Выбери любимый жанр

Разбитое сердце королевы Марго - Лесина Екатерина - Страница 42


Изменить размер шрифта:

42

– Ты меня убил…

– Еще нет. – Далматов разжал руки. – Но в перспективе – возможно. Сможешь стоять?

Саломея кивнула: постарается. И все равно на всякий случай вцепилась в его кожанку: так оно надежней.

– Ты меня убил. – Он не пытался встать, держался за голову и раскачивался из стороны в сторону. Кровь капала на снег и как-то много ее было. – Убил… она виновата…

– В чем?

– Во всем… – Он отнял руки от головы, уставился на них и заскулил. – В крови… все в крови… всюду кровь… ведьмы пляшут… ведьма смеется!

Совершенно безумные глаза уставились на Саломею.

– Эта ведьма некоторое время смеяться не сможет, – ответил Далматов и, схватив безумца за шиворот, дернул. – Вставай давай, горе-праведник. И в дом… полиция скоро подъедет.

– Ведьма…

Он шел, спотыкаясь, покачиваясь, будто пьяный, а кровь все текла и текла.

– Ты его не слишком сильно? – сиплым шепотом поинтересовалась Саломея.

– На коже головы множество мелких сосудов, которые очень легко рвутся и кровят сильно. – Далматов не выглядел обеспокоенным. – Царапина. Но вид жутковатый.

– А полиция…

Он вздохнул:

– Опоздали.

– Ольга…

…Ольга сидела в гостиной.

Новогодняя елка, украшенная белой мишурой и красными шарами. Огоньки переливаются, дразнят. И отсветы их скользят по белому лицу.

Она нарядилась.

Белое платье с меховым жилетом. Платье длинное, неуловимо похожее на свадебное. Волосы уложены. На руках – маникюр. А вместо лица – темное месиво.

– Самоубийство, – с убежденностью произнес полный полицейский. – Явное самоубийство.

– Нет. – Далматов покачал головой. – Мы разговаривали незадолго до… ее смерти. И планировали встретиться завтра. Она сказала, что ждет гостей.

– Соврала.

Похоже, что версия самоубийства полицию более чем устраивала, и об иных она думать не хотела.

– Сами ж сказали, что дамочка в депрессии была. – Полицейский был настроен миролюбиво. – Вот и решилась…

– Душу сгубила, – мрачно произнес отец Варвары, который сидел на узеньком диванчике и взгляда с Саломеи не сводил. – Ведьма ее с пути истинного свела.

– Она нарядилась, – заметила Саломея. Под взглядом фанатика и борца с ведьмами она чувствовала себя на редкость неуютно.

– И явно готовилась…

– К самоубийству и готовилась. Решила небось, что в том мире с покойным муженьком встретится. Вот и навела марафет… дамочки, они вообще самоубиваются так, чтоб в гробу лежать красиво.

– Тогда зачем в лицо стрелять?

– Чтоб быстро. Самоубийство, – жестче произнес полицейский. – И лучше бы вам, господа хорошие, без самоуправства, а то ж… ежели убийство, то кто убил, когда окромя вас тут никого? Понятно?

Далматов кивнул: понятно.

Никого.

И кто бы ни был в доме, а в доме явно кто-то был, он нашел способ покинуть его… или не нашел?

– Спасибо. – Далматов взял Саломею за руку и руку эту тихонько сжал. – Мы если вам не нужны, то поедем, ладно? А то устали… ночь на дворе.

– Езжайте, – вернувшись к прежнему, равнодушно-отстраненному тону, разрешил полицейский. – Только в городе подзадержитеся на денек-другой, пока формальности уладим…

– Конечно. А…

– А гражданина мы сами до города доставим.

Далматов потянул Саломею за собой. И шел быстро, она едва успевала. Голова еще кружилась, а горло драло и сильно.

– Мы и вправду уедем?

Он покачал головой и палец к губам приложил.

Помог забраться в машину.

Вывел ее со двора.

И свернул в ближайший переулок.

– Посидишь или со мной?

– Куда?

– Туда. – Он усмехнулся. – Следить за домом.

– Ты думаешь…

– Смотри, она действительно гостей ждала. Или гости уже приехали. Тогда понятно, почему не было других следов – занесло снегом. Но вот уйти незаметно у них бы не получилось.

Далматов протянул руку, и Саломея выбралась, глотнула холодный воздух и закашлялась.

