Под куполом - Кинг Стивен - Страница 83

• Предыдущая
• 83/261
• Следующая

У неё промелькнула мысль, не проглотить ли все вместе «Лодочки мечты» и таким образом раз и навсегда закончить эту её несчастную говённую жизнь; она, наверное, так бы и сделала, если бы не Малыш Уолтер. Кто будет опекать его, если она умрёт? Он даже может умереть с голода в своей колыбели, вот такая ужасная мысль.

Хер с ним, с тем самоубийством, но никогда ещё в жизни она не чувствовала себя такой мрачной, подавленной. И запачканной. Её унижали и раньше, знает Бог, иногда Фил (который любил трахаться втроём под кайфом, пока совсем не потерял интерес к сексу), иногда кто-то другой, время от времени она сама унижалась — Сэмми Буши никогда так и не постигла простой истины, что можно быть самой себе наилучшей подругой.

Конечно, за плечами у неё были всенощные секс-развлечения, а однажды, ещё в средней школе, после того как «Уайлдкетс» выиграли чемпионат Малой баскетбольной лиги среди новичков, она пропустила через себя четверых участников подряд (пятый лежал без сознания в уголке). Это была её собственная идиотская идея. Она также приторговывала тем, что Картер, Мэл и Фрэнки Делессепс взяли у неё силой. Чаще всего обслуживала Фримэна Брауна, хозяина магазина «Брауни», где она чаще всего делала покупки, потому что Браун предоставлял ей кредит. Фримэн был старый, и пах не очень хорошо, но ебарь был ещё тот, и это уже ему плюс. Шесть штрыков на матрасе в задней кладовке — его обычный предел, потом стон и чвирк. Это никогда не принадлежало к ярчайшим событиям её недели, но утешало сознание того, что её кредит действует, особенно, когда в конце месяца она впадала в безденежье, а Малышу Уолтеру позарез нужны были свежие памперсы.

И мистер Браун никогда не делал ей больно.

Прошлой ночью случилось совсем другое. Делессепс ещё не так, а вот Картер, тот вошёл в неё, едва не пробив насквозь, и, начиная с него, у неё кровило снизу. Дальше хуже: когда с себя снял трусы Мэл Ширлз, у него оказался инструмент на подобие тех, что показывают в порнофильмах, которые любил смотреть Фил, пока его интерес к кристаллам окончательно не победил в нём заинтересованность сексом.

Ширлз вошёл в неё жёстко и, хотя она старалась припомнить то, чем за два дня до этого занимались они с Доди, это не помогло. Она оставалась сухой, как август без дождя. Правда, пока ей там все не изодрал Картер Тибодо. Тогда появилась смазка. Она ощутила, как из неё течёт что-то тёплое, липкое. На лице у неё тоже было что-то влажное, слезы ринулись по щекам, затекая ей во впадины ушей. Во время бесконечного метания Мэла Ширлза она подумала, что может так и умереть под ним. Если он убьёт её, что будет с Малышом Уолтером?

И через все это проходил трескучий, как у сороки, голос Джорджии Руа: «Трахайте, ебите её трахайте эту суку! Пусть орёт!»

Сэмми действительно орала. Громко и много, тоже самое делал и Малыш Уолтер в колыбели в соседней комнате.

Напоследок они предупредили, чтобы она держала рот на замке, и покинули её, истекающую кровью на диване, истерзанную, но живую. Она видела, как их фары мазнули по потолку гостиной и исчезли, когда они повернули в сторону города. Наконец Сэмми и Малыш Уолтер остались сами. Она ходила с ним туда-сюда, остановившись лишь раз, чтобы одеть трусики (не розовые, их она никогда больше не будет носить), промокнув перед тем влагалище туалетной бумагой. У неё были тампаксы, но сама мысль о том, чтобы что-то туда пихать, была ей отвратительна.

В конце концов, Малыш Уолтер наклонил головку ей на плечо, и она ощутила его слюну у себя на коже — надёжный признак того, что он на самом деле надолго заснул. Она вновь положила его в манеж (с мольбой, чтобы он проспал тихо всю ночь), и тогда уже вытянула из шкафа коробку. «Лодочки мечты» — что-то из рода мощных транквилизаторов, она не знала точно, что именно — сначала притушили ей боль Вот Там Внизу, а потом затуманили все. Сэмми проспала двенадцать часов.

А теперь это.

