ошибку.
— Чудовище? — удивленно осмотрелся Дебрен. — Где-то здесь затаилось чудовище?
— Вы на него смотрите, — меланхолично усмехнулся Кипанчо. — Девочка сидит у него на голове.
— Понравилось? — спросил Деф Гроот и сам себе ответил: — Вижу, понравилось. Я же говорил, что есть смысл присесть, капельку подумать, отведать моей кухни. Скоропалительные решения никогда не бывают умными. А уж на пустой-то желудок — и подавно. Санса, отломи-ка еще кусок хлеба. Видишь, мэтр с вожделением на жир поглядывает, а вылизывать тарелку опасается, считая это признаком дурного тона. Ну так как, господин Дебрен? Изменили мнение?
Дебрен старательно протер деревянную тарелку, прожевал отдающий плесенью хлеб. Порция была средняя, не велика, не мала, в самый раз для регулярного заполнения желудка. То есть немного скромновата для него. Последнее время он больше ездил и плавал, чем ел. Поездки, возможно, и подешевели, о чем направо и налево трубили фирмы, обслуживающие пилигримов, но зато с бескорыстным гостеприимством или временной работой становилось все сложнее. Он не баловался обильными обедами уже добрых две недели, так что охотно поел бы еще. Однако этого «еще» не было. Оставалось заполнять пустоты в желудке горячим, слегка подслащенным напитком.
Он сидел на самой плохой, наветренной стороне костра, где не было дыма, зато были комары. Ел чудесное, ароматное жаркое. Поэтому забылся. Пар из поданного кубка ударил его, как пятерня джинна, неожиданно выскочившего из бутылки.
— Женщина? Вам запах бабу напоминает?
Он поднял голову, послал недоверчивый взгляд слегка улыбающемуся рыжему.
— О чем вы? — Он хотел, чтобы это прозвучало резко, но чертова мята как-то скверно подействовала на его голосовые связки.
— Женщина, — покачал головой Деф Гроот. — Вероятно, ведьма-травница, а? Эти хуже всех. Однажды я пользовал купца, который заблудился в дебрях, и у такой бабы два дня просидел. До сих пор не знаю, чем она его так охмурила: любистоком, чарами, а может, красотой, подчеркнутой ведьминскими способностями. Но я полгода над беднягой потел, да и когда закончил, и тогда случалось ему ни с того ни с сего слезами заливаться. Родственники претензий не предъявляли, потому что он раза два так этим во время торга контрагентов удивил, что они цену спустили. Да-а-а… Тяжелый был случай. Ваш, к счастью, не столь серьезен.
— Не знаю, о чем вы, — сказал Дебрен, глядя в кубок, который держал обеими руками.
— Я хорошо готовлю, — загадочно улыбнулся Деф Гроот. — Однако я не повар. Душиством на хлеб зарабатываю. — Он отставил тарелку, на которой еще оставалось немного мяса. — А также на сыр, ветчину, хорошее вино. Я говорю это не для того, чтобы похвалиться. Просто хочу обратить твое внимание на факт, который тебе, вероятно, знаком по собственному опыту. На этом свете такие, как мы, низкорожденные, должны хорошо дело свое делать, чтобы ветчину и сыр вином запивать. Не дай обмануть себя видимостям, глядя на мою скромную двуколку и старые латы господина Кипанчо. Он — не первый встречный, да и я не стал бы оказывать свои ценные услуги случайному прохожему.
Дебрен глянул на четвертую тарелку, не лучше и не хуже, чем другие, зато с нетронутой порцией, а потом повернулся и посмотрел на ветряк. Тощий дворянин, все еще потевший в полных доспехах, но уже без шлема, стоял, задрав голову, и рассматривал неподвижные лопасти.
— Знаю, — проворчал Дебрен, снова поворачиваясь к душисту. — Я знаю, кто он такой, этот Кипанчо из Ламанксены. Читал о нем, только не думал, что он существует реально.
— Так бывает с людьми, вдохновляющими гениальных поэтов.
— Господин Кипанчо, тот, что из рыцарского эпоса… Простите, если я, хоть критик из меня никакой, выскажу свое мнение, но думаю, оно не расходится с мнением большинства. Это возвышенный персонаж, трагический и богатый символикой, но немного… ну…
— Спятивший. — Деф Гроот понимающе усмехнулся. Он даже не взглянул на Сансу, хотят тот как преданный оруженосец должен был теперь либо хватануть его тарелкой по рыжей голове, либо отложить оную тарелку и помчаться с доносом. Ну что ж, Деф Гроот был душистом, который неплохо зарабатывал на вино и ветчину. В людях он разбирался.
— Мой хозяин — сумасшедший, — без обиняков заявил Санса, облизывая ложку. — Вы медики, поэтому я могу вам это смело сказать. Совершенно стукнутый псих. Боевым молотом, конкретно говоря. В бою с теммозанами. В пустыне.
— Понимаю, — медленно проговорил Дебрен. — И твое здесь присутствие, мэтр Гроот, и странные иллюзии рыцаря, который ветряки с чудовищами путает. Боевой молот весит четверть центнера, а то и больше. Мало найдется людей, выживших после такого удара по шлему. Но что мне здесь делать, не понимаю. С молотом ваш наниматель столкнулся давным-давно. Сразу видно. К свежим ранам меня призывали не раз, особенно в местах мало богатых медиками и цирюльниками. Но по таким случаям — никогда.
- Предыдущая
- 58/80
- Следующая
