Край белых птиц (СИ) - Романовская Ольга - Страница 8

— Не изображай мученика. — Раз — и кусочки птицы в грибном соусе со спаржей вновь стали горячими. — Не тебя же отвергли, а моих девочек. Вернусь через пару минут. Надеюсь, ты не сбежишь, Ролейн, это непорядочно.

Император стремительно покинул столовую, оставив друга на растерзание двум демоницам.

Темнейший прошёл мимо замерших каменными изваяниями стражников и, не оборачиваясь, приказал:

— Орола ко мне!

Следующий шаг — и часового уже нет на посту, он спешит исполнить приказ.

Император остановился у окна, за которым поблёскивал тончайшей пеленой снег, и распахнул створку. Вопреки логике, в дворцовые покои ворвался не студёный, обжигающий ветер, а лишь лёгкий вечерний бриз. Погода, как и всё в Империи, была подконтрольна Темнейшему, тот не терпел холодов, поэтому в столице никогда не трещали морозы и дул юго-западный ветер, напоминая о море.

Император облокотился о подоконник и нетерпеливо глянул в темноту. Как оказалось, он ждал вампира. Тот влетел в окно и, едва коснувшись пола, замер в нижайшем поклоне:

— Вы звали меня, господин?

Орол принадлежал к клану Вечности, поэтому именовал Темнейшего не императорским величеством, а господином.

— Мог бы поторопиться, — скривился император. — Или амулет связи сработал с опозданием?

Вампир промолчал и практически распластался на полу. Темнейший обошёл его и мановением руки захлопнул окно. Он ничего не сказал, не подал ни единого жеста, но Орол поспешил подняться и последовал за императором в один из пустых, поражавших величием залов.

Темнейший остановился на пороге и, сотворив полог тишины, отгородивший их от мира, приказал:

— Король Страден. Сроку — пять дней. Не убивать, не пить, но сделать так, чтобы не нашли. Ни его, ни вас. Отвечаешь сердцем.

Орол кивнул, с содроганием вспомнив о показательных казнях императора. Он вырывал сердце из груди провинившегося и либо заставлял съесть подчинённых провинившихся, либо дарил его в стеклянном сосуде семье погибшего. Такое было слишком даже для вампиров.

— И шпионы… Мне кажется, ещё кто-то остался. Разберись.

Вампир поклонился и удалился выполнять поручения.

Темнейший улыбнулся и тихо промурлыкал: «Глупенькие людишки, вы тут же отзовёте своё посольство и ещё извинения пришлёте».

Мериам во все глаза смотрела на жилище оборотней. Совсем не так она себе его представляла, не как обычный дом посреди леса.

Они с Шардашем прогостили в Онве без малого две недели. За это время профессор успел стать примером для подражания, который при каждом удобном и неудобном случае приводил родственникам и знакомым Себастьян Даргон. Отныне задачей Мериам стало не посрамить научное звание мужа и получить диплом.

Аише предстояло взять куда более высокую цель: Академию чародейства. Она, впрочем, не возражала, фыркая, заверяла, что вернётся домой с кандидатской.

— Славная девчонка! — говорил, глядя на неё Себастьян. — И не трусиха, не то, что Мирри. А всё ты, Зарина! Отдала бы нам на воспитание, мужу бы помощница была. А так только детей годна рожать. Может, хоть с этим справится.

— Дело нехитрое, — отмахивалась Зарина. — А учёба… Что поделаешь, не в тебя пошла. Мы с Арелисом тоже не в восторге, но зато мужа удачного отхватила. Ты уж позаботься, чтобы ратушный зал под торжество отдали.

— Переговорил уже.

Зарина благодарно чмокнула отца в щёку и пропела, что он самый лучший.

Свадьбу назначили на двадцатое февраля, чтобы молодые успели пожить немного вдвоём перед началом нового учебного семестра. Дата стала компромиссной: по правилам оборотней торжество надлежало назначить первого февраля, а семейство Ики ратовало за один из мартовских дней.

Мериам оказалась в самой гуще свадебной круговерти. Вся женская половина семейств Ики и Даргон, включая подоспевшую по такому случаю Власелену, засыпала её советами по замужней жизни, завалила образцами платьев и эскизов брачного кулона — первого подарка жене от супруга. Для церемонии по обряду оборотней и вовсе полагались ошейники, но Шардаш пока молчал об этом, опасаясь, Мериам не оценит. Кольца — брачные символы по человеческому обычаю — он взял на себя, снял мерки и заказал у гномов в Бонбридже.

