Роковой рубеж - Старк Ричард Уэстлейк - Страница 5
- Предыдущая
- 5/30
- Следующая
Человеку за письменным столом было около сорока лет. Он был коренастым, но выглядел добродушным. У него были очки в черепаховой оправе, темно-серый костюм, узкий галстук и белая рубашка с воротничком в крапинку.
— У меня здесь нет денег, — сказал он.
Он говорил пронзительным, паническим голосом, он был из типа людей, способных из-за паники совершить глупость.
Насколько позволяла оглушающая музыка, Паркер заговорил спокойным, успокаивающим голосом:
— Нам это известно. Мы пришли не к вам. С вами ничего не случится.
Человек за письменным столом провел языком по губам, с ужасом посмотрел на Кигана, потом на коридор.
— Что вы сделали с... что вы сделали с человеком, который находился снаружи.
— Докери ничего не грозит, и вам тоже. Не беспокойтесь. Киган сделал шаг в комнату, переместился налево, чтобы быть около Паркера, положил ящик с инструментами на пол и закрыл дверь. Человек за письменным столом снова запаниковал.
— Вы, должно быть, мистер Стевенсон, так? — спросил Паркер.
— Что? Я... это так. Кто вы?
— Рональд Стевенсон?
— Я ничего никому не сделал. Что вы хотите?
— Я вам сказал, что вы нам не нужны. Ваши друзья, как они вас зовут? Рон? Ронни?
— Я...я... большинство зовет меня Рэ.
— Рэ. Так вот, это ограбление, Рэ. Мы никому не хотим причинить плохого. Мы хотим взять деньги. Дирекция застраховалась на этот счет, так что бесполезно, чтобы кто-нибудь был убит. Мы предпочитаем хорошую работу, и вы также. Так что в определенном пункте наши интересы сходятся.
— Но у меня нет денег.
— Рядом они есть, — сказал Киган.
Стевенсон посмотрел на стеклянную перегородку напротив его стола. Стекло начиналось в тридцати сантиметрах от потолка. С их стороны стена была сплошной, шириной в один метр, с другого конца была стеклянная дверь.
— Кто-нибудь на вас смотрит, Рэ? — спросил Паркер.
— Что?
Внезапно Стевенсон снова стал выказывать панику и нерешительность.
— Нет, никто.
— Смотрите на бумаги, лежащие на столе, Рэ. Возьмите ручку, пишите.
Наклонив голову к своему столу, Стевенсон спросил:
— Что писать?
— Что вы хотите, Рэ. Только для того, чтобы все выглядело нормально в глазах людей рядом.
Стевенсон стал писать. Паркер дал ему минуту, чтобы успокоиться, потом сказал:
— Согласен, Рэ. Продолжайте писать, пока я буду вам говорить. Рядом в комнате трое сторожей. Как зовут их шефа?
С опущенными глазами, не переставая писать, Стевенсон ответил:
— Это, вероятно, лейтенант Гаррисон.
— Имя?
— Я думаю... кажется, Даниел.
— Его зовут Даном?
Стевенсон кивнул головой над бумагами.
— Я слышал, как его называли Дан. Да.
— Хорошо. А двое других? Как их зовут? Стевенсон поднял голову и быстро взглянул в соседнюю комнату, потом тут же опустил глаза и, продолжая писать, сказал:
— Более молодой — это Левенштейн, Эдвард Левенштейн. Его зовут Красавчик. А другой — это Хал Прессбюри.
— Дан Гаррисон, Красавчик Левенштейн, Хал Прессбюри?
— Да.
— Хорошо, продолжайте писать, Рэ, еще минуту. Стевенсон продолжал писать. Паркер тронул Кигана за локоть. Киган кивнул головой и встал на одно колено около ящика с инструментами. Он положил свой пистолет на пол, открыл ящик и вынул из него зеркало заднего обзора машины и больше ничего. Потом ползком, чтобы находиться ниже застекленной части стены, он по диагонали пересек комнату. Когда он дополз до стены, он сел по-турецки, немного наклонив голову, и медленно поднял перед собой зеркало.
Он сидел наискосок от стеклянной перегородки и поставил свое зеркало под определенным углом: соседняя комната отразилась в зеркале.
— Я их вижу, — сказал он.
— Что происходит?
— Комната вдвое больше.
Он медленно двигал зеркало.
— Две двери выходят в коридор, одна совсем близко, другая подальше. Между ними софа, на которой сидит один сторож. Стол у стены у дальней двери, и сторож, сидящий на стуле за столом лицом к стене, раскладывает пасьянс.
