Песнь о Нибелунгах - Старонемецкий эпос - Страница 23
- Предыдущая
- 23/86
- Следующая
Изменить размер шрифта:
23
Авентюра XXIV
О том, как Вербель и Свеммель правили посольство
Хоть шпильманы в дороге не мешкали нимало,
А всё ж ещё быстрее везде известно стало,
Что повелел им Этцель на праздник звать шурьёв.
Стал этот праздник роковым для многих удальцов.
Посланцы, не слезая с седла по целым дням,
Из края гуннов мчались к бургундским рубежам.
Не зря они спешили: не вправе медлить тот,
Кто приглашение на пир трём королям везёт.
В Бехларене оказан им был приём почётный.
Их всем необходимым маркграф снабдил охотно.
С женой своей и дочкой просил посланцев он
Друзьям на Рейне передать приветы и поклон.
В дорогу он дозволил отбыть гостям своим
Не прежде, чем подарки вручить успели им.
Сынам почтенной Уты, а также ей самой
Велел поведать Рюдегер, что чтит их всей душой.
Он наказал Брюнхильду уведомить о том,
Что искренне ей предан и рад служить во всём.
Когда же на конь снова вскочили два гонца,
Хозяйка обещала им молить за них творца.
Задерживаться Вербель в Баварии не мог,
Но в Пассау он всё же заехал на денёк.
Скажу вам, не гадая, просил его иль нет
Епископ Пильгрим передать своей родне привет,
Что золотом осыпал двух шпильманов прелат[238]
И рек: «Уверьте вормсцев, что буду очень рад
Детей сестры увидеть я у себя в стране.
Их навестить на родине едва ль удастся мне».
Как ехали посланцы, к бургундам путь держа,
Я до сих пор не знаю, но с целью грабежа
Никто на них в дороге не думал нападать,
Затем что гнева Этцеля любой страшился тать.
Явились в Вормс на Рейне через двенадцать дней
Два шпильмана отважных со свитою своей.
Немедля доложили об этом королям,
И Гунтер слово обратил к бургундским удальцам:
«Кто эти чужестранцы и из какой земли?»
Но королю ответить вельможи не могли.
Тогда владетель Тронье был спешно призван в зал.
Он Вербеля со Свеммелем узнал[239] и так сказал;
«То шпильманы лихие у Этцеля на службе.
Они в года былые со мною жили в дружбе
И присланы, наверно, к нам вашею сестрой.
В честь Этцеля примите их с любезностью большой».
Гонцы дворца достигли и въехали во двор.
Мир шпильманов столь гордых не видел до сих пор.
К приезжим подбежала толпа проворных слуг,
Чтоб вещи и оружие принять у них из рук.
Наряд дорожный гуннов[240] был так богат, что в нём
Они могли бы тут же предстать пред королём.
Сочли послы, однако, что слишком он неярок,
И предложили челяди их платье взять в подарок.
На это меж бургундов охотники нашлись,
И пришлецы в такую одежду облеклись,
Что — головой ручаюсь — не слышал слыхом свет,
Чтоб был когда-нибудь посол роскошнее одет.
Затем с почётом были отведены они
Туда, где ждал их Гунтер в кругу своей родни.
Встал Хаген торопливо и устремился к ним.
Ему гонцы учтивые в ответ: «Благодарим».
Осведомился тотчас он у друзей былых,
Во здравии ли Этцель и что слыхать у них.
Немедля отозвался из шпильманов один:
«По-прежнему наш край цветёт и здрав наш властелин».
Со спутниками Вербель был к трону подведён.
Через толпу героев с трудом пробрался он,
Зато уж принял гуннов учтивее король,
Чем принимал других послов когда-нибудь дотоль.
К ним обратился Гунтер: «С приездом, господа!
Я Этцелевым людям безмерно рад всегда.
Мне, шпильманы, сдаётся, моей сестры супруг
Сюда по делу важному своих отправил слуг».
С поклоном молвил Вербель в ответ на речь его:
«Да, прибыл я по воле владыки моего.
Ваш зять с сестрою вашей вам шлют привет большой
И заверяют, что они вас любят всей душой».
«Приятно это слышать, — сказал король послам. —
Как поживает Этцель и хорошо ли там,
У вас в стране, Кримхильде, родной сестре моей?»
