Звенья разорванной цепи - Бегунова Алла Игоревна - Страница 23
- Предыдущая
- 23/73
- Следующая
– Слушаюсь, ваше… ваше… – замялся фельдъегерь, чувствуя, что разговаривает, по-видимому, с супругой штаб-офицера.
– Ваше высокоблагородие! – подсказала она и улыбнулась.
Светлейший князь редко изменял своим привычкам.
Так и сегодня, взломав печати на пакете, Аржанова сначала обнаружила плоский футляр, оклеенный бархатом. Внутри него находилась длинная золотая цепочка с золотыми же дамскими часиками превосходной работы и собственноручная его записка: «ВРЕМЯ РАБОТАЕТ НА НАС, ДУША МОЯ. НАВЕКИ ТВОЙ РАБ ГРИГОРИЙ». Само послание, исполненное аккуратным писарским почерком, лишь в конце листа имело короткий, энергичный росчерк: «кн. Потемк.»:
«Милостивая Государыня моя
Княгиня Анастасия Петровна!
Настоящим извещаю Вас, что в июле сего года прибыл я из Санкт-Петербурга в действующую армию «Южная», куда Ее Императорскому Величеству было благоугодно назначить меня Главнокомандующим. Победоносные войска наши разбили турок под Фокшанами, а совсем недавно – стотысячную армию их на реке Рымник, вновь соединившись для баталии с союзным нам австрийским корпусом принца Кобурга. Нами взяты крепости Гаджи-бей и Ак-керман. Осаждена также крепость Бендеры, где гарнизон невелик и большую нужду в разных припасах испытывает. Сдача ее на милость победителя не за горами.
Ныне пребывая со штаб-квартирою армии в румынском городке Яссы, задумал я устроить знатный праздник в честь оных преславных викторий, да некому танцевать на балу. Здешние дворяне зело бедны и политесу обучены мало. Кроме племянницы моей, графини Браницкой, почитай и пригласить некого.
Оттого с просьбою к Вам обращаюсь. Пожалуйте на мой праздник. Чем скорее приедете, тем лучше. Дела по-всякому ведутся и порой серьезнейшего обсуждения требуют. Может статься, помимо танцев, согласитесь Вы взять участие и в новом проекте, на который Высочайшее одобрение монархини нашей мною уже получено.
Милостивая Государыня моя!
Глава четвертая
Танцы на закате дня
Чтобы сдержать бурную радость и немного успокоиться, Анастасия перечитала это письмо четыре раза подряд. Оно было недлинное – всего девятнадцать строк, если не брать в расчет обусловленного почтовым этикетом обращения с полным титулом адресата и отправителя. Затем она достала из секретера послание Турчанинова и положила его рядом с бумагой от Потемкина, карандашом подчеркнула слова, повторяющиеся там и там. Получилось: «наши союзники австрийцы», «Фокшаны», «новый проект».
Географическое название места, где одержали победу над османами генерал-поручик Суворов и принц Кобург, значения для конфиденциальной работы, по-видимому, уже не имело. Следовательно, новый проект мог относиться только к австрийцам, которые сейчас выступали союзниками русских в войне.
Аржанова бывала в Вене, красивом южноевропейском городе, знала, как живут его обитатели. Также ей доводилось близко видеть правителя Священной Римской империи германской нации Иосифа Второго в мае и июне 1787 года, когда он вместе с великой царицей совершил путешествие в Крым инкогнито, под именем графа Фалькенштейна. Впрочем, почести ему тут оказывали полновесные, императорские. Для огромной свиты Екатерины Второй участие в поездке сей августейшей особы секретом не являлось.
Прибыв в Севастополь, император Иосиф Второй самым внимательным образом осмотрел корабли Черноморского флота, бухту, где они находились, береговые укрепления, склады, мастерские, улицы города – новостройки. Русские ничего от него не скрывали. Светлейший князь Потемкин возил «графа Фалькенштейна» в собственной карете и давал подробнейшие пояснения. Это больше походило не на дипломатический визит вежливости, а на специальную инспекцию перед началом совместных военных действий.
