Питомец (СИ) - Сапегин Александр Павлович - Страница 34
- Предыдущая
- 34/49
- Следующая
- Что случилось, брат Грох? - спросил он толстого монашка с гладко выбритой головой, ворвавшегося в келью.
- Там, там, - Грох проглотил комок и зачастил, - там всадники и это, демонов рург! Они от леса к воротам идут.
- Что за всадники?
- Девки и рург на лошадях, и младенец.
- Младенец тоже на лошади? - брови брата Фра поползли вверх.
- Нет, на девке..., у, отрыжка Тёмного, у второй девки в руках. Рург тоже не на лошади, он впереди идёт. Что нам делать, брат Фра?
- Откройте ворота, - Фра опоясался, - и встретьте путников, как бы они не выглядели. За упоминание Тёмного в стенах храма накладываю епитимью. Вечером перед сном десять раз прочитаете "Символ веры". Исполняйте, брат Грох!
Подобрав рясу, чтобы та не путалась в ногах, брат Грох толстым бочонком посеменил к воротам.
— Надеюсь, сегодня я получу некоторые ответы, — посмотрев на образ Пресветлой в "красном" углу, прошептал настоятель и вышел из кельи.
Уф, успел! Хотя правильнее было сказать "почти", но "почти" не в счет.
Засаду на отряд Лилины устроили в том же месте, где были убиты родители моей маленькой подопечной и наездницы в одном лице. Лири почувствовала мандраж и возбуждение, охватившее крылатую лошадку, и послала образ, который можно было расшифровать, как большой знак вопроса. Заложив вираж, я понёсся к гнезду, на ходу пытаясь втолковать девочке, что у "папочки" появились срочные дела, а чтобы она вела себя хорошо и не обижала приставленных нянек её ожидает сюрприз. За хорошее поведение "папа" обещает привести настоящую "иго-иго" и покатать на ней. Вроде согласилась. Тьфу-тьфу. Надеюсь, Лири не будет безобразничать, а то мелкие постоянно жалуются на тягания за хвосты и крылья. Да, нянькам надо молоко за вредность выдавать, рыба уже не котируется. Обожрались, скотины… Рисковать малышкой, даже ради спасения бывшей хозяйки я не собирался. У Лилины три десятка охраны и, судя по интенсивности свечения аур, два мага силовой поддержки. Продержатся как-нибудь. Пролетая над кронами деревьев, я посылал ментальные сигналы готовности мелким рургам, которые успели влиться в своеобразную свиту "большого, страшного, но доброго и справедливого". Лес наполнялся хлопками крыльев. Со своих гнёзд и насестов сорвались тысячи потревоженных птиц, зверьё торопилось скрыться в безопасных убежищах.
Оставив девочку в пещере и выдав последние ценные указания в художественном и лубочном оформлении, я со всех крыльев рванул обратно. Уже на отлете до моего слуха донёсся отчаянный писк мелкого дракончика из когорты нянек. Понятно, Лири занялась любимым делом — откручиванием хвостов. Бог ей в помощь. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы оно не плакало.
За пятнадцать минут путешествия туда и обратно (как у хоббита Бильбо Бэггинса), обстановка поменялась кардинально. Вспоминая прочитанные в прошлой жизни книги и просмотренные фильмы, я ожидал увидеть картину сражения, но никак не панораму разгрома. Победа дорого далась разбойничкам. Десятки трупов усеивали тракт и придорожные кусты. Обе стороны понесли существенные потери. Оставленные на стреме "зеленушки" передали несколько эпизодов короткой битвы и прорыва из окружения полутора десятков всадников, отчаянно отстреливающихся от помчавшейся за ними погони из луков, арбалетов и коротких подобий духовых ружей. Два десятка оставшихся на прикрытие (читай на убой) гвардейцев сковали остальных бандитов, которых было около пятидесяти человек. Зеленочешуйчатые "флешки" исправно транслировали картины самоотверженного героизма и превалирования качества над количеством. Подчинённые барона Лера не зря ели свой хлеб. Тот, кто попадал в гвардию мог навсегда забыть о просиживании штанов. За обильную кормёжку и золотые кругляши с них взимали ведра пота и крови. Гоняли гвардейцев на совесть, на практике претворяя Суворовское: "Тяжело в учении, легко в бою". Бойцы успешно крошили разбойников в капусту, и казалось, что победа близка, но пришло время разрядки магических амулетов, чем не преминул воспользоваться маг нападавших. Как только в дело вступил разбойник с красным браслетом на левой руке, Фортуна отвернулась от людей в форме королевских цветов. Пять минут понадобилось наймитам для завершения разгрома, правда, из всей кодлы уцелело только три человека. Остальные либо были убиты, либо получили тяжёлые ранения. Тех, кто отправился догонять сбежавших, я не считал.