Он переместил зеркало.
— Четыре письменных стола посредине комнаты со счетными машинами. Трое мужчин и одна женщина. Деньги на четырех столах. Они их считают, делают пакеты, перевязанные пленкой, и бросают на пол в металлические ящики. Около стены, в глубине, ничего, кроме картотеки и двери, нет.
Он передвинул зеркало.
— Стена справа, четыре окна. Стол между третьим и четвертым окном с пустыми и полными мешками и джутовыми веревками на нем. Женщина подходит к ним.
Десять секунд молчания: он передвинул зеркало.
— Они, вероятно, положили деньги в мешки. Взяла один из полных мешков, отнесла на письменный стол, вытряхнула из него деньги и отнесла пустой обратно. Теперь она продолжила считать их.
— А где третий сторож?
— Направо.
Он повернул зеркало.
— Он оперся о стену около стола с деньгами. У него вид, как будто он наблюдает за всем.
— Это, вероятно, Гаррисон. Рэ, не поднимайте голову, продолжайте писать. Около денег действительно Гаррисон?
— Да, это был он, когда я в последний раз смотрел туда.
— Красавчик Левенштейн это тот, который раскладывает пасьянс?
— Да, это он.
Паркер кивнул. Значит, тот, который сидит на софе, это Хал Прессбюри. Паркер обратился к Кигану:
— Сколько телефонов?
Тот повернул зеркало.
— Один на первом письменном столе.
— Рэ, если вы хотите обратиться к ним, каким номером вы пользуетесь?
— Двадцать три.
— Это номер, который вы набираете?
— Нет. Нужно сперва набрать девять.
— Значит, девять, два и три, и аппарат звонит?
— Да.
— Хорошо. Теперь, Рэ, вы сослужите нам службу. Встаньте и подойдите к картотеке, что позади вас. Откроете верхний ящик и сделаете вид, что ищите что-то. Хорошо. Вот так. Оставайтесь там.
Паркер встал на корточки на ковер и поместился позади письменного стола. Киган продолжал в свое зеркало наблюдать за соседней комнатой, а Стевенсон, стоя около картотеки, повернулся к происходящему спиной.
Паркер с предосторожностями поднялся, чтобы иметь возможность посмотреть через стеклянную перегородку, и убедился, что все было так, как описал Киган. Никто не смотрел в его сторону.
Паркер протянул руку и взял телефонный аппарат, поставил его на пол, сел перед ним и набрал номер 9-2-3. Через стекло и звуки, доносившейся сюда сумасшедшей музыки, слабо было слышно, как зазвучал телефон в соседней комнате.
— Служащий пошел отвечать, — сказал Киган, и в трубке, которую держал Паркер, послышался щелчок.
— Алло? — спросил голос.
— Послание для Эдварда Левенштейна, — сказал Паркер.
— Секунду, пожалуйста! Паркер подождал.
— Он идет, — сказал Киган. — Гаррисон смотрит, но не двигается.
— Алло!
— Красавчик?
— Кто у телефона?
— Пожалуйста, подождите. У нас есть для вас послание. Паркер опустил вниз трубку и зажал ее ладонью. Теперь, что бы ни случилось, никто из соседней комнаты не сможет воспользоваться телефоном: линия будет занята, пока Паркер, со своей стороны, не прервет соединение.
— Рэ, не поворачивайтесь, у меня есть еще для вас инструкция. Когда я вам скажу, вы подойдете к двери, откроете ее, и вы скажете Гаррисону, что хотите его видеть. Пусть войдет сюда. Когда он войдет, оставайтесь слева от двери, чтобы он не видел моего коллегу. Говорите ему что-нибудь, когда он будет входить, займите его разговором. Когда он войдет, закройте дверь и скажите: “Тут находятся люди, которые наставили на вас пистолеты. Будет лучше, если не будет убитых. Я обещал, что не доставлю им неприятностей”. Понятно?
— Мне кажется...
От нервного напряжения голос Стевенсона дрожал.
— Повторите мне, что вы ему скажете, когда закроете дверь.
— Здесь находятся люди с пистолетами, будет лучше, если не будет убитых. Я обещал, что мы не доставим им неприятностей.
— Отлично, идите.
Стевенсон повернулся и направился к двери. Он шел неуверенным шагом, как будто он очень устал или был пьян. Паркер лег на живот позади письменного стола так, чтобы его голова и плечи выходили с правой стороны стола, и чтобы он мог видеть дверь, к которой направлялся Стевенсон.
- Предыдущая
- 5/30
- Следующая