Теперь Мериам предстояло познакомиться с семьёй Шардаша.

Профессор заверял, мать и сёстры примут его выбор, но адептка слишком хорошо помнила реакцию Ноэсы и опасалась её повторения.

Первой их приближение почуяла Майхаль и с радостным визгом повисла на шее брата. Затем приветливо поздоровалась с Мериам и толкнула Шардаша в бок: «А говорил, просто ученица!» Адептка смутилась: она до сих пор не могла привыкнуть к простоте нравов оборотней.

Майхаль всё не унималась и задавала такие вопросы, которые не принято обсуждать с посторонними. Особенно её интересовало, сколько раз за ночь брат близок с невестой: по словам оборотницы, этим определялась степень его любви.

— Она человек, с ней пока нельзя столько, — ответил за Мериам Шардаш и пояснил, отвечая на её недоумённый взгляд: — Да, Мирри, после свадьбы будет несколько иначе, постепенно, чтобы привыкла.

— А откуда вы узнали, что мы помолвлены? — поспешила сменить тему адептка.

— Кольцо же и запах Тревеуса, — фыркнула Майхаль.

В это время к ним подошла женщина в сером глухом платье. На горле поблескивало тугое колье в виде обруча с двумя рунами — «Верностью» и «Любовью».

— Доброй охоты и милости луны, сынок! — улыбнулась женщина и поцеловала Шардаша. — Совсем забыл к нам дорогу, человеком стал. А кто это с тобой?

Её взгляд с интересом скользнул по Мериам. Женщина принюхалась и нахмурилась, едва слышно шепнув: «Рискуешь!». Профессор проигнорировал её слова и подтолкнул Мериам вперёд.

— Доброй охоты и милости луны, мама. Познакомься, это Мериам, моя невеста. Мы поженимся в начале следующего лунного цикла.

Адептка настороженно глядела на молчаливую оборотницу, не спешившую поздравлять сына. Она ожидала неодобрения, протестов, поэтому внутренне сжалась, приготовившись держать удар. Маленькая победа над матерью: отец ведь встал на сторону дочери ещё до того, как Себастьян Даргон велел принять жениха, — вдохновила Мериам, придала сил.

Однако мать Шардаша молчала, внимательно осматривала, оценивала будущую невестку, даже обнюхала, но не спешила выносить вердикт. Это нервировало ещё больше открытого проявления недовольства.

— Она человек, — наконец изрекла оборотница. — Ты хорошо подумал, сынок? Человек с примесью крови отступников. Ноэса рассказала о ней, но я думала, ты внемлешь голосу разума.

— Мать! — повысил голос Шардаш.

Оборотница вздохнула и поджала губы:

— Знаю, помешать не могу, но не одобряю. Верю, она хорошая, но не подходит для клана: я не увижу внуков.

— Увидишь, — заверил профессор, обняв Мериам. — И ты права, лучше Мериам нет никого на свете. Я её люблю.

— Ты глава семьи, тебе решать, — вновь вздохнула оборотница. — Но не говори, что я не предупреждала.

— Что ж, — она обернулась к адептке, — добро пожаловать в наш дом! Да будет он полной чашей до скончания солнца и луны.

Не зная, что делать, Мериам поклонилась. Шардаш шепнул, это лишнее, надлежало лишь ответить: «Милость луны да останется с вами».

Профессор подхватил адептку под руку и повёл в дом. Сестра и мать шли позади.

Жилище оборотней разочаровало Мериам: слишком напоминало человеческое. Шардаш показал ей все комнаты, объяснил, почему родные отреагировали так спокойно:

— Я глава семьи, остальные, даже мать, обязаны подчиняться. Ноэса, она замужняя, поэтому скалилась. На два дома живёт. А тут я главный. Но ничего, с матерью подружишься, сходишь вечерком на кухню, поболтаешь, рецептом каким поделишься. Майхаль тебя приняла, мать тоже смирится. Оно так всегда: новые лица, новая кровь.

Мериам кивнула и тайком обернулась, глянула на оборотницу в сером. Она держалась на почтительном расстоянии, тенью следуя за женихом и невестой.