Представитель старейшей в Западной Европе династии Габсбургов, правивший огромной империей, простиравшейся от северных до южных берегов континента, произвел на Флору хорошее впечатление. Иосиф Второй был умным человеком, совсем не озабоченным сложным придворным церемониалом и внешними атрибутами абсолютистской власти. Пожалуй, своей деловитостью и энергией он напоминал нашего царя Петра, великого преобразователя и реформатора России.
Возможно, курская дворянка снова увидит «графа Фалькенштейна» и даже будет беседовать с ним…
Письмо Главнокомандующего, которое так обрадовало Анастасию, вызвало в двухэтажном особняке князей Мещерских на Екатерининской улице настоящую бурю. Точнее, его стоило бы сравнить с падением многопудового валуна на зеркальную гладь тихого озера, затерянного в лесной глуши. Сначала вверх поднялся столб воды, потом пошли волны во все стороны. Шевельнулись заросли камыша у берега, вздрогнули желтые кувшинки, закачались толстые, похожие на тарелки, зеленые листы водяных лилий.
Полковник, прочитав письмо, рассердился и заявил, что он – категорически против отъезда супруги в город Яссы. По его мнению, у нее и в Таврической губернии дел достаточно. В прежние времена Флора не обратила бы особого внимания на его протест. Но теперь их отношения были другими. Кроме того, в доме вместе с ним оставались ее дети. Правда, императрица обещала принять Александру в Смольный институт благородных девиц. Однако девочка пока не достигла возраста, обязательного для поступления: шесть-семь лет. Владимир, конечно же, станет кадетом Сухопутного шляхетского корпуса в Санкт-Петербурге, и опять-таки гораздо позже – года через четыре.
Михаил спорил с Анастасией и злил ее нелепыми доводами и аргументами почти неделю. Потом вдруг выставил свои условия. Пусть светлейший князь Потемкин-Таврический, президент Военной коллегии произведет его в следующий чин бригадира и попросит у царицы для него орден Святой Анны. Удивившись, курская дворянка спросила, готов ли ее благоверный ради этого расстаться с уютной, но тупиковой для карьеры должностью в конторе Севастопольского порта и перейти на строевую службу в пехоту или кавалерию.
– Да! – гордо отвечал Мещерский. – Но только в Крымском корпусе генерала Каховского…
Не менее трудным оказался разговор с поручиком Екатеринославского кирасирского полка Чернозубом. При известии о дальней поездке украинец погрустнел и сказал, что не хотел бы сейчас оставлять шестнадцатилетнюю жену без пригляда, одну в доме. Она носит под сердцем его ребенка, и мало ли какая помощь понадобится ей при первых родах. В Севастополе же родственников у поручика нет, отец и мать давно умерли, братья и сестры проживают в Полтавской губернии. Едва ли их обрадует появление юной Зои-Зухры, плохо говорящей по-русски и еще не забывшей дикие нравы мусульманского гарема.
Глядя в его честные глаза, Аржанова понимала, что кирасир не говорит ей о главной причине своего отказа. После женитьбы на красивой черкешенке он стал паталогически ревнив. Вместе с женой Чернозубу теперь приходилось бывать на официальных мероприятиях в церкви, в офицерском собрании. Одетая в европейское платье, Зухра превратилась в весьма привлекательную и кокетливую даму, и молодые флотские офицеры оказывали ей знаки внимания. Поручик краснел, бледнел, скрипел зубами, но помешать этому не мог. Правила поведения в дворянском обществе допускали подобный легкий флирт.
Однако что же будет, если он уедет не на неделю, как в Гезлеве с княгиней Мещерской, а месяца на два-три?
Доблестный сержант Борис Прокофьев ответил курской дворянке примерно в том же духе. Он бы рад сопровождать ее сиятельство и снова отличиться: чин офицера – его мечта: но хорошо бы перенести поездку на полгода, тогда препятствий не будет.
– Почему? – спросила Анастасия.
– Жена моя должна разрешиться от беремени, – ответил сержант.
– На каком она месяце?
– На пятом, ваше сиятельство.
- Предыдущая
- 23/73
- Следующая