Вновь смелый шпильман слово взял: «На свете нет людей,
Которые бы жили счастливей, чем она.
Судьбой довольны Этцель, дружина и страна.
Когда к вам отправлялся с товарищами я,
Здоровы были мой король и вся его семья».
«Растроган я приветом, — воскликнул Гунтер тут, —
Который зять с сестрою мне так любезно шлют.
Сердечное спасибо и вам, гонцы, за весть,
А то уже тревожиться стал о сестре я здесь».
Два младших государя явились в зал чуть-позже —
Не сразу их успели уведомить вельможи,
Что от сестры любимой известие пришло.
Млад Гизельхер её послов приветствовал тепло:
«Любой, кто служит зятю, — для нас желанный гость.
Когда бы вам приехать на Рейн ни довелось,
Тут вы друзей найдёте и обойдутся с вами,
Как обходиться надлежит со старыми друзьями».
Промолвил Свеммель: «В этом у нас сомнений пет.
Я выразить не в силах, сколь искренний привет
Мне вам король с супругой велели передать.
Во всём судьбою взысканы у вас сестра и зять.
Она меня просила напомнить вам о том,
Что вы всегда друг друга любили с ней вдвоём.
Но самым первым делом мы сообщить должны,
Что вас и братьев ждёт на пир король моей страны.
Шурьёв он приглашает прибыть к его двору.
А если не угодно вам повидать сестру,
Рассчитывает Этцель, что, дав ему отказ,
Вы хоть поведаете нам, чем прогневил он вас,
Будь вы совсем чужими владыке моему,
И то пора бы в гости приехать вам к нему.
А уж родных-то братьев своей супруги славной
Увидеть у себя в стране он вправе и подавно».
Сказал на это Гунтер: «Послы, ответ я вам,
Потолковав с друзьями, через неделю дам,
А вы пока с дороги ступайте отдыхать[241] —
Неблизкий и нелёгкий путь вас скоро ждёт опять».
Возвысил голос Вербель: «Прошу простить за смелость,
Но не уйдёт наш отдых, и очень бы хотелось
Нам с госпожою Утой поговорить сперва».
Млад Гизельхер такой ответ дал на его слова:
«Препятствовать не станем мы в этом вам, друзья.
С охотой и радушьем вас примет мать моя,
И ваш приход доставит большую радость ей —
Вы присланы Кримхильдою, родной сестрой моей».
Затем он гуннов к Уте отвёл без долгих слов.
Весьма приятно было ей увидать послов.
Она им оказала внимание и честь,
Они же передали ей от милой дочки весть.
Хозяйке храбрый Свеммель сказал, шагнув вперёд:
«Вам наша королева привет сердечный шлёт.
Сильней всего на свете — я слово в том даю —
Прижать к груди хотелось бы Кримхильде мать свою».
«Увы, — вздохнула Ута, — ничем тут не помочь.
Сама уже давно бы я навестила дочь,
Лежи чуть-чуть поближе от нас её страна.
Дай бог, чтоб были счастливы и Этцель и она.
Ничей приезд желанней, чем ваш, мне быть не мог.
Когда вам в путь сбираться опять настанет срок,
Заранее об этом меня предупредите».
И обещали ей гонцы дать знать о дне отбытья.
Потом на отдых были они отведены.
Меж тем король бургундский со всех концов страны
Своих друзей ближайших созвал держать совет,
Что лучше и разумнее — поехать или нет.
Знатнейшие меж ними уверили его,
Что к Этцелю он должен прибыть на торжество.
Лишь Хаген, разъярённый, как никогда дотоль,
Сказал вполголоса: «Мы все погибнем там, король.[242]
Сестры остерегаться по гроб вам надлежит:
Немало претерпела она от нас обид.
Собственноручно мною убит её супруг,
А вы на праздник к Этцелю решились ехать вдруг!»
Король в ответ: «Что было, того не будет вновь.
Кримхильда возвратила родным свою любовь,
Когда в знак примиренья мне поцелуй дала.
Нет, друг мой Хаген, лишь на вас она быть может зла».
Угрюмо Хаген бросил: «Словам послов не верьте,
Обид не позабудет она до самой смерти.
Вам потерять придётся у гуннов жизнь и честь.
Всем нам супруга Этцеля тайком готовит месть».