Маг и его подначальный за волосы выволокли из кустов двух девиц, сильными пощёчинами и пинками привели в сознание ту, что помельче, после чего девушек привязали к дереву. Мелкая сплюнула тягучую слюну вперемешку с кровью на сапог здоровенного наёмника, и подняла голову. Какого черта! Лилина! Как её угораздило?! Просматривая воспоминания дракончика, я зарычал и чуть не подпрыгнул на месте от злости, ярости и ненависти к наёмникам. Зелёные разведчики запищали от страха и сорвались с места, реактивными мухами скрывшись среди ветвей деревьев. Мда, дозовись их теперь. "Большой и страшный", такой большой и такой страшный, что нет никакого желания попасть под его горячую лапу.
Пока я просматривал воспоминания, наемные душегубы дорезали раненых гвардейцев и самый здоровенный из них занялся самым "приятным" делом. Время было на исходе. Я подозвал к себе мелкотню и поставил перед ними задачу всей стаей навалиться на мужичка с копьём. Сам же замаскировал ауру, проверил кинжал и скользнул в кусты…
Через две минуты грешные души наёмников отправились по точкам посмертного базирования. Вверх или вниз, тут уж не моя епархия. Надеюсь, что вниз и на самые горячие сковородки. Как мне было тошно… "До" и во "время" было нормально — никаких сомнений и жалости, Рубикон пройден. Родители Лири умерли от моей руки или лапы, тут кому как удобно, и пусть смерть стала для них благом и избавлением от мучений, зато кое-кто получил жуткий опыт, научившись отнимать человеческую жизнь. Троица изуверов изначально воспринималась мною в образе опасных и жестоких животных, недостойных звания людей. Задавив эмпатию и отгородившись от эмоций ментальным щитом, я убивал без всякого угрызения совести и жалости, прихлопнув мразей словно комаров или тараканов, временами передергиваясь от приступов брезгливости. Уже позже пришла запоздалая мысль, что раскалывать черепки наемников было лишним. Вид чужих мозгов на хвосте и оторванного с корнем мужского члена (слишком богатая у меня фантазия) кого угодно заставит проблеваться. Съеденная в обед рыба только чудом и растопыренными в отчаянном жесте плавниками удержалась в желудке.
Прихлопнув убивцев, я развернулся к девчатам, и чуть было не превратился в живую статую. И было отчего. Пусть кинут в меня камень, если я не мужик. Да-да, высшие силы запихали меня в шкурку огнедышащей твари, но чувство прекрасного они отшибить не могли. По-прежнему не снимая ментальный щит (не хватало ещё заполучить эмпатический шок, окунувшись в гейзер женских эмоций), я зачарованно вытаращился на открывшиеся глазу прелести чуть было не изнасилованной подружки Лилины. Глядя на неё, было от чего впасть в уныние и взгрустнуть о потерянном. У-ух, огонь девка, в другом теле и в других обстоятельствах я бы с ней покувыркался. Печалька… Чтобы не залить слюной землю у лап, похотливый рург захлопнул пасть и подошёл к бывшей хозяйке, от которой так знакомо пахло теплом и уютом.
Девочка держалась на остатках силы воли, как мантру повторяя, что не должна показывать слабость. Она не должна бояться, ведь все смертны и она тоже. Слушая полубезумный шепот, я постарался пробиться через возведённый в её разуме барьер. Имение в городе, школа, чертов Дэсус, дерьмо в тапках, прогулки по набережной, бал на двенадцатилетние. Стена дрогнула. Шок, ступор, неверие, узнавание, искристая радость…
- Предыдущая
- 34/49
- Следующая