Вопли Малыша Уолтера казались вспышками ярких лучей среди сплошного тумана. Она встала с кровати и, пошатываясь, побежала в его спальню, понимая, что чёртова колыбель, которую Фил когда-то собрал в обдолбанном состоянии, наконец-то развалилась. Малыш Уолтер хорошенько расшатал её в прошлую ночь, когда «помощники» занимались ею. Колыбель, ослабла достаточно, чтобы теперь, когда он начал в ней крутиться…

Малыш лежал на полу среди обломков. Он пополз к ней, с разбитого лба у него капала кровь.

— Малыш Уолтер! — вскрикнула она и подхватила его на руки. Обернулась, перецепилась о выломанную планку, повалившись на колено, вскочила и бросилась к ванной с рыдающим ребёнком на руках. Открутила кран, но, конечно же, ничего оттуда не потекло: нет электричества, насос не качает воду со скважины. Она ухватила полотенце, промокла ребёнку личико, увидела рану — неглубокую, хотя длинную и рваную. Останется шрам. Она вновь прижала полотенце, сильно, насколько отважилась, стараясь не обращать внимания на мучительный скулёж испуганного Малыша Уолтера. Кровь капала ей на босые ступни каплями размером с десятицентовую монету. Бросив взгляд вниз, она увидела, что её голубые трусики, которые она одела после того, как ушились «помощники», промокли грязно-пурпурным цветом. Сначала она подумала, что это кровь Малыша Уолтера. Но на внутренних поверхностях бёдер у неё тоже были потёки.

Ей как-то удалось на минутку удержать Малыша Уолтера от барахтанья, чтобы залепить ему рану тремя полосками пластыря с картинками из «Губки-Боба»[224] и натянуть на него свежую сорочку и последний чистый комбинезон (лозунг на нагрудничке гласил: МАМЕНЬКИН ЧЕРТЁНОК). Пока Малыш Уолтер ползал кругами по полу в её спальне, она одевалась сама, тем временем его плач уменьшился до дряблого хныканья. Начала она с того, что выбросила в мусорную корзину окровавленные трусы и надела свежие. Потом сделала себе прокладку со свёрнутого бумажного полотенца и взяла ещё одно про запас. Из неё все ещё кровило. Не ливнем лило, но текло намного сильнее, чем в самый худший из её менструальных периодов. И так оно лило целую ночь. Вся постель промокла кровью.

Она собрала котомку с вещами Малыша Уолтера и взяла его на руки. Он был тежелехонький, и она вновь ощутила у себя боль Вот Там Внизу: типа того, как дёргает, когда съешь что-то нехорошее.

— Мы едем в амбулаторию, — произнесла она. — Ты не волнуйся, Малыш Уолтер, доктор Гаскелл залатает нас обоих. А шрамы — это ничто для ребят. Некоторые девушки даже считают это сексуальным. Я поеду как можно скорее, мы будем там мигом. — Она отворила двери. — Всё будет хорошо.

Но её старая ржавая «Тойота» находилась далеко не в лучшем состоянии. «Помощники» поленились в отношении задних колёс, зато прокололи оба передних. Сэмми довольно долго не могла оторвать глаз от машины, ощущая, как её охватывает отчаяние. Мелькнула мысль, непрочная, однако ясная — поделиться с Малышом Уолтером остатками «Лодочек мечты». Она их может растереть в порошок и засыпать в одну из тех его пластиковых бутылочек, которые он называл «мняки». Вкус можно замаскировать шоколадным молоком. Вместе с этой мыслью ей на память всплыло название одного из любимых альбомов Фила «Ничто не имеет значения, да хоть бы и имело?»[225]

Она откинула прочь эту мысль.

— Не из тех я мамаш, — объяснила она Малышу Уолтеру.

Он вытаращил на неё глаза, напомнив ей Фила, но по-хорошему: выражение, которое делало лицо её мужа-беглеца скудоумным, добавляло её сыночку бесхитростной обворожительности. Она поцеловала его в нос, он улыбнулся. Это была милая, родная улыбка, но пластырь у него на голове уже покраснел. Это нехорошо.

— Маленькая корректировка плана, — произнесла она, вновь возвращаясь в помещение. Сначала она не могла разыскать его рюкзачок, но потом увидела его за тем, что отныне решила называть своим «насильницким диваном». Как-то упаковала Малыша Уолтера в рюкзак, хотя её вновь пронзила боль, когда она его поднимала. По ощущениям, бумажное полотенце у неё в промежности уже вновь стал зловеще сырым, но, посмотрев, она не увидела пятен в том месте у себя на штанах. Уже хорошо.

• Предыдущая
• 83/261
• Следующая