Флагман футбола - Старостин Андрей Петрович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/60
• Следующая

Вот он стоит во вратарской площадке… Нет, неправильно, не стоит. Франтишек не стоял недвижно на линии ворот: не его позиция. Он ИГРАЕТ на всей штрафной площадке. Каждый мяч в ее границах – его мяч. Он берет его даже, если мяч направлен не в ворота, а вдоль их. Его обычное местонахождение – в метрах шести-семи от линии ворот. Пойманный мяч он не выбивает, как это делалось у нас, а передает обязательно своему игроку, находящемуся в наивыгоднейшем положении. Все проделывается быстро и красиво. Несмотря на невысокий для вратаря рост – 176 сантиметров – и некоторую полноту, пластичность, прыгучесть, легкость передвижения позволяют ему быть хозяином штрафной площадки и вверху и внизу. По игре вверху его не с кем было сравнить: наши вратари тогда так масштабно не действовали. А вот когда он бросился «рыбкой», то напомнил незабываемого Евграфыча.

– Планичка – лучший игрок Чехословакии и, я думаю, лучший вратарь мира! – таково было мое мнение о нем в 1934 году, о чем я и сказал, выступая в посольстве с рассказом о поездке в Чехословакию.

Позднее я встречусь с Яшиным, познакомлюсь с его игрой, вознесшей Леву на недосягаемую высоту лучшего вратаря мира всех поколений. Это признали и Рикардо Заморра, и его собрат по футбольной профессии Франтишек Планичка. Правда, меня от этого события будет отделять дистанция огромного размера – двадцать лет!..

Вернувшись домой, каждый занялся своими делами. Все ребята работали, кто где: Сергей Иванов и Станислав Леута – шоферами; Василий Павлов, «король голов», служил в Центральном совете «Динамо», вздыхал при встрече: поди-ка попиши! – он выписывал пропуска и членские билеты; Вадим Потапов – сменным инженером на «Серпе и молоте», брат Александр – главным бухгалтером на фабрике спортинвентаря им. А. С. Енукидзе. Я уже четыре года являлся председателем правления кооперативной фабрики по изготовлению спортивного инвентаря «Спорт и туризм». Об этом, оказывается, узнали журналисты Чехословакии, и в одной из газет в день нашего приезда была помещена моя крупная фотография, а под ней подпись: «Футболист – директор фабрики». Удивило, что я работаю директором фабрики и одновременно играю центрального полузащитника.

На вокзале в Праге какой-то толстяк, представитель рабочего кооператива, протянул мне руку здороваясь и дружески закричал, как старому знакомому:

– А-а! Директор!

Он с большим любопытством разглядывал меня, громогласно смеялся и все повторял:

– Директор!

Я спросил этого жизнерадостного болельщика, чему он так удивляется, у нас, мол, все футболисты работают или учатся.

Тогда он разыграл целую пантомиму под смех игроков, репортеров, фотокорреспондентов.

– В Праге директор – это вот что, – пояснял толстяк. Он развел руки в стороны, выпятил живот и сделал перед ним округлое движение руками, придав при этом физиономии каменное выражение. Все это означало, что директор должен быть важным, солидным, с брюшком, буржуа, одним словом! А тут худой, молодой, да еще и футболист! И он принялся размахивать ногами, изображая игру в футбол.

Я должен сделать авторское признание именно в этом месте. То было время счастливых для меня совпадений. Судьба мне улыбалась: я еще не перешагнул предупредительного порога футбольной зрелости, вступил в ряды КПСС. Все было ладно в семейном быту и дружеском окружении.

Через призму радостных восприятий и формировалось мое мировоззрение. Футбольная жизнь прямо соотносилась со всем окружающим миром.

Поездка в Чехословакию, успешные там выступления боксеров, легкоатлетов и футболистов подняли престиж советского спорта на международной арене. К нам стали приглядываться, нас все чаще стали приглашать для участия в международных встречах.

Известный спортивный продюсер Бернар Леви, один из руководителей профессионального французского клуба «Рэсинг», вскоре после нашей встречи с чехословацкими профессионалами пригласил сильнейших футболистов столицы принять участие в традиционном новогоднем матче в Париже. Тогда сборная Москвы состояла из игроков «Динамо» и «Спартака».

