Темная Башня - Кинг Стивен - Страница 65

• Предыдущая
• 65/196
• Следующая

Доберитесь сюда быстро. Очень мне этого хочется. Доберитесь как можно быстрее. И дело, знаете ли, не только в том, что я могу допустить ошибку. Динки ужасно вспыльчив, и есть у него привычка говорить все, что он думает, тем, кто наступает ему на больную мозоль. В таком состоянии он может ляпнуть лишнее. И Шими делает все, что в его силах, но если кто-то задаст ему не тот вопрос или застигнет за чем-то запретным, когда меня не будет рядом, чтобы все поправить…

Бротигэн эту фразу не закончил. Но слушатели у него были особенные, и все поняли без слов.

Бротигэн продолжает свой рассказ с даты и места своего рождения: год 1898, город Милфорд, штат Коннектикут. Мы достаточно часто слышали эти вступительные фразы, чтобы знать: они являют собой, хорошо это или плохо, начало автобиографии. И однако, слушая этот голос, у стрелков складывается впечатление, что все это им вроде бы уже известно. Не только у стрелков, даже у Ыша. Сначала они не могут понять, в чем же дело, но со временем все становится на свои места. История Теда Бротигэна, Странствующего бухгалтера — не Странствующего священника, во многом совпадает с историей преподобного Доналда Каллагэна. За малым исключением они могут считаться близнецами. И шестой слушатель, который находится за закрытым одеялом входом в пещеру, в продуваемой всеми ветрами темноте, проникается растущими сочувствием и пониманием. Почему нет? Спиртное — не главное действующее лицо в истории Бротигэна, таковым оно являлось в истории преподобного, но все равно это история пагубной привычки и изоляции, история изгоя.

В восемнадцать лет Теодора Бротигэна принимают в Гарвард, где учился его дядя Тим, который (своих детей у него нет) с радостью готов оплатить обучение Теда. По мнению Тимоти Этвуда, все просто и понятно, как ясный день: предложение сделано, предложение принято, у племянника прекрасные успехи, племянник получает диплом и готов занять достойное место в мебельном бизнесе дяди после шестимесячного тура по послевоенной Европе.

А не знает дядя Тим следующего: перед тем как начать учебу в Гарварде, Тед предпринимает попытку завербоваться в войсковое соединение, которое вскорости получит название Американский экспедиционный корпус[95]. «Сынок, — говорит ему врач, — у тебя чертовски сильный шум в сердце, а слух сниженный. А теперь ты собираешься сказать мне, что пришел сюда, не зная, что два эти отклонения обеспечат тебе белый билет? Ты уж извини, но я тебе не поверю, для этого ты выглядишь слишком умным».

И вот тут Тед Бротигэн делает то, чего никогда не делал раньше (потом он поклялся, что никогда не будет делать и в будущем). Он просит армейского врача загадать число, не между единицей и десятью, а между единицей и тысячью. Чтобы доставить ему удовольствие (в Хартфорде идет дождь, а потому на призывном пункте никто никуда не спешит), врач думает о 748. Тед тут же называет число. Потом 419… 99… и 997. Потом Тед предлагает врачу подумать о знаменитом человеке, живом или мертвом, и когда Тед называет Эндрю Джонсона, не Джексона — Джонсона[96], доктор наконец-то проявляет интерес к необычному призывнику. Он приглашает в кабинет другого врача, своего друга, и Тед предлагает ему практически то же самое… за одним исключением. Просит второго врача загадать любое число между единицей и миллионом, а потом говорит ему, что загаданное число — восемьдесят семь тысяч четыреста шестнадцать. На лице второго врача на мгновение отражается изумление, чего там, он просто потрясен, которое тут же скрывается за лживой широкой улыбкой. «Извини, сынок, но ты ошибся на сто тридцать тысяч, или около того», — говорит второй врач. Тед смотрит на него без тени улыбки, не реагируя на лживую широкую улыбку, поскольку знает, что она призвана скрыть, но ему только восемнадцать лет, он достаточно молод, чтобы удивиться, а с чего, собственно, такая беззастенчивая и бессмысленная ложь? Тем временем лживая улыбка дока Номер два начинает сама по себе сползать с лица. Док Номер два поворачивается к доку Номер один и говорит: «Посмотри на его глаза, Сэм… посмотри, что происходит с его глазами».

