Под куполом - Кинг Стивен - Страница 92

• Предыдущая
• 92/261
• Следующая

— Марта? — спросила она, молясь, чтобы там ничего не случилось, чтобы Марта просто спросила её, нормально ли, если она сводит девочек на площадь, или ещё что-нибудь такое. — Марта, у вас все хорошо?

— Ну… да. В целом, в общем, — Линду поразила тревожность, которую она расслышала в голосе Марты. — Но… ты знаешь о тех судорогах?

— О Господи… У неё был припадок?

— Думаю, да, — сказала Марта, и поспешила добавить: — Они сейчас в полном порядке, разрисовывают картинки в соседней комнате.

— Что случилось? Расскажи мне!

— Они сидели на качелях. Я занималась моими цветами, готовила их к зиме…

— Марта, прошу! — вскрикнула Линда, и Джеки дотронулась до её руки.

— Извини. Начала лаять Одри, и я обернулась. Я спросила: «Солнышко, с тобой все хорошо?» Она не ответила, просто слезла с качели и села под ней, ну там, знаешь, где ямка, которую вытоптали ногами? Она не падала, ничего такого, просто сама села. И смотрит прямо перед собой и чавкает губами, как вот вы меня предупреждали, что такое может быть. Я подбежала… ну, чуточку её встряхнула… а она и говорит… сейчас, вспомню…

«Вот оно, — подумала Линда. — Остановите Хэллоуин, вы должны остановить Хэллоуин».

Но нет. Там было кое-что другое.

— Она говорит: «Розовые звезды падают. Розовые звезды падают. За ними остаются полосы». И тогда ещё: «Здесь так темно, здесь так плохо дышать». После чего она очухалась и сейчас у нас все в порядке.

— Слава тебе, Господи, — произнесла Линда, и тогда уже переключилась мыслями на пятилетнюю дочурку. — А с Джуди все обстоит благополучно? Это её не напугало?

В телефоне зависла длинная пауза, а потом Марта сделала выдох:

— Ох.

— Что ох? Что должен означать этот твой ох?

— Так это было с Джуди, Линда. Не с Дженнилл. На этот раз это случилось с Джуди.

— Я хочу поиграть в ту другую игру, о которой ты говорила, — говорил Эйден Каролине Стерджес, когда они остановились на площади поболтать с Расти. Другая игра, которую она имела в виду, называлась Красный Свет, хотя Каролин почти не помнила её правил — не удивительно, если последний раз играла в неё, когда ей самой было лет шесть или семь.

Однако, как только они оказались перед деревом в просторном дворе «пасияната», правила ей тут же припомнились. И, как не удивительно, вспомнил их также Терстон, который не просто готов был поиграть, но, как показалось, к этому стремился.

— Помните, — поучал он детей (которые сами каким-то чудом никогда не были знакомы с наслаждением от игры в красный свет), — она может считать до десяти с любой скоростью, как ей захочется, но если она, обернувшись, поймает кого-то в движении, тот должен вернуться туда, откуда начал.

— Меня она не поймает, — заявила Алиса.

— И меня, — решительно произнёс Эйден.

— Вот и увидим, — сказала Каролин и отвернулась лицом к дереву. — Раз, два, три, четыре… пять, шесть, семь… восемь-девять-десять КРАСНЫЙ СВЕТ! — резко обернулась она.

Алиса застыла с улыбкой на лице и одной ногой, задранной для прыжка. Терстон, также с улыбкой, растопырив руки, стоял в позе «Призрака оперы»[234]. Она заметила небольшое движение у Эйдена, но даже не подумала отсылать его на стартовую позицию. Он светился счастьем, а ей отнюдь не хотелось лишать его радости.

— Хорошо, — согласилась она. — Хорошенькие статуи. А теперь второй раунд.

Она вновь отвернулась лицом к дереву и начала считать, наслаждаясь тем полузабытым детским страхом от того, что кто-то движется у тебя за спиной.

— Раздватри, четырепять, шестьсемьвосемьдевятьдесять. КРАСНЫЙ СВЕТ!

Крутнулась. Алиса застыла уже чуть ли не рядом. В десяти шагах позади неё дрожал, стоя на одной ножке, Эйден, чётко было видно болячку у него на коленке. Терси стоял позади мальчика, положив одну руку себе на грудь, словно какой-то оратор, и улыбался. Похоже на то, что выиграет Алиса, вот и хорошо; она встанет на это место, и тогда выиграет её братец. Каролин с Терстоном об этом позаботятся.