…Жизнь страны шла своим чередом. События одно другого значительнее чередовались с необычайной быстротой. На фоне житейского калейдоскопа возникали масштабные картины, такие, как челюскинская эпопея, рекорды Петра Кривоноса, Алексея Стаханова, Никиты Изотова. Своими трудовыми подвигами они увлекали других на славные дела – патриотический призыв Хетагуровой не давал спокойно созерцать происходящее, звал принять активное участие в героических буднях Родины.

Жить стало лучше, жить стало веселее! – этот лозунг стал нормой ощущения бытия.

Инженеры человеческих душ – писатели были увлечены поиском героя современника. Этот поиск затянулся вроде бы и на театре и в кино. Образ по сие время остается недорисованным. Наверное, живое творческое дело трудно уложить в жесткие формы. Сегодня данный герой годится, а завтра он уже отстающий от века: жизнь убежала вперед.

Так и в футболе, турецкие встречи перестали стимулировать движение вперед. Необходимо было действовать дерзновенно. Выход на европейскую арену диктовался, как веление времени. Во всяком случае, мы так воспринимали поездку во Францию.

Долго судили и рядили, какую послать команду. Как в дипломатическом мире, так и в футбольном существует протокол, соответствующий уровню престижности. Руководство решило, что готовить сборную страны для встречи с клубом, хотя под вывеской «Рэсинга» скрывалась, по сути дела, сборная Европы, вряд ли правомерно. Достаточно скомплектовать команду на базе двух московских клубов, «Динамо» и «Спартака». Получалась очень сильная команда, вобравшая в свой состав одаренную молодежь столичного футбола, считавшегося признанным лидером на чемпионатах страны для городских и сборных республиканских команд.

В моросящий дождливый день 2 января 1936 года мы под предводительством капитана Александра Старостина выбежали на зеленый газон недавно отстроенного стадиона «Парк-де-Прэнс». Шестьдесят тысяч парижан заполнили трибуны. Мы умозрительно знали своих противников. Перед отъездом нас собрали в динамовском клубе и спортивный обозреватель Костя Оганесов прочитал лекцию о состоянии европейского футбола, охарактеризовав наиболее выдающихся игроков. Бернар Леви сильно, не считаясь с затратами, укрепил ряды «Рэсинга» Он пригласил знаменитого вратаря Хидена и стоппера Жордана, игроков сборной Австрии, немца Шмидта, югослава Живковича, англичанина Кеннеди, сенегальца Дианя – элитных футболистов своих стран. Но, главное, чего мы не учли перед встречей с «Рэсингом», так это то что опытный продюсер ангажировал для подготовки французской команды к новогоднему матчу самого прогрессивного тренера, англичанина Кэмптона. Англичане уже год как ввели в своих командах новую схему изначальной расстановки игроков, назвав ее тактической системой «дубль-ве». Мы видели ее в действии, взятой на вооружение «Славией», но чванливо не придали тактическому новшеству должного значения.

Мы показали французским зрителям высокое техническое мастерство во всем блеске виртуозного владения мячом. По стадиону прокатывался восторженный одобрительный гул и раздавался клич: «Бу-буль!.. Бу-буль!.. Бис!..» – в адрес Сергея Ильина. Наш левый крайний форвард был внешне похож на популярного французского киноперсонажа. Зрители это сразу приметили, и, когда он закладывал свой слалом по левому флангу, экспансивные парижане громко приветствовали его и требовали повторения бубулевских экспромтов.

Мы проиграли матч с «Рэсингом». Поражение пришло, как склонны мы нередко утверждать, случайно: один не успел, другой поскользнулся. Правильнее же считать, что поскользнулся не какой-то игрок, а оступился наш футбол. Мы приехали в старомодном тактическом мундире, на нашей игре лежала печать некой архаичности. Мы играли, образно говоря, с распахнутыми воротами: два бека в линию, широко друг от друга, а центральный полузащитник разрывался на части далеко впереди, помогая своим форвардам. Самое уязвимое место – центр перед штрафной площадкой – оставалось незащищенным. Именно с него и были забиты нам два гола. Мы ответили лишь одним да массой неиспользованных «мертвых» моментов.

• Предыдущая
• 19/60
• Следующая