Первый врач пытается посветить офтальмоскопом в глаза Теда, но тот отталкивает прибор. Зеркала для него — не диковина, он видел, как иной раз его зрачки расширяются и сужаются, знает, что такое иной раз случается и когда зеркала нет под рукой, так уж устроены у него глаза, но его это не интересует, особенно сейчас. Ему любопытно другое: док Номер два обманул его, и он не знает почему.

— На этот раз напишите число на бумаге, — настаивает он. — Напишите, чтобы вы не смогли меня обмануть.

Док Номер два яростно все отрицает. Тед повторяет просьбу. Док Сэм берет со стола лист бумаги и карандаш, второй врач начинает писать число, но тут же передумывает, бросает карандаш на стол Сэма и говорит: «Это какой-то дешевый трюк, Сэм. Если ты этого не видишь, значит, ты — слепец», — и выходит из кабинета.

Тед предлагает доктору Сэму подумать о родственнике, любом родственнике, и мгновением позже говорит, что доктор думает о своем брате Гае, который умер от аппендицита в четырнадцать лет; с тех пор их мать называет Гая ангелом-хранителем Сэма. На этот раз доктор Сэм меняется в лице, словно ему влепили оплеуху. Наконец-то он испугался. Причина то ли в быстром последовательном сокращении-расширении зрачков Теда, то ли в обыденности демонстрации телепатических способностей, без театрального потирания лба, без драматического: «Я вижу…» Доктор Сэм наконец-то испугался. Большой красной печатью он делает отметку НЕ ГОДЕН на призывной повестке и пытается побыстрее избавиться от этого странного юноши… следующий, кто еще хочет отправиться во Францию и нюхнуть горчичного газа… но Тед берет его за руку, мягко, конечно, но решительно.

— Послушайте меня, — говорит Тед Стайвенс Бротигэн. — Я телепат от рождения. Начал подозревать об этом в шесть или семь лет, в этом возрасте я уже понимал смысл этого слова, а уж в шестнадцать знал наверняка. Я могу оказаться очень полезным в армейской разведке, а там мои сниженный слух и шумы в сердце значения не имеют. Что же касается моих глаз… — Он сует руку в нагрудный карман и достает солнцезащитные очки. Надевает. — Вот и все дела!

И просительно улыбается доктору Сэму. Толку никакого. У дверей временного призывного пункта, развернутого в физкультурном отделении средней школы Восточного Хартфорда, стоит сержант, и врач подзывает его.

— Этот парень по здоровью не годен к службе, и я устал с ним спорить. Вас не затруднит выпроводить его из призывного пункта?

Теперь уже Теда хватают за руку и отнюдь не нежно.

— Минуточку! — говорит Тед. — Есть кое-что еще! Очень важное! Я не знаю, есть ли слово, которым можно это назвать, но…

Прежде чем он успевает продолжить, сержант выволакивает его из кабинета, быстро ведет по коридору мимо нескольких изумленных парней и девиц одного с ним возраста. Такое слово есть, и он узнает его многие годы спустя, уже здесь, в «Синих небесах». Слово это — умножитель, и поэтому, с точки зрения Пола «Пимли» Прентисса, Тед Стайвенс Бротигэн — едва ли не самый ценный чел во всей вселенной.

Но не в тот день 1916 года. В тот день 1916 года его бесцеремонно тащили по коридору и оставили на гранитных ступенях за парадной дверью, а мужчина с сильным акцентом сказал ему: «Я только хочу, чтобы ноги твоей здесь не было, парень!»

Какое-то время Тед стоит там, где его оставил сержант. Думает: «Что же нужно сделать, чтобы убедить вас?» и «Какие же вы слепцы». Он не может поверить, что такое случилось с ним.

Но ему приходится поверить, потому что он здесь, а призывной участок — там. И в конце шестимильной прогулки вокруг Хартфорда он думает, что понимает кое-что еще. Они никогда не поверят. Ни один из них. Никогда. Они откажутся поверить, что человек, способный прочитать мысли верховного германского командования, может быть полезен. Человек, который может точно сказать союзникам, где немцы начнут очередное наступление. Человек, который может сделать это не раз или два, а сколько нужно, и в результате война завершится к Рождеству. Но у него нет такого шанса, потому что они не дадут ему этот шанс. И почему? Как-то это связано с попыткой второго врача изменить задуманное число, когда Тед его назвал, а потом отказом написать новое число на бумаге. Потому что в глубине души все они хотят сражаться, а такой парень, как он, все им испортит.

• Предыдущая
• 65/196
• Следующая