– Зато получилось бы спрятаться в доме. Он большой. Плюс подвал… дом, конечно, должны обыскать, но сама видишь, людей не хватает, да и те, кто приехал, не горят желанием перерабатывать. Новый год скоро, праздники… у людей иные планы, настроение нерабочее. Хороший расчет. Правильный.

Он поднял воротник куртки Саломеи и шарф набросил, замотал.

– Если станут душить, мягче будет.

– Это ты так шутишь?

– Это я так переживаю. Рыжая, ты хоть понимаешь, что и вправду могла… умереть.

Нехорошее слово.

Не новогоднее.

– Понимаю.

– А мне кажется, что порой ты специально нарываешься…

– Будешь мораль читать?

Далматов покачал головой, тихо сказав:

– Поздно уже. И не поможет. Мне кажется, что не поможет… просто постарайся быть осторожней.

– А ты?

– И я постараюсь. И в результате мы будем жить долго и счастливо.

Он обнял, утянув в тень огромной ели, которая росла между двух заборов, почти перекрывая едва заметную тропу.

– Ты знаешь, что у нашей дорогой судьи здесь дача?

– Нет.

– А купила она ее аккурат после того, как Варвара с Олегом познакомилась?

– Откуда ты…

– Решил справки навести. Я ведь всегда собираю информацию про тех, с кем работаю… Ольга сказала, что Надежда давняя клиентка. Но насколько давняя? Полгода? Год? Два? Когда они познакомились? И кто именно это знакомство инициировал? Нет, дорогая, сдается мне, не все так просто…

Ждать пришлось долго.

Но ожидание это не тяготило. Далматов выбрал вполне удачный пункт наблюдения: видны были двор дачи и окрестные дома. Убранные к Новому году, они переливались разноцветными огоньками, гляделись ненастоящими.

Декорация.

Точно, огромная такая декорация, где дома – и не дома, но лишь размалеванные дощатые фасады, за которыми пустота. И небо рисованное. И снег из машины. Правда, валит, сыплет, с каждою минутой все сильней, того и гляди засыплет с головой.

– Не замерзла? – шепнул Далматов на ухо.

– Нет. Немного.

– Может, вернешься… ждать еще долго.

– Нет.

Не потому, что в машине ей будет одиноко. И не потому, что она боится оставаться одна, скорее потому, что вдвоем здесь спокойней.

– Скоро Новый год…

– Странный праздник, – отозвался Далматов, похоже, ему тоже было невмоготу просто стоять.

– Почему странный?

– Потому что искусственный… тебе ли не знать. Сначала отмечали Йоль… потом – Рождество… и это как-то привязано к вере, к обычаям, а Новый год – просто-напросто дата…

– Ты думаешь, он ее…

– Кто?

– Этот фанатик. Отец Варвары…

– Нет.

– Почему?

– А зачем?

– Не знаю. Он ведь ненормальный. Он потом уже увидел, что я – не она, но все равно продолжал считать меня ведьмой. И продолжает. Я по глазам его видела… почему?

– Ты рыжая.

– Это, безусловно, повод.

Далматов хмыкнул и потерся холодным носом о шею.

– Это идея фикс. Смотри, он был совершенно уверен, что супруга его – ведьма. Приворожила. А потом умерла. Свинство чистой воды. Жену он спасти не может, а вот дочь – другое дело. Только она от спасения всячески отбивается, потому как ведьма… а ты на нее похожа.

– И поэтому он меня едва не убил.

– Нет, не поэтому. Думаю, он пришел к Ольге и обнаружил ее вот в таком виде.

– И решил, что виновата ведьма?

– Именно. Он поспешил уйти, наткнулся на тебя…

– И решил убить.

– Спонтанно. Думаю, он надеялся, что так спасет невинных людей.

Саломея поежилась: все-таки стоять на одном месте было холодно. Да и мысли в голову лезли невеселые.

– Мы с ним поговорим. Глядишь, и выясним что-нибудь интересное. К примеру, как он здесь появился… и зачем? А ты знаешь, что от тебя мандаринами пахнет. Признавайся, ела втихаря?

– Неправда!

Саломея попыталась вывернуться, но держал он крепко и дышал в ухо, а потом за ухо и укусил, небольно, но…

– Далматов, прекрати!

– У меня, между прочим, имя имеется… и вообще, ты моя законная жена. Я имею полное конституционное право кусать свою жену за уши. И не только за уши.

42
Перейти на страницу:
Мир литературы