Она вновь обернулась к дереву.

— Раздватричеты…

И тут закричала Алиса.

Обернувшись, Каролин увидела, что Эйден Эпплтон лежит на земле. На мгновение ей показалось, что он продолжает игру. Колено — то, на котором была царапина — было задрано вверх так, словно он продолжал бежать, лёжа на спине. Широко раскрытые глаза смотрели в небо. Рот его сложился в маленькое, морщинистое О. На шортах у него расплывалось тёмное пятно. Каролин бросилась к малышу.

— Что с ним? — спросила Алиса. Каролин увидела, как все переживания последних ужасных дней отразилась у девочки на лице. — С ним все хорошо?

— Эйден? — проревел Терстон. — Ты в порядке, мальчик?

Эйден начал дрожать, губы его словно сосали невидимую соломинку. Задранная нога разогнулась и легла на землю… и вдруг дёрнулась. Плечи ему свело судорогой.

— У него конвульсии, — произнесла Каролин. — Наверное, от перевозбуждения. Думаю, всё пройдёт, если мы дадим ему полежать несколько мин…

— Розовые звезды падают, — подал голос Эйден. — За ними остаются полосы. Это так красиво. Это так страшно. Все смотрят. Никакого лакомства, только козни. Тяжело дышать. Он называет себя Мастер. Это его вина. Он избранный.

Каролин с Терстоном переглянулись. Алиса упала на колени рядом с братцем, держа его за руку.

— Розовые звезды, — повторил Эйден. — Они падают, они падают, они па…

— Проснись! — закричала Алиса ему прямо в лицо. — Перестань нас пугать!

Терстон Маршалл ласково дотронулся до её плеча.

— Солнышко, не надо, я не думаю, что это поможет.

Алиса не обратила на него внимания.

— Проснись! Ты… ты ГОВНЮК!

И Эйден пришёл в сознание. Он изумлённо смотрел на заплаканное лицо сестры. Потом перевёл взгляд на Каролин, и улыбнулся… это была, к чёрту, самая сладкая из улыбок, которые ей пришлось увидеть на протяжении всей её жизни.

— Я выиграл? — спросил он.

Генератор на складе городского совета находился не в наилучшем состоянии (кто-то пододвинул под него старую эмалированную кухонную раковину, чтобы туда капало смазочное масло), а в смысле энергосбережения, подумалось Расти, он был родственником «Хаммера» Большого Джима Ренни. А впрочем, Расти больше интересовал подключённый к нему серебристый баллон.

Барби бросил короткий взгляд на генератор, скривился от запаха, потом подошёл к баллону.

— Он не такой большой, как я ожидал, — сказал он… хотя тот был намного большим, чем те баллоны, которые использовались в «Розе-Шиповнике», или тот, который он менял у Бренды Перкинс.

— Это «муниципальный размер», так их называют, — объяснил Расти. — Я запомнил это с прошлогоднего городского собрания. Сендерс с Ренни тогда много говорили о том, что небольшие баллоны сэкономят нам кучу баксов в эти времена, «когда топливо такое недешёвое». В каждом по восемьсот галлонов.

— Это означает, он весит… сколько? Шестьдесят четыре сотни фунтов?

Расти кивнул.

— Плюс вес самого баллона. Его тяжело поднимать — нужен вилочный подъёмник или гидравлический домкрат, — но передвигать легко. Пикап «Рэм» рассчитан на шестьдесят восемь сотен фунтов, а на деле способен везти больше. Один такой баллон помещается в кузов. Немного торчит позади, вот и все, — пожал плечами Расти. — Вешай красный флажок и вези куда хочешь.

— И этот здесь единственный? — спросил Барби. — Что же, если топливо в нём закончится, не будет света в горсовете.

— Разве что Ренни с Сендерсом знают, где остальные баллоны, — согласился Расти. — И я уверен, что они это прекрасно знают.

Барби провёл рукой по синей трафаретной надписи «БОЛ КР» на боку баллона.

— Это то, что вы потеряли.

— Мы не потеряли; его у нас украли. Такова моя мысль. Только здесь должно быть ещё пять наших баллонов, потому что всего их пропало у нас шесть.

• Предыдущая
• 92/261
• Следующая