Не согласился Гернот с ним и на этот раз:
«Страшиться мщенья, Хаген, причина есть у вас,
Но то, что вы боязни за жизнь свою полны,
Ещё не значит, что сестры мы избегать должны».
Млад Гизельхер добавил: «Коль скоро за собою
Вы знаете провинность перед моей сестрою,
Останьтесь здесь, на Рейне, а нас сопровождать
Поедут те, кто никогда не смел ей досаждать».
Вскипел владетель Тронье: «В край Этцеля дорогу
Получше, чем другие, я знаю,[243] слава богу,
И в этом убедитесь вы, государь, вполне,
Коль с непреклонностью такой внять не хотите мне».
Начальник кухни Румольт был мнения того же:
«Скакать на праздник к гуннам вам, короли, негоже.
Иль гости в Вормс не ездят? Иль оскудел ваш двор?
Вы все с советом Хагена считались до сих пор.
Но раз теперь нет веры тому, что он сказал,
Вам повторит и Румольт, ваш преданный вассал:
Покинуть не стремитесь отечество своё.
Что общего у вас с сестрой и Этцелем её?
Чем плохо вам на Рейне, где ваша жизнь прекрасна,[244]
Где вражеские козни нисколько не опасны,
Где дорогого платья у вас полным-полно,
Где милых дам вы любите и пьёте всласть вино?
К тому ж еды вкуснее нигде вам не дадут.
Но если даже это вас не удержит тут,
Подумайте о жёнах — уж ради них одних
Без толку рисковать собой не след в краях чужих.
Страна у вас богата, вот и останьтесь в ней,
Где вы от бед нежданных защищены верней,
Чем во владеньях гуннов: бог весть, что будет там.
Послушайтесь же Румольта — добра хочу я вам».
Возвысил голос Гернот: «Оставим спор пустой.
Коль так любезно в гости зовут нас зять с сестрой,
Ответить им отказом не позволяет честь,
А те, кто на подъём тяжёл, пусть остаются здесь».
Сказал на это Хаген: «Посмотрим, кто был прав.
Меня не осуждайте за мой строптивый нрав,
А лучше снарядитесь в дорогу к гуннам так,
Чтоб нас врасплох не захватил и самый хитрый враг.
Коль вы решили ехать, извольте дать приказ
Вассалам в Вормс собраться, а я найду для вас
Меж ними десять сотен бойцов как на подбор,
Которые помогут вам Кримхильде дать отпор».
Обрадовался Гунтер: «Такой совет мне мил».
Во все концы державы гонцов он отрядил
И созывать вассалов в столицу им велел.
Кто из бургундов знал тогда, какой их ждёт удел!
Сошлись они по зову владыки своего.
Три тысячи их было иль более того.
Распорядился Гунтер коней и платье дать
Всем тем, кто к гуннам вызвался его сопровождать.
Помчался в Тронье Данкварт, что Хагену был брат.
Оттуда он с собою привёл большой отряд.
Слепили взор оружьем и платьем дорогим
Все восемьдесят витязей, приехавшие с ним.
Примкнул и шпильман Фолькер к дружине королей.
Пришло с ним вместе тридцать его богатырей
В нарядах столь роскошных, что лучшие едва ли
У государей на плечах когда-нибудь бывали.
Не понимать превратно прошу слова мои.
Был Фолькер из презнатной, владетельной семьи,[245]
А шпильманом был прозван в краю своём родном
Лишь потому, что сызмалу умел владеть смычком.
Из тех, кто ехать к гуннам был с королём готов,
Взял Хаген десять сотен отборных удальцов.
Была ему их доблесть по опыту известна.
Тот, кто их знал, не мог о них не отозваться лестно.
Всё время об отъезде вели посланцы речь —
Могла на них задержка гнев Этцеля навлечь,
Но Хаген помешать им старался что есть сил.
Его поступками и тут расчёт руководил.
Он Гунтеру промолвил: «Почествовать гостей
Мы здесь должны подольше, чтоб только за семь дней
До нашего отъезда они пустились в путь.[246]
Тогда нас будет недругам труднее обмануть.
Кримхильда не успеет собрать друзей своих
И натравить не сможет на нас заране их,
А если и натравит, придётся худо им:
Мы с тысячью бойцов всегда врагу отпор дадим».
И вот сперва снабдили дружинников с лихвой
Оружьем, конской сбруей, одеждой дорогой —
Всем, что с собой в дорогу им нужно было взять,
И лишь потом король к себе гонцов призвал опять.
Так Гернот обратился к послам, вошедшим в зал:
«На пир явиться к зятю король согласье дал.
Мы вместе с ним приедем — не сомневайтесь в том —
И с искреннею радостью сестру к груди прижмём».
Спросил учтиво Гунтер: «Скажите, Свеммель смелый,
Когда назначен праздник, чтоб в гуннские пределы
Я к сроку прибыл с теми, кого туда возьму».
«В ближайший же солнцеворот», — гонец в ответ ему.
В тот день король впервые к Брюнхильде благородной[247]
Пойти гостям дозволил, коль это им угодно.
Но тут вмешался Фолькер — он чуял наперёд,
Что ей лишь огорчение доставит их приход:
«Послы, не в духе нынче владычица моя,
И обождать до завтра советовал бы я.
Тогда она вас примет — даю вам в этом слово».
Но и назавтра к ней гонцов не допустили снова.
Тогда, чтоб их обида рассеялась вполне,
Стал к ним державный Гунтер внимательней вдвойне.
С казною золотою щиты он им вручил.
Старался подражать ему весь двор по мере сил.
Млад Гизельхер и Гернот, и Ортвин с Гере тож
Добра им дали столько, что всё и не сочтёшь.
Однако отказались послы принять его —
Они страшились прогневить владыку своего.[248]
Такое слово Вербель промолвил королю:
«Я взять назад подарки вас, государь, молю.
Предупредил нас Этцель, что брать их нам не след —
У верноподданных его ни в чём нехватки нет».
Как сильно ни разгневан был Гунтер на послов
За то, что отказались те от его даров,
Он их принять заставил одежду и казну,
Которые и увезли они в свою страну.
Млад Гизельхер по просьбе обоих скрипачей
Отвёл перед отъездом их к матери своей,
И Ута пм велела уверить дочку в том,
Что счастья и удачи мать желает ей во всём.
Парчой их оделила и золотом она,
Затем что мать любая так поступать должна —
Пусть видят все, как ею ценимы дочь и зять.
Поэтому пришлось гонцам у ней подарки взять.[249]
Потом, простясь со всеми, с кем их судьба свела,
В обратный путь к Дунаю пустились два посла,
А чтоб никто в дороге им не посмел вредить,
До самой Швабии велел их Гернот проводить.
Когда же восвояси вернулась их охрана,
Поехали и дальше посланцы невозбранно.
Ни скакунов, ни платья не отняли у них —
Страшило имя Этцеля везде людей лихих.
Друзей уведомляли гонцы на всём пути,
Что вскоре должен Гунтер с дружиной здесь пройти —
Он властелином гуннским на праздник приглашён
Об этом Пильгрим в Пассау был также извещён.
Когда через Бехларен посольство проезжало,
В мгновенье ока новость весь город обежала,
И Рюдегер с женою в большой восторг пришли
При мысли, что хотят прибыть к ним братья-короли.
Гонцы, достигнув Грана, где Этцель пребывал,
Явились к государю, как долг повелевал.
От радости и счастья зарделся он с лица,
Узнав, что шлют ему шурья поклоны без конца.
Когда предупредили послы жену его,
Чтоб королева братьев ждала на торжество,
Она возликовала и шпильманов за весть
Осыпала подарками, как требовала честь.
Она сказала: «Вербель и Свеммель, вы одни
Мне можете поведать, кто из моей родни
В совете дал согласье на пир приехать к нам
И что об этом говорил там Хаген королям».
«Он как-то рано утром, — в ответ один посол, —
С большим негодованьем речь о поездке вёл.
Все мнили, что на праздник зазорно не прибыть,
Лишь Хаген повторял, что здесь хотят их погубить.
Все трое ваших братьев бесспорно будут тут.
Кого же из вассалов они с собой возьмут —
Мы в точности не знаем, хоть можем утверждать,
Что шпильман Фолькер королей решил сопровождать».
Отозвалась Кримхильда — «Невелика беда,
Коль с Фолькером я в жизни не встречусь никогда.
Иное дело Хаген, прославленный боец.
Его у нас мне хочется увидеть наконец».
Отправилась Кримхильда к супругу своему
И с ласковой улыбкой промолвила ему
«Довольны ль вестью с Рейна вы, повелитель мой?
Сбылось моё желание увидеться с роднёй».
«Я угодить вам счастлив, — король в ответ жене, —
И вас могу уверить, что ваши братья мне
Милее и дороже, чем кровная родня.
Прибытие их радует заранее меня».
Державный Этцель слугам немедля приказал
Скамейками уставить его дворец и зал,
Дабы гостям желанным нашлось где разместиться.
Был вынужден он вскорости за это поплатиться.
вернуться
238
Скажу вам, не гадая… // Что золотом осыпал двух шпильманов прелат… — Хойслер усматривает в этих словах прикрытое серьёзностью озорство автора: предполагаемый его покровитель епископ Вольфгер Пассауский (см. прим. к строфе 1295) должен был увидеть здесь намёк на необходимость вознаграждать труд поэта.
вернуться
239
…владетель Тронье… // Вербеля со Свеммелем узнал… — Как и обычно, Гунтер не знает имен новоприбывших и страны, откуда они приехали, а всеведущий Хаген даёт необходимые объяснения.
вернуться
240
Наряд дорожный гуннов… — Послы меняют свой роскошный наряд не из пустого чванства, а ради достоинства представляемого ими монарха. Примечательно здесь то, что шпильманы, обычно фигурирующие в качестве получателей даров, в данном случае сами расточают их. Богатое платье в те времена было немалой ценностью.
вернуться
241
А вы пока с дороги ступайте отдыхать… — Король не предлагает им разделить с ним трапезу; по исполнении ими своей официальной миссии шпильманы переданы Гунтером на попечение слуг как лица нерыцарского звания.
вернуться
242
Мы все погибнем там, король. — В «Саге о Вёльсунгах» Хёгни, брат Гуннара, также отговаривает его от принятия приглашения Атли, подозревая недоброе.
вернуться
243
В край Этцеля дорогу // Получше, чем другие, я знаю… — Несмотря на ясное понимание опасности, подстерегающей их у гуннов, Хаген готов сопровождать королей в их поездке и перестаёт им перечить, как только слышит о сомнениях в его мужестве, — подобное подозрение в высшей степени оскорбительно и невыносимо. Ср. строфу 1512 след.
вернуться
244
Чем плохо вам на Рейне, где ваша жизнь прекрасна… — Для «материалиста» Румольта существуют только чувственные радости. Его образ контрастирует с куртуазными братьями короля и выглядит гротескно. Слова Румольта вызвали насмешку Вольфрама фон Эшенбаха в «Парцифале». См., однако, строфу 1517 след.
вернуться
245
Был Фолькер из презнатной, владетельной семьи… — Хотя Фолькер впервые упомянут ещё в самом начале «Песни о нибелунгах» (строфы 9, 162 и др.), здесь, во второй части поэмы, имеющей иные источники, нежели первая, он опять рекомендуется читателю как якобы новый персонаж. В рыцарское звание он «возведен» поэтом лишь в этой части эпопеи, где он становится одной из наиболее любовно выписанных фигур.
вернуться
246
…чтоб только за семь дней // До нашего отъезда они пустились в путь. — За столь короткий, по средневековым представлениям, срок гунны не успели бы приготовить для бургундов ловушку, которой опасался Хаген.
вернуться
247
…к Брюнхильде благородной… — Последнее упоминание о Брюнхильде, не играющей в повествовании более никакой роли. В строфе 1515 её имя не названо, хотя она и имеется в виду.
вернуться
248
Однако отказались послы принять его — // Они страшились прогневить владыку своего. — Принятие подарка налагает обязанности на получателя; в этом нет ничего унизительного для шпильмана, вообще для человека, стоящего в социальном отношении ниже дарителя, но в данном случае шпильманы представляли самого Этцеля, и принятие его посланцами даров Гунтера могло бросить тень на честь гуннского монарха. С другой стороны, их отказ взять подарки оскорблял бургундского короля, считавшего себя во всём равным Этцелю, и Гунтер принудил их взять подаренное. См. строфы 1489–1490.
вернуться
249
Поэтому пришлось гонцам у ней подарки взять. — В отличие от даров Гунтера, подарки Уты послы могли спокойно принять: они служили знаком благодарности матери за принесенные ими добрые вести от дочери.
23
- Предыдущая
- 23/86
- Следующая
Перейти на